Пленники ночи - Чейз Лоретта - Страница 20

• Предыдущая
• 20/74
• Следующая

— Это не единственная причина, — возмущенно возразила она. — У меня на самом деле есть моральные принципы. Но вас это не касается.

— Английские принципы.

— Раз я англичанка, не вижу смысла придерживаться других принципов.

— Вы могли бы быть более практичны. Но вы щепетильны, как истинная англичанка. — Эсмонд переместился к столу, на котором стояли графины с вином. — Ваш муж умер. Это явное неудобство, потому что вы стали одинокой женщиной, которая должна еще больше опасаться неверного шага, чтобы репутация оставалась незапятнанной. С практической точки зрения вам не помешало бы найти компаньонку, которая поможет вам пережить этот бесконечный период английского траура, а после вторично выйти замуж. Но вместо этого вы хотите отомстить за человека, который постоянно вас позорил и предавал.

Лейла не верила своим ушам. Такого она просто не ожидала от Эсмонда. Он же считал ее убийцей! Она сама видела, как он старался держаться от нее подальше. Да, этот граф непредсказуем. Но она не позволит ему безнаказанно нападать на себя.

— Не важно, каким был Фрэнсис. Никто не имел права убивать его, тем более так хладнокровно. Убивали людей и похуже, но судьи всегда указывали на то, что характер жертвы не умаляет преступления. Даже то, что сделала я, не может каким-то образом смягчить преступление. Иначе я никогда не пошла бы к Квентину. Мне жаль, что я так долго не могла побороть свою трусость и тем усложнила вам задачу.

— А мне так кажется, что вы усложнили ее для себя. То, что вы считаете трусостью, на мой взгляд, вполне разумная осторожность. Признавшись лорду Квентину в своих подозрениях, вы много теряете и ничего не выигрываете. Но когда в уравнение вступают такие абстрактные величины, как правосудие, добро и зло, смелость и трусость, правда и ложь — тогда все меняется.

Изучив графины Фрэнсиса, Эсмонд вернулся к окну.

Лейла снова заставила себя смотреть на свои руки, потом на стоявший рядом стол — только не на Эсмонда. Ее нервировали его бесконечные перемещения по комнате. Граф передвигался с грацией кошки и так же бесшумно. Если не следить за ним глазами, трудно было определить, где он находится, или куда идет, или что собирается делать. А Лейле и без этого было нелегко понимать его вопросы и правильно на них отвечать.

— Власти были «разумны» и «практичны» в отношении гибели моего отца. Следовательно, я никогда не узнаю, кто его убил. Возможно, я видела убийцу, даже говорила с ним. Не очень-то приятно вспоминать об этом всю жизнь.

— Мне очень жаль, мадам.

Но ей не нужна была его жалость. Надо более тщательно подбирать слова, решила Лейла. Сострадание, которое она слышала в голосе Эсмонда, отзывалось в ней болью.

—Я понимаю, что шансов почти нет. Но что касается Фрэнсиса, тут другое. Убийцей может оказаться любой из множества людей, которых я знаю. Кто-то, с кем я пила чай или обедала. Думая о каждом из них, я невольно задаю себе вопрос: может быть, это он?

Эсмонд повернулся и встретился с Лейлой взглядом.

— Я понимаю, как трудно вам заниматься решением столь трудных проблем. Но для меня почти вся жизнь — это сплошь нерешенные загадки. Однако у нас с вами разные характеры, не так ли?

Внимательный взгляд Эсмонда вызвал в Лейле внутренний трепет, словно затаившиеся внутри ее секреты были живыми существами, которые поспешно разбежались, чтобы скрыться от света этих испытующих синих глаз.

— Вряд ли мой характер имеет какое-либо отношение к тому, что произошло. Если только у вас нет каких-либо подозрений, что это я убила Фрэнсиса.

— Я не видел в этом смысла с самого начала. А сейчас считаю, что это вообще исключено. Единственной загадкой стали чернила, но вы все объяснили.

Лейла вдруг почувствовала такое облегчение, что даже удивилась. Оказывается, он верит в ее невиновность, а она переживала, что он ее подозревает. Все же граф слишком проницателен, а у нее так много секретов. Лейле оставалось только молиться, чтобы Эсмонд их не раскрыл.

— Это упрощает дело. Одного подозреваемого вы исключили, не так ли?

— Осталось всего несколько сот тысяч, — улыбнулся он. — Лорда Квентина тоже вычеркнем из списка, как вы считаете?

— Если бы это сделал его светлость, он попытался бы представить меня сумасшедшей, и, возможно, сразу же отправил бы меня в психиатрическую больницу.

— Значит, у нас наметился прогресс. Исключены уже двое подозреваемых. А меня, мадам? Может быть, это я примчался сюда из Норбури-Хауса в день убийства, а потом с такой же скоростью вернулся обратно, пока все спали?

— Не говорите глупостей. У вас не было мотива… Эсмонд подошел к Лейле, сложил у себя за спиной руки и внимательно на нее посмотрел. Он оказался слишком близко. Лейле стало жарко. Воздух словно оказался наэлектризованным. Эсмонд молчал несколько долгих секунд. Как она поняла, намеренно, и это молчание ввергло Лейлу в еще большее смущение.

— А желание? — тихо произнес он наконец.

Звук его голоса и само слово отозвались в ее сердце — более того, Лейле показалось, что они эхом прокатились по комнате, хотя были сказаны совсем тихо, — каким-то дьявольским, вызывающим шепотом.

— Или притворимся, что его не было? Неужели вы, такая наблюдательная женщина, станете разыгрывать неведение, если все было так очевидно?

— Обсуждать это нет смысла. Я прекрасно знаю, что вы не убивали Фрэнсиса.

— Но у меня был мотив. У меня были преступные планы относительно его жены.

— Вы никогда не поступили бы так глупо. — Лейла упорно смотрела на свои руки.

Эсмонд тихо рассмеялся, и она подняла на него глаза.

— Я согласен, что убийство вашего мужа не кажется мне самым умным способом осуществления моих планов.

— Не говоря уже о том, что это стало бы всем известно.

— Вы предпочли бы, чтобы я действовал более скрытно?

— Я предпочитаю обсуждать преступление. Ведь для этого вас наняли… или дали поручение… или как там это называется.

— Хорошо, я займусь поручением, обещаю вам.

— Это все, что я тре… что мне нужно.

— Разумеется, — дружелюбно согласился Эсмонд.

— Что ж. — У Лейлы взмокли ладони. Она сделала вид, будто поправляет складки на юбке. — Полагаю, вам не терпится начать расследование?

— Да. Со спальни. Лейла замерла.

— С места преступления. — От нее не ускользнул чуть насмешливый тон.

— Мне казалось, что следователи обшарили в доме каждый дюйм. — Лейла с трудом сохраняла спокойствие. — Неужели вы надеетесь что-либо найти по прошествии двух недель?

— Я надеюсь, что вы поможете мне что-нибудь найти. Вы жили с Фрэнсисом, тогда как я встречался с ним только в свете. Только вы можете рассказать мне о своем муже, его друзьях, его привычках. К тому же вы художница и ваша наблюдательность делает вас незаменимым помощником в этом деле.

Две недели у Лейлы голова шла кругом от сотен вопросов, предположений, теорий. Она заметила очень многое, но ее наблюдения не привели ни к каким заключениям, которые бы ее удовлетворили. Волей-неволей ей придется сотрудничать с Эсмондом и делиться с ним своими наблюдениями. И не надо показывать ему, насколько ей неприятно сопровождать его в комнату Фрэнсиса. Это расследование убийства. Ничего более.

Эсмонд подошел к двери и остановился в ожидании.

Лейла встала.

— Надеюсь, никто не видел, как вы приехали? — Ее голос слегка дрожал. — Нехорошо, если…

— Я знаю, что такое приличия. Для англичан важнее всего видимость.

Лейле хотелось придушить Эсмонда.

— Как прикажете это понимать, как сарказм или намек? Насколько я успела заметить, вам одинаково хорошо удается и то и другое. И видимость тоже.

Лейла ждала, что граф откроет перед ней дверь, но он лишь улыбался.

— Интересно, какую видимость вы предпочитаете? Ту, что была в зале слушаний, когда я изображал констебля?

— Господи, как вы узнали, что я…

— Тот же вопрос мне хотелось бы задать вам. Даже Квентин меня не узнал, пока я не заговорил с ним… своим голосом.

• Предыдущая
• 20/74
• Следующая