Таинственный остров
(Повести и рассказы) - Карелин Павел Сергеевич - Страница 26

— Я с тобой не совсем согласен, — возразил Пейкерс. — Смотри на женщин и на жизнь несколько иначе… не так просто… Тебе понравилась женщина, хотя бы чисто физически, тебя тянет, влечет к ней… Ты чувствуешь к ней страсть, хочешь ее… Жизнь наша так коротка и счастливых минут в ней так мало, что, право, не стоит проходить мимо них… Ты взял женщину. Неделю, месяц, два месяца ты получаешь наслаждение, лаская ее, обладая ею. Прошел угар страсти, осталось теплое хорошее чувство, чувство благодарности за прежние минуты забвения, чувство близости, привязывающее и притягивающее… И что же в этом случае делаем мы, мужчины? Беря женщину, мы знаем, что берем большого, избалованного, милого ребенка, знаем это и не требуем ничего большего… Когда же первые минуты прошли, мы сразу требуем, чтобы ребенок превратился в взрослого, вполне подготовленного к жизни человека… Это несправедливо… В этом эгоизм мужчины… Если он знал заранее, что женщина, которую он берет, это большой ребенок, и все-таки взял ее, то его долг сделать из нее взрослого человека. Ведь своих детей мы постепенно доводим до зрелости, проводя их последовательно через гимназию, университет… Смотри так же на женщину… Когда опьянение первых минут прошло, не отходи от нее, не отдаляйся, а старайся постепенно приблизить ее к себе хотя бы путем целого ряда уступок, и тогда женщина бессознательно приблизится к тебе и составит частицу твоего «я»… Виновато воспитание, но… виноваты и мы, потому что мы создаем воспитание…

— Ого! Да ты ярый сторонник женщин!.. — засмеялся Генри. — Ну, а почему же ты до сих пор сам не женат?

— Куда мне… — отмахнулся Пейкерс. — При моей наружности! Моя теория хороша только при взаимном чувстве… Вот ты, это дело другое…

Говоря так, Пейкерс ежеминутно вынимал часы и посматривал на них.

— Ты куда-то торопишься? — спросил Генри, заметив это. — Пожалуйста, не стесняйся!

— Да мне надо на минуту… — заволновался Пейкерс. — Ты меня прости… Крайне важное дело… Я скоро вернусь…

И, взяв поспешно шляпу со стула, Пейкерс торопливо вышел в сад.

Закурив сигару, Генри машинально вышел за Пейкерсом.

День был чудный: на небе ни одного облачка. Чувствовалось дыхание лета и густая тень сада манила к себе. Генри сошел с крыльца и не торопясь направился по аллее. Дойдя до конца, он свернул на боковую тропинку.

Внезапно до его слуха донеслись чьи-то голоса. Генри остановился и прислушался. Говорил мужской голос, в котором Мортон узнал голос своего друга.

Не подозревая ничего особенного и думая, что Пейкерс разговаривает с кем-либо из своих служащих, Генри вышел на поляну. Глазам его представился Пейкерс, с оживлением что-то рассказывающий, по обыкновению размахивая руками, прелестной девушке в сером скромном платье, стоявшей по ту сторону забора.

Генри на минуту остановился, пораженный сценой, увидеть которую он никак не ожидал, но потом вежливо приподнял шляпу и прошел мимо.

Девушка, заметив незнакомого человека, слабо вскрикнула и тотчас же исчезла в тени деревьев.

Генри, не придавая особенного значения встрече, прошел дальше по тропинке, когда его догнал крайне взволнованный Пейкерс:

— Пожалуйста… Пожалуйста… Ни одного слова… Никому… Это крайне важно, крайне… — чуть не умолял он, смотря в глаза Генри. — Не подумай только чего-нибудь… Клянусь тебе… Но очень важно, гораздо важнее, чем ты думаешь, чтобы никто не знал о том, что мы встречаемся… Тут одно такое дело…

Пейкерс был так взволнован, так возбужден, что Генри, с удивлением посмотрев на него, дал требуемое обещание.

— Ну вот, хорошо!.. — обрадовался Пейкерс. — Я знаю, ты держишь слово… Только, ради Бога, даже случайно как-нибудь не проговорись!..

— Да в чем дело? — заинтересовался наконец Генри. — Ты так просишь, как будто от этого зависит жизнь или смерть…

— Я тебе расскажу, все расскажу!.. — заторопился Пейкерс. — Только не здесь, нас могут услышать. Пойдем ко мне в кабинет… Да может, это и к лучшему… Ты всегда отличался изобретательностью и находчивостью… Может быть, придумаешь что-нибудь, посоветуешь…

Волнение Пейкерса передалось Генри и он, прибавив шаг, пошел за почти бежавшим другом к дому.

Войдя в кабинет и вынув из шкафа ликер и рюмки, Пейкерс начал говорить, жестикулируя и поминутно вскакивая с места:

— Видишь ли, эта барышня — дочь моего соседа по имению, отставного генерала сэра Джонса. Это очень милая, симпатичная, несчастная девушка… Только ты, ради Бога, не подумай чего-нибудь… — испугался Пейкерс, заметив жест Генри. — Еще раз даю тебе слово, что между нами нет ничего… и лично я только хочу сделать что-нибудь… придумать… чтобы спасти эту девушку от опасности, которая ей угрожает… Дело вот в чем: сэр Джонс овдовел очень рано и, удалившись в имение, занялся воспитанием единственной своей дочери Джесси, которую ты видел в саду. Генерал очень любил дочь, видя в ней портрет своей обожаемой когда-то жены. Джесси была счастлива, окруженная ласками и заботами… Все шло хорошо, пока с год тому назад генерал не встретился в Лондоне, куда он ездил по делам, с мисс Мери Гибсон. Опытная кокетка, зная о богатстве старика, быстро закружила его, отвыкшего за долгое пребывание в деревне от общества подобных ей женщин, и через какой-нибудь месяц сделалась мистрис Джонс. Увлеченный интриганкой, генерал не интересовался ее прошлым и не собирал о ней сