Жизнь началась (СИ) - "Summer lady" - Страница 18

Вскоре люди разошлись, а Пит остался. Мы так и сидели, поддерживая и оберегая, друг друга.

Всегда Комментарий к Глава 17 Как всегда жду отзывов)))

Всегда Ваша Summer lady

====== Глава 18 ======

С тех пор, как моя попытка победить приступ увенчалась успехом, вся моя жизнь превратилась в ад. Каждый день на меня надевали смирительную рубашку, лишая способности двигаться, и вели по длинным коридорам, делая круги и запутывая меня специально. Каждый день я оказывалась в одном и том же розовом кабинете, на одном и том же светлом кресле, с одним и тем же кляпом во рту.

— Твои успехи просто удивительны, ты молодец, — говорила доктор, встреча с которой у меня ассоциировалась с неминуемой, беспощадной болью.

— Когда всё это закончиться? — спросила я, прежде чем кляп оказался у меня во рту.

— Только когда ты будешь готова, — на её лице появилась милая улыбка. Как же я ненавидела эту улыбку!

— А четырех раз недостаточно? — кляп во рту мешал говорить, но, уверенна, что доктор меня поняла.

Вот уже четыре дня подряд я вот-так вот жду боли. Вот уже четыре дня подряд она обязательно приходит. Вот уже четыре дня подряд мои крики слышны всей больнице. Вот уже четыре дня подряд я побеждаю. Вот уже четыре дня подряд ко мне не приходит Пит.

— Готова? — я отрицательно качаю головой, но на доктора это не производит, ровным счётом, никакого впечатления.

Женщина с силой вонзает шприц в моё тело, заставляя его содержимое проникнуть в организм, чтобы доставить новую порцию мучений. Боль не заставляет себя ждать. Приходит мгновенно. Я борюсь, вот только сил у меня почти не осталось. Я не должна сдаваться. Я обязана победить. Но моему измученному рассудку хочется проиграть в этой схватке. Хочется, чтобы боль ушла. Мне хочется быть слабой.

— Молодец, молодец. Почти закончилось, — голос доктора доносится словно издалека.

Я продолжаю бороться. Я должна победить, чтобы вернуть свою собственную жизнь. Я не позволю Грегу отнять её. Если в ближайшие минуты приступ не прекратиться, то я проиграю. А он не прекращается. С каждой секундой я становилась всё слабее. С каждой секундой рассудок всё быстрее поддавался яду.

Три, прокусываю кляп зубами.

Два, крик отражается от стен, но я не узнаю в нём собственного голоса.

Один, темнота прокрадывается в сознание, глаза закрываются.

Боль отступает. Приступ закончился. Я вновь победила.

— Сегодня результат хуже, — промолвила врач, помогая мне подняться с кресла. Позади нас раздался душераздирающий крик. Он принадлежал не мне. Такой знаком голос заставлял сердце обливаться кровью.

— Пит! — никто не ответил.

— Китнисс, вам пора уходить, — в голосе женщины слышалось волнение.

— Где он? Что вы с ним сделали?! Пит!

— Он проходит лечение. До свидания, Китнисс, — дверь перед моим носом закрылась, но охрана не спешила подойти ко мне.

Он проходил лечение. Голова туго соображала. И тут я поняла, что именно значат её слова. Его тоже учат побеждать в приступах. Вот, почему он не приходит ко мне. Он не может, заперт в ловушку из собственных мыслей. В голове созрел план для следующих действий.

— Могу я навестить его? — вопрос был адресован к каждому из охранников.

— К сожалению, нет, Китнисс.

За нашими спинами снова раздались крики. Нас разделяли несколько метров. Пара шагов до встречи.

— Китнисс, тебе нельзя! — но ничьи слова уже не могли остановить меня. С трудом, но я всё же открыла дверь, мешала смирительная рубашка, порванная мной при приступе.

Он сидит на кресле и тяжело дышит. Взгляд еще не сфокусировался, не видит меня. Щеки мокрые от слез. О нет! Подхожу, несмотря на протесты медсестры, и обнимаю его. Через минуту его руки скользят по моей спине, прижимая сильнее.

— Китнисс, — шепчет Пит мне в шею, становиться щекотно, но я не прошу его остановиться, — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Пит.

— Китнисс, — окликает охранник, — Тебе пора идти.

— Не уходи, — просит любимый, отчего объятия становятся сильнее.

