В шкафу скелет и крылья (СИ) - Обухова Оксана Николаевна - Страница 34

За огромным окном метель плела вензеля по карнизам. Невдалеке пованивала окурками большая офисная тумба-пепельница. Далеко внизу, так, что при взгляде голова кружилась, ползли гуськом едва различимые дорогие автомобили жильцов высотки.

Стас нервно потирал руки, щурил глаза. Погодные условия он как-то не вставил в уравнение убийства. Если бы у Юльки была машина среднеарифметического цвета, он бы пропустил ее обязательно.

А начинать следовало с момента появления автомобиля на прямой дороге к дому. По подсчетам Леонидова, на то, чтобы проехать на подземную стоянку, выйти из машины, пройти по холлу и подняться на последний этаж, Юлии потребуется чуть менее пятнадцати минут.

Этого времени вполне хватало для убийства Николая. Еще в офисе, выгадав момент, когда патрон уйдет из кабинета, Стас прошел к нему - Эмма, разумеется, препятствовать не стала, - и снял с брелка шефа магнитный ключ от двери на пожарную лестницу. При помощи этого ключа, зажатого в чистый носовой платок, пять минут восьмого Леонидов и проник на территорию «верхушки».

Николай почти не удивился, когда открыв дверь квартиры, увидел на пороге старого друга.

-  Я к Татьяне приехал, - для пущей убедительности соврал тот и прошел в прихожую. - Вспомнил, что ты тут вещи собираешь, решил подняться. Напомнить - помнишь, ты у меня Оксфорд-Дуден одалживал? Картинный словарь, черный такой, издание восемьдесят седьмого года... у тебя в кабинете вроде бы лежит.

-  Ах да, что-то припоминаю, - нахмурился Николай. - Пойдем, сам найдешь.

Словарь современного английского языка давно лежал у Леонидова дома. Но отдавала его Юлия, и Котов наверняка об этом не знал, так что...

Мужчины прошли в кабинет. В голове Леонидова отстукивал секунды метроном. Шагая за приятелем, Стас незаметно надевал на правую руку перчатку - на столе, под пачкой бумаг, лежала какая-то черная книга. Со славами «может быть, это он» Николай приблизился к столу, склонил голову...

Леонидов осторожно вытянул из каминной подставки кочергу...

Удивительно, но рука не обвисла. А хрустко разломила череп друга железякой.

Николай рухнул у стола как подкошенный.

Примерно с минуту, забыв о метрономе, Стас смотрел, как, пульсируя, выливается кровь. Как дергаются в последних конвульсиях ноги в мягких домашних туфлях...

Пора!

Леонидов пробежался по квартире, вернул на место магнитный ключ, нашел все телефонные трубки - ту, что из спальни завалил подушками (кровать Юлия не убирала, а домработница уволена), ту, что из кухни закрыл в кабинете.

Установить на дверную ручку кабинета упор из прозрачной синей вазы с длинным горлышком удалось не сразу. Руки в автомобильных перчатках изводили дрожью, пару раз ваза соскальзывала, и Леонидов подхватывал ее почти у пола...

С четвертой, а может быть, с седьмой попытки «этажерка» из немного наклоненной угловой подставки и нескольких «громких» предметов интерьера была сооружена. Малейшее движение, легчайший толчок ее разрушат: гром на последнем этаже возвестит старших Котовых о разыгравшейся трагедии - сын приехал разобраться с невесткой, та погорячилась, наколотила посуды, неверного мужа кочергой огрела...

Все. Можно выходить.

Леонидов вышел через балконную дверь в гостиную, аккуратно расправил шторы...

Черт! Возня с посудой заняла слишком много времени! Из прихожей доносились голоса.

Голоса? Юлия приехала не одна?!

То, что не получилось уйти до прихода Котовой, Стаса почти не волновало. Юлия вряд ли сразу же пойдет в кабинет, даже увидев в прихожей ботинки и пальто мужа. Она решит, тот где-то в квартире собирает вещи или к родителям спустился. Прошмыгнуть мимо ничего не подозревающей женщины до входной двери - задача не особенно сложная: в огромной, окольцованной балконом квартире достаточно укромных уголков.

Но вот в то, что Юлия на разборки с мужем приедет НЕ ОДНА, Леонидов поверил не сразу.

Она что - с ума сошла?! Явилась на решающую встречу с мужем, приведя в дом мужика?!

