Мальчик у моря - Дубов Николай Иванович - Страница 48

• Предыдущая
• 48/86
• Следующая

В тени старой дуплистой вербы стояла светло-серая «Волга». Рядом на подстилках расположились хозяева: мужчина в плавках и молодая женщина. Вокруг разложенной на газетах еды ковыляла совсем маленькая девочка. Держа палец во рту, она разглядывала лежащее перед ней и ковыляла дальше. Она была только в трусиках, но зато с огромным белым бантом. Подвязанный к пучку волос на макушке, он на каждом шагу вздрагивал и колыхался, как опахало. Мужчина и женщина наблюдали за девочкой и смеялись.

Антон приостановился, потом решительно направился к сидящим. Он шел не слишком быстро, но и не медля, а так, как ходят занятые делом люди. Он придумал. Бой, прихрамывая, вышагивал рядом.

Женщина увидела их, глаза ее округлились, она схватила девочку, бросилась в машину и захлопнула дверцу.

— Что такое? — недоуменно оглянулся мужчина, увидел подходивших и поднялся.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Антон. Он решил, что все нужно делать вежливо.

— Здоров, — ответил мужчина. — Ты что своим страшилищем людей пугаешь?

— Его не нужно бояться. Он зря не тронет.

Антон достал из кармана куртки огрызок карандаша, завалявшийся там еще с зимы блокнот, старательно записал серию и номер машины.

— Это зачем? — спросил мужчина и насмешливо улыбнулся. — Может, и права предъявить?

— Права не нужно. Понадобится, вас и так разыщут. Я вас предупреждаю: после себя бумаг, хлама не оставлять, бутылки не бить. Костры жечь нельзя, рубить и ломать деревья тоже.

— Да? — все так же насмешливо сказал мужчина. — А как быть, дорогой юноша, если ничего этого мы не собирались делать?

— Не знаю, — сказал Антон, — другие делают. Вон сколько накидано.

— Хм, верно. Мы сами с трудом чистое место нашли. Значит, ты всех нарушителей берешь на цугундер?

— Я не один, нас много.

— А потом?

— Сообщаем в лесничество. Оно само штрафует, а если удерут, находит через автоинспекцию. Не спрячутся!

— Ну? — уже серьезно сказал мужчина. — Это молодцы! Это правильно… А то вот мы ездим много, в разных местах бывали, действительно черт знает что делают! Правильно у вас придумали. Надо бы так и в других местах. Пора со свинством кончать…

Девочке стало скучно сидеть в машине, ее тянуло к необыкновенно большой и черной собаке. Высунув голову над полуопущенным стеклом, она сказала:

— Гав! Гав!.. Папа, я хочу к тебе!

— Правильно, Машка, — засмеялся отец. — Напугай эту страшную собаку… Не тронет? — тихонько спросил он Антона.

— Маленьких? Ни за что!

Мужчина направился к машине.

— Игорь, ты сошел с ума! — сказала мать девочки.

— Ничего, пускай привыкает, а то вырастет такой же трусихой, как ты. Пошли, Машка! Только, чур, не дрейфить и не реветь.

Голопузая Машка и не думала ни дрейфить, ни тем более реветь. Как только отец поставил ее на землю, она заковыляла прямо к Бою и ухватилась за его гриву. Бой вильнул хвостом, повернул к девочке свою широко раскрытую, хакающую пасть.

— Игорь! — взвизгнула мать и в отчаянии зажмурилась.

Отец шагнул было к дочери, но, видя, что собака не проявляет враждебных намерений, засмеялся.

— Смотри, Машка, придется тебе заняться перевоспитанием матери… В самом деле, Валя, хватит прятаться, вылезай. Поедим — и пора ехать. Может, и ты с нами? — сказал он Антону. — Присоединяйся давай…

— Спасибо, я не хочу есть, — сказал Антон. Есть он хотел, и на газетах были разложены очень вкусные вещи, но он стеснялся и вообще считал, что в такой ситуации неудобно. — Вот если только у вас, может, кости какие остались? Для собаки…

— Кости? По-моему, в жареном мясе обязаны быть кости… Ну-ка, Машка, держи, угощай нового приятеля.

Мужчина вырезал из куска мяса изрядную кость, протянул дочери. Та заковыляла с ней к Бою. Бой заранее лег, следя за приближающимся угощением, облизнулся. Машка стала на четвереньки и сбоку заглядывала ему в рот.

