Под знаменем марксизма (СИ) - Нигматулин Марат "Московский школьник" - Страница 17

8.

Дронова разбудили со словами: «Вставай, раб! Пришло время батрачить!», чем повергли в ужас интеллигентного и нежного Егора, привыкшего с самого детства к завтраку в постели, да и к самой постели, ибо ныне он поднимался с жесткого топчана, только сейчас сознавая, насколько от него разболелось все тело. Не посвящая сразу нашего читателя в мерзкие обязанности нового раба, мы должны рассказать о самом ежике, который этого раба приобрел, поскольку хозяин многое может сказать о своих рабах, как и президент о своем народе. Еж этот был довольно богатым для своего городка Нойшикльгрубер в провинции Астландия, будучи арт-директором местной компании по производству каннабиса и кожаных изделий, представляя собой типичного провинциального буржуа средней руки, и составляя тем низшую часть провинциальной элиты, стоя выше всяческих ежей-интеллигентов, занятых преподаванием или идеологической обслугой режима, но ниже ежей-аристократов и ежей-капиталистов, кои владели заводами, фабриками, землями или иными компаниями, будучи лишь управляющим одной из таковых и стоя на одном уровне со всяческими чинами, вроде окружного судьи или капитана гвардии. Данный персонаж имел, однако, приличный дом и девять жен, среди коих было пять женщин человеческих и четыре ежихи, а также множество детей от таковых: каждая жена имела для себя особую часть дома, ибо последний был построен кругом, из которого исходили, как из Солнца лучи, десять пристроек-флигелей, девять из которых были населены женами и детьми, которые те родили, а десятый представлял собой убогое и неустроенное место, куда селили гостей при появлении таковых, между тем как сам еж спал в основном здании дома, на втором этаже в роскошной спальне; рабы, как и полагается, проживали в дальнем от дома сарае в количестве 42 человек, не считая самого Дронова, который тоже пополнил ныне их ряды. Дом был снабжен садом в четыре гектара земли, на которых размещался «английский парк» - территория совсем не ухоженная и дикая, но обнесенная по всему периметру высоким бетонным забором, который должен был защищать хозяйство от воров. Жизнь Егора с этого самого дня превратилась в один сплошной кошмар, ибо он вынужден был вставать в 5:30 утра и до поздней ночи тяжело работать, помогая другим рабам, притом что его положение среди них было крайне дурным; если ученые учителя детей ежа могли питаться с барского стола и позволять себе выходные, то нашему герою подобные мероприятия были совершенно недоступны. Постоянная уборка, перетаскивание тяжестей, работа на очень душной кухне и прочие тяжкие труды вскоре так подкосили здоровье Дронова, что ветеринар порекомендовал привести его в другое положение, отправив на менее тяжкие труды. Помимо этого, только сейчас хозяин дома узнал о том, что у Егорки есть образование журналиста, а потому и оправил его помогать одной из своих человеческих жен в воспитании наследника, ибо это было куда легче, нежели работать на кухне или в саду. Жизнь нашего героя с этого самого момента несколько изменилась в лучшую сторону…

9.