Господи! Неужели все пропало?!!

Леонидов заметался по углам гостиной. Как крыса, почуявшая фокстерьера, скакал за спинками диванов, прятался за мебелью...

Топить ее, топить наверняка, стучали по макушке молоточки. Подстроить надо так, чтобы и присутствие свидетеля ничего не изменило!

Страх выдавил Стаса в прихожую... На вешалке поверх шубки висел любимый изумрудный платок Юлии...

Решение пришло мгновенно. Неожиданно беспечный голос Юли доносился из кухни, Стас схватил платок и, ужиком промелькнув по коридору, вернулся в кабинет.

Подсунул под тело Николая заметный, единственный в своем роде платок и тем же путем выбрался из квартиры на лестничную площадку.

Прислонился спиной к прохладной стенке. В ушах гремел гул кровотока, тугой комок пульсировал на месте кадыка. По вискам стекали капли пота.

Пускай теперь покрутятся! Пусть объяснят, как платок, в котором Юлька только что приехала, оказался в луже крови под трупом мужа!

Теперь ее не спасут никакие свидетельства любовника. У следствия просто не будет иной версии, кроме: жена и ее любовник убили мужа!

Леонидов вынул из кармана пальто недавно купленный у метро сотовый телефон с чужой сим-картой и набрал номер дома Котовых.

И кто же знал, что этот практически наверняка любовник окажется ментом? Пусть даже бывшим, но в авторитете у своих?

Хорошо, хоть присутствие в «цитадели» Стаса никто не заподозрил.

Эмму, конечно, провести не удалось. Как только та заявилась из парикмахерской, Леонидов завалил ее в койку и не выпускал, не разрешал реагировать на звонки от входной двери. Но секретарше позвонила Ольга Марковна и потребовала пропустить к себе милиционера.

Леонидов, вибрируя каждым нервом, спрятался за дверью спальни. В том, что любовница его не выдаст, он был абсолютно уверен - у девушки рыльце не в пушку, а очень даже в соболиной шубке и в экономической диверсии. Сама замазана по самое небалуйся. Но все же, все же... Нервы, нервы.

Канипалова уверенно предъявила алиби, и ее оставили в покое.

Вернувшись в спальню, Эмма тягуче поглядела на любовника и усмехнулась так, что тот сразу же отмел увертки типа «что там случилось, детка, расскажи скорее, я не в курсе!».

Канипалова оперлась задом на длинную тумбу, нашарила в кармане легкого халатика сигареты, медленно прикурила и, вместе со струйкой дыма, выпустила слова:

-  Только не говори мне, что ты тут ни при чем. Договорились?

Леонидов подумал. Вольно разлегся на постели, взял с прикроватной тумбочки свои сигареты и тоже прикурил. Руки широко раскинул по спинке кровати, сигарету зажал в зубах, морщился от поднимающегося к глазам дыма и, ничего не говоря словами, глазами спрашивал: тебе есть дело до того, что произошло наверху? Ты хочешь мне что-то предъявить?

-  Это не моя война, - безмятежно проговорила сообщница вора, а теперь и убийцы. - Но я хочу получить долю за подготовку плацдарма.

Спокойная жадность, мягко светившаяся в глазах Эммы, показала Леонидову, что мало секретутка не попросит.

-  Я думаю, мне будет нужен толковый партнер...

-  Я думаю, тебе давно нужна толковая жена.

Эмма попросила за плацдарм город на пожизненное разграбление.

Но стоит заметить, жадность - не лучший советник девушки на выданье. Есть опасность, что отвалят кусок, которым можно только подавиться.

Леонидов повел себя куда как мудро. Не стал кидаться в крайности, изображая радость от предложения руки и сердца секретарши, или, наоборот, упорствовать на твердости решения прожить остаток жизни в холостяках.

Наполнив голос грустью, он произнес:

-  Мы перестанем прятаться. Разве этого недостаточно?

Канипалова тоже была девушкой не глупой. Она не стала нахально фыркать: «Ты что - смеешься, дорогой?», легла поперек кровати на живот, подняв вверх длинные стройные ноги, и пощекотала живот Леонидова маникюром.

-  Котик, как я понимаю - мы попались?

Это объединяющее «мы» и обнадеживало, и пугало. Эмма ненавязчиво намекала, что давненько топает в связке и доказала свою надежность и также между делом показывала, что зацепилась - крепко.