— Папа, па! — закричала она. — У него жубы! Во! — И, как толбко могла, широко раздвинула руки.

— Ну, это ты врешь, не приучайся врать даже в восторге. И вообще, хватит восторгов, иди ешь…

Антон тихонько свистнул Бою и пошел дальше, к маленькому пляжу у излучины. Они поплавали, полежали, подсыхая, на песке, а когда пошли обратно, хозяева «Волги» собирались уезжать.

— Ну, сторож, принимай хозяйство, — сказал мужчина.

— Я не сторож, а доброволец.

— Тем лучше, заслуга больше.

Вокруг машины все было прибрано.

— Ну как, порядок?

— Порядок! — улыбнулся Антон. — Все бы так…

— Можно всех приучить. И нужно! Ну, будь здоров, желаю успеха.

— До свиданья, собака! — закричала Машка, высовываясь в окно. Она размахивала обеими руками, кивала головой, и огромный бант на ее макушке колыхался, как опахало.

«Волга» укатила. Антон еще раз оглянулся. Вокруг не было ни консервной банки, ни клочка бумаги. Все получилось очень легко и просто. Достаточно сказать, и люди поймут. Что же, все назло или нарочно делают? Просто не думают об этом, а если напоминать, перестанут безобразничать. Он так был доволен первым успехом и так горд своей выдумкой, что ему не терпелось поскорее кому-нибудь рассказать. Может, потом и в самом деле введут такое. Он твердо решил, как только приедет дядя Федя, рассказать ему свою идею; он подскажет лесничеству, а лесничество — учреждение государственное, и оно добьется. Но пока ему не терпелось рассказать хоть кому-нибудь, и он обрадовался появлению Юки больше, чем еде, которую она принесла.

— Вот, — сказала Юка, раскладывая свертки. — Это особо-минская. Вполне приличная колбаса. И сало. И молоко. Видишь, литровая бутылка…

— Подожди, — уписывая за обе щеки, сказал Антон. — Я придумал. И проделал первый опыт. Здорово получилось, прямо мирово!

Юка пришла в восторг. Это было как раз то, чего они не могли придумать, а теперь, раз придумали, все пойдет превосходно. Надо действительно всем говорить и требовать, чтобы вели себя культурно, а не по-свински…

— Постой, — спохватился Антон. — Откуда ты все это взяла?

Юка заулыбалась.

— Во-первых, у меня прорезался аппетит. Мама всегда жалуется, что я плохо ем. Мне и в самом деле никогда особенно есть не хочется. А теперь я сказала, что, когда прихожу домой, у меня нет аппетита, а вот когда гуляю в лесу или купаюсь, мне ужасно как есть хочется. И мама мне вот и молока дала, и коржиков, и даже, видишь, вареники с вишнями.

— А колбаса, подушечки. Это же из магазина?

— Ну… — замялась Юка, — во-первых, у меня были свои деньги. Немножко, правда… А потом Сергей Игнатьевич, когда я его проводила за село, достал трешку и говорит: «На, возьми, Юка». Я говорю: «Зачем это я буду брать у вас деньги, с какой стати?» А он говорит: «Пригодятся. Я же тебе не на конфеты, не на мороженое, а для дела. Раз Антон оказался в таком положении, надо парню помочь, пока приедет его дядя Федя?» Я подумала-подумала и решила, что правильно, взяла и сказала спасибо и что мы с Антоном этого никогда не забудем. А он улыбнулся и сказал, что нас он тоже не забудет, что мы подходящие ребята… Правда, какой он хороший человек, а? Просто удивительный! Ой! Я же самое главное забыла! Мы когда пришли в Ганеши, Сергей Игнатьевич пошел в сельсовет и так говорил с председателем, так говорил, что тот прямо не знал, куда деваться…

— А ты откуда знаешь? Подслушивала?

— Ну, не совсем… — слегка смутилась Юка. — Знаешь, в сельсовете всегда открыты окна, жарко потому что. Так мне уши затыкать, что ли? Вот я и слышала… И председатель сказал, что правильно, таким типам оружие доверять нельзя и, как только Митька приедет, он отберет ружье, и все! И, по-моему, теперь уже нечего бояться, ты хоть сейчас можешь идти домой.

• Предыдущая
• 48/86
• Следующая