Сборник Попаданец (СИ) - Мельник Сергей Витальевич - Страница 38

В конце фразы я автоматически показал ему пальцами латинскую V, как хиппи. Поверил ли я ему? Однозначно нет. Но вот грамота была вполне официальным документом, а уж если он уедет подальше, так это вообще замечательно. Дам ему шанс, последний, к тому же иного выхода, кроме как убить его, у меня не было, а убивать людей, пусть даже и таких, из холодного расчета я не мог.

— Что ж, пойду, попрощаюсь с хозяином, завтра мне в дорогу. Удачи вам, Ульрих. — Он встал, отвесил мне поклон и, не дожидаясь ответа, ушел, оставляя меня одного, впрочем, ненадолго.

— Я так понял, ты только что получил вольную? — В соседнее кресло плюхнулся Когдейр. — Прими мои поздравления по этому случаю, мальчик, и соболезнования, которые я не смог тебе лично в свое время выразить, в связи с гибелью твоего папочки!

Лицо его исказила гримаса брезгливости и какого-то внутреннего торжества. Неужто решил поиздеваться над одиноким мальчиком, мелкий гад? На мне хочешь выместить все обиды за всю свою жизнь?

— Ничего страшного, барон. — Я вскинул бровь. — Все равно в скором времени я собирался посетить ваше родовое имение, где вы бы все мне сказали по этому случаю.

— Угрожаешь мне, сопляк? — Он говорил тихо, не привлекая к нам внимания. — Твой папочка тоже любил при жизни словами разбрасываться, да только где он теперь?

— Знаете, барон. — Я мило улыбнулся, подаваясь к нему вперед. — У моего батюшки покойного был один близкий друг, сэр Самли, они погибли вместе, но у доблестного рыцаря есть два сына, знатные бойцы, говорят, они сейчас в Роне и желают с вами пообщаться.

Братья Самли действительно были где-то в Роне, они еще летом уехали сюда, правда, об их намерениях я доподлинно не знал, но вот и Нуггет тоже. Он побледнел, лоб покрыла испарина, да, Когдейр мог быть подлым и опасным на поле боя, но вот как бы ему помогло это на дуэли? А дуэлянт из него, похоже, еще тот, это ж надо было додуматься — прийти мальчишку задирать.

Нуггет молча вскочил, покидая меня. К этому субчику у меня будет отдельный разговор, есть у меня долг перед мамой Ишей и стариком Охтой, и этот долг я когда-нибудь предъявлю мелкому гаду с лихвой.

Подошло время для подарков, бароны каждый на свой лад и в зависимости от своего благосостояния пытались выделиться, даря графу де Мирту то коней, то дорогие меха или же, как Нуггет, искусные золотые украшения. Граф кивал и улыбался, похоже, все привычно и неново, еще бы, за долгие годы он этого добра насмотрелся и скопил в достатке, моя очередь была последней. Для сюрприза с дозволения самого графа мне предоставили его личные покои, где весь вечер, пока мы ужинали, трудились мои слуги, монтируя там шедевры моей мебельной фабрики — стенку, шкафы — и внося мебель.

Когда пришла моя очередь, к графу Паскалю в кабинет ввалились всей толпой, о моем подарке были все наслышаны, кто ждал со скептицизмом, кто с интересом, а вот сам граф, похоже, был доволен по-настоящему.

Еще бы, все эргономично и в то же время создавало образ богатого убранства из-за многочисленных узоров, выполненных по моим эскизам. Я не поскупился, захватив и простые резные панели, закрепленные теперь на стенах, каменный саркофаг приобрел уют и тепло, а уж про мягкую мебель и говорить не стоит, барышни охали и вздыхали, пробуя диван и кресла, обитые кожаными вставками и дорогим бархатом. Массивный стол с ящиками под ключ, кресло, в котором жить можно, — все это произвело должное впечатление! Не говоря уже о втором дне в ящиках и маленьком секрете в столе, куда мог поместиться хороший кувшинчик с вином, и никто не узнает. Это я уже показывал графу потом, не при посторонних.

Сейчас же я, пока все в сборе, продемонстрировал другое чудо — изготовленное в человеческий рост зеркало, чем вызвал сначала испуг у окружающих, а потом единовременный возглас присутствующих в комнате дам:

— Дорогой, нам нужно такое!

— Папа, купи!

— Милый, мне нужно два!