— Не могу, — тихо отвечаю я, позволяя себя увести.

В палате меня поджидает Чарльз, с удрученным видом. Ему рассказали, что я всё знаю.

— Ты не должна была ничего узнать. А даже, если и узнала, — гневный взгляд скользнул по моему лицу, когда я устроилась на полу посередине, — То не должна была контактировать с ним.

— Да, да, я знаю. Могу я поспать? — сил почти не осталось, до палаты меня ели довели, норовила упасть на каждом повороте.

— Нет, тебя ждёт серьёзный разговор, — внимание на его строгий голос я не обращала.

— Я вас внимательно слушаю, — зевок сам вырвался из моих уст.

— Ты подвергла ваши жизни опасности. он не должен видеть тебя, а ты не должна видеть его. Теперь нам предстоит долго и усердно убеждать его, что та Китнисс, которую он сегодня видел, была лишь ведением, вызванным чрезмерной дозой лекарства.

— Почему? — возмущение с отчаянием смешалось в моём голосе.

— Потому что он умоляет дать ему возможность увидеться с тобой.

— И почему это не может произойти?

— Из-за того, что сейчас он убежден, что ты отказываешься видеться с ним, пока он не пройдет лечение.

— Что?!

— Это оказалось единственной причиной его согласия на лечение. Мы были вынуждены так поступить.

— Но вы врёте ему! Каждое ваше слово неправда!

— Теперь мы не знаем, что делать, — произнес психолог, пропустив мои слова мимо ушей, — Позволить вам увидеться было бы слишком рискованно.

— Нет! — вскрикнула я, мне безумно была нужна наша с ним встреча.

— Он просит каждый день, — Чарльз прижал руку ко лбу, — Хорошо, будет вам встреча, но за дверью будет охрана. Если начнётся приступ, они мигом вас растащат.

— Хорошо, — я тут же забыла про усталость и начала ждать.

Но он не приходил. Усталость вернулась, я не стала с ней бороться. Удобно устроившись на полу, а именно свернувшись в комочек, я позволила сну победить.

Мне снился наш с Питом дом. Повсюду запах хлеба в доме светло, везде висят его картины. Иду на запах, в животе приятно урчит. Он видит меня и улыбается.

Я просыпаюсь от того, что кто-то смотрит на меня. Оборачиваюсь, Пит стоит в дверях, а сразу за ним охранники. Они подталкивает его сделать шаг навстречу мне. Любимый медлит, но всё же идёт. Дверь бесшумно закрывается, мы остаемся одни, между нами повисает тишина, что давит на уши.

— Привет, — как непривычно начинать разговор с этой фразы, как непривычно видеть его. Видеть его таким, сломленным, обманутым, как и сама я.

— Привет, — безрадостно отвечает он, не делая ни одного движения, — Зачем ты позвала меня?

— Я хотела увидеть тебя, — почему он так холоден?

— Ты же не желаешь этого до тех пор, пока я не научусь контролировать приступы, — голубые глаза похожи на лёд.

— Это неправда! Они врут тебе! — я обняла его, несмотря на то, что он никак не реагировал, — Я ждала тебя, а ты не приходил. Но когда я услышала крики, то поняла, что с тобой происходит, — его сердце забилось сильнее.

— Ты была там сегодня, правда или ложь? — он смотрит в дальний конец стены, туда, где когда-то пряталась я.

— Правда, — он выдыхает, а я улыбаюсь. Верит.

— Как ты здесь живёшь? — он обводит взглядом комнату, а потом садиться на пол, не разжимая объятий, притягивая меня за собой.

— Бывало и хуже, — отвечаю я, а Пит ухмыляется.

— Знаешь, — голубые глаза встречаются с серыми, — Иногда я задумываюсь: а что, если бы Игр не было. Как бы тогда всё было? Встретились ли мы, если бы наша жизнь была нормальной? Может быть мы даже не замечали бы друг друга? А если бы всё-таки заметили, то, наверное, не спешили бы так.

— Это точно, — я крепче прижимаюсь к любимому, наслаждаясь спокойствием и теплом, — Даже когда всё закончилось, мы живём так, словно у нас до сих пор нет времени.

— Что, правда, то, правда.

— Я ждала тебя, — признаюсь я, поворачивая голову, чтобы поцеловать его. Наши губы соприкасаются, и я понимаю, что мой мальчик с хлебом вернулся.