Для начала нашему герою разрешили подниматься с топчана не в половину шестого часа утра, но ровно в восемь часов, обеспечив ему улучшение общего состояния здоровья, при этом, также, увеличив его рацион в три раза, ибо теперь он не мог выглядеть больным и изможденным, поскольку его работа отныне состояла в постоянном наблюдении за наследником – одним из многих сыновей богатого ежа. Детей у нашего подопечного «среднего» ежа было совсем много, притом значительная часть оных была рождена вне брака с ним, а многие происходили от его связей с человеческими женщинами. Согласно законам и традициям ежиного государства, соблюдение коих особенно блюли местные чиновники, дети ежей от людских сущностей не имели права считаться полноценными гражданами, ибо выглядели как самые обыкновенные люди и не могли быть ежами: дети ежей от людей ничем от последних не отличались. Сыновья и дочери ежа, рожденные от ежих, могли претендовать на вполне хорошее будущее: государство гарантировало их образование, медицинское обслуживание, обеспечение жильем и работой, а также пенсионное страхование, в то время как дети человеческих жен ежа были лишены всех этих привилегий, хотя их и нельзя было отправить в рабство, что отличало их от всех иных людей. Тот самый сын ежа, за коим пришлось надзирать Дронову, происходил как раз от земной женщины, которая была в юности похищена ежом из института и заточена в это заведение для несения обязанностей жены, где и родила ему сына – Акакия Сигизмундовича Бздрищенко, ибо именно и только такую фамилию и такое отчество мог предоставить еж-отец. В то время как образованием детей-ежей занималось государство, обучая их философии, естественным наукам и искусствам, об образовании детей-людей думали многим меньше, отдавая их на попечение какого-нибудь частного учителя или образованного раба, вроде Дронова, и забывая о них надолго. Ученик и питомец Егора оказался избалованным и ленивым мальчиком четырнадцати лет, который совершенно не испытывал желания к обучению: он хотел пойти поскорее работать в опиумной компании. Первое знакомство учителя с учеником произошло поздним январским утром, когда погода на улице отличалась особой мерзостью: было темно, пасмурно и тепло, что порождало таяние снегов в округе. Егор был отведен в один из флигелей, куда ходить ему было доселе недозволенно, где, пройдя по узкому коридору, одна из домовых рабынь указала ему на дверь в одну из комнат, расположенную слева от прохода, куда Дронову и надлежало войти. Не без внутреннего волнения наш герой открыл дверь, оказавшись в довольно просторной комнате, освещенной потолочной лампой в абажуре, дававшей теплый свет этому помещению, обделанному древесиной. На деревянной же резной кровати, будучи одетым в черные шорты по самое колен и зеленого цвета майку, лежал его воспитанник, полностью поглощенный чтением книги «Революция повседневной жизни», совершенно не обращая внимания на своего попечителя. Мальчишка был загорелым блондином, так как недавно вернулся из-за границы, пухлощеким, выстриженным сообразно уставным правилам Гитлерюгенда, то есть сообразно последней моде. Дронов, соблюдая некоторую робость относительно барского сына, пригласил своего подопечного к завтраку, после коего и должно было начаться учение, на что питомец согласился, оторвав свое тело от мягкого матраса и отправившись к столу. Завтрак был крайне и крайне плотным даже для такого любителя поесть, каковым был Дронов, но никак не для сына ежа: подавали бекон в больших количествах, яичницу, жаренный картофель, аккуратно нарезанную колбасу, апельсиновый сок в объеме двух литров, сладкие вафли, кремовые пирожные, половину киевского торта, а также кофе. Сын ежа съел значительную часть вышеописанной еды, остановившись лишь тогда, как стало ясно, что при большем количестве начнется ее отторжение, после чего умылся в туалетной комнате и отправился в свои покои, пока Егор следовал за ним. Дальнейший урок проходил в весьма необычной и странной форме, что создало даже у Дронова некоторое ощущение сюрреалистичности данного события: сначала Егор вслух читал из учебника параграф, посвященный правовой философии Канта, пока наследник ежа полеживал на кровати и слушал его, притом довольно внимательно; затем уже воспитанник пересказал параграф, услышанный только что, а потом они перешли к обсуждению темы и прояснению неясностей. Читать учебник было настоящим удовольствием, ибо ритм тамошней стилистики был весьма интересным, согласуясь с ритмом официальных заявлений правительства, которые Дронов прочел в местной газете, пока растапливал ей печку: «Таким образом, повинуясь природе и обстоятельствам, Кантом был переоткрыт в очередной раз божественный закон сохранения всего сущего: «Только повинуйтесь» – учит нас гениальный философ! Великий гений осознал вновь, впервые, по-настоящему со времен Гоббса, сколь полезно и важно чинопочитание для спасения Родины и умножения ее производственных сил, восстановив это учение от попрания его невеждами XVIII столетия, приблизив еще более тем самым общество к его насущной цели – построению коммунизма.». Сын ежа оказался и впрямь ужасным в вопросах прилежания и трудолюбия, ибо этими качествами он был в значительной степени обделен; мальчишка постоянно норовил отвертеться от очередного урока, провести время на кухне или поспать где-нибудь. Акакий начисто отказал Дронову в праве называть себя именно так, а разрешил именовать себя лишь Константином, а точнее, Костей. Больше всего на свете Костя любил именно кухню, где он имел возможность есть, неустанно болтая с рабами и слугами, а также со своими «братьями» – другими человеческими детьми ежа, есть и пить все, чего духу его было угодно. До некоторой степени Костя еще любил почитывать революционных авторов, лежа на своей кровати, на которой он также очень любил валяться, проводя там очень много времени во время дождливых дней, когда даже выбираться из комнаты ему было лень. Костя был совершенно неспортивен, как и большинство человеческих детей ежа: по его собственным словам, которым Дронов не очень верил, надо сказать, ибо Костя любил лгать, он ни разу за всю жизнь не утруждал тело намеренными физическими упражнениями. В ежином мире человеку найти себя было практически невозможно: ни образования, ни достойной работы, ни права на ведения бизнеса было не добиться от ежиных властей, к людям относившихся так, как к евреям относились шовинисты. Из всех людей, которых тут встречал Дронов, не было ни единого, кто был бы доволен, никого, кто не желал бы покинуть страну или изменить ее, поскольку тут к ним всегда было довольно критическое отношение. Страна ежей была бюрократическим централизованным государством, где все исполнялось согласно с традициями и законами, а потому всякому, кто не желал вмешаться в действующий порядок, всякому, кто желал вырваться из его, тут было тяжело. Именно так объяснил положение вещей Егор, прочитав в строжайшей тайне пару старых томов Герцена, которые слуги и рабы меж собой передавали и хранили в самой дальней части сарая, в совершенно особенной ниши, для этого сделанной одним мастером.