А уж на беднягу Кемгербальда вообще все мужики смотрели с жалостью, его женский батальон взвыл, так что окна затряслись во дворце. Я был горд тем, что смог выпендриться больше всех, да и прекрасный пол мне теперь такую рекламу даст, ого-го!

Дальше мы были вынуждены мужским коллективом отправляться назад, в каминную, так как из-за зеркала в кабинете графа был полный аншлаг, дамы, кажется, даже не заметили нашего отсутствия. Бедные, сколько лет они мучились, вглядываясь в серебряные или медные диски, начищенные до блеска, пытаясь в искаженном отражении поправить локоны, а тут такое чудо. Требую себе памятник при жизни, а что, имею право!

В каминной граф уже при помощи своего управляющего, лэра Августа Моствела, принимал от нас звонкую монету, ведя учет в большом гроссбухе. Здесь уже были финансы и скукотень, верные вассалы выплачивали долг. Расходились уже за полночь, один я отказался от комнат во дворце, взбираясь на своего Уголька и собираясь ехать на ночь глядя в снятое подворье. Я был рад, дела улажены, себя показал, можно было завтра и домой отправляться, здесь меня больше ничего не держит.

Но уехать следующим утром не получилось: граф, видимо, под давлением женщин решил задержать меня, пригласив в полдень на обед, а отказать ему я не мог, хорошим расположением сюзеренов не разбрасываются.

До обеда просто провалялся в постели, читая литературу, скачанную из библиотеки Дако. Все-таки удобная вещь, не то что бумажный кирпич в руке держать, а уж мой «Мак» так и подавно, здесь мне даже пальцем не нужно шевелить — все с помощью мыслекоманд. Помню лет пятнадцать-двадцать назад выносил из квартиры у себя на Земле целые стеллажи бумажных изданий, сдавая всю эту макулатуру совершенно бесплатно в районную библиотеку, так там преклонных лет дамочка вздыхала и охала: «Да как вы можете со всеми этими сокровищами расставаться?!» Я тогда ей свой ноут показал, где у меня на «винте» хранилось больше, чем во всей библиотеке. «Но как же так? Это же неудобно, это дико! Ваши книги не пахнут!» Я тогда еле сдержался, чтобы не рассмеяться и не обидеть старую гвардию. Надо же, мои книги не пахнут, да, черт возьми, я счастлив, что они не пахнут и не забирают полдома жилой площади, за них не нужно трястись — помнутся или обтреплются странички, друзья переломят переплет, нужно неделю через неделю пыль с них смахивать… Хоть и стало тогда тоскливо немного, словно старые друзья уходят, знаете, так бывает, когда случайно находишь давным-давно сделанную фотографию, еще откуда-нибудь из студенческой жизни, смотришь на нее, не узнавая, а потом улыбаешься, вспоминая, как ты корчил на ней рожу, стараясь выглядеть возвышенно прекрасным и старше, чем ты есть.

К обеду во дворец я выехал в приподнятом настроении, поскольку ничто так не облагораживает человека, поднимая его настроение, как утренняя лень и возможность поваляться часок-другой в постели. Да, прелесть, а не погода стояла на улице, шубу долой! Шапку долой! Легкая прохлада и яркое-яркое, теплое-теплое солнце весны, такое сладкое и вкусное после унылых холодов, что чувствуешь себя в его лучах так, как будто в бочку с медом свалился. Как же прекрасен мир под звук капели! Да я вас всех в такие минуты люблю и готов расцеловать. Даже своего друга, засеченного эхолокатором «Мака» и следовавшего за мной в отдалении, как тень. Я усмехнулся ему, помахав трофейной тростью над головой.

Во дворце за столом из вчерашних гостей остался только взвод невест имени Кемгербальда, я, ваш почтенный слуга, и сам граф со своими детьми и супругой. Герцогинь не было, хотя я доподлинно знал, что они тут собираются провести почти всю весну и лето. Ну не мне забивать голову их хлопотами, тем более что центром стайки девиц стал я. Нравы тут допускали и не такое: на кого родители покажут пальцем, за того и замуж иди, будь то старик, убеленный сединами, или же мальчишка, как я. Впрочем, меч обоюдоострый: коли дадут родители благословение на брак, то и мне, мальчонке нецелованному, пришлось бы идти под венец с бабушкой. Причем уже после того, как мне исполнится двенадцать лет, то есть погибать в самом расцвете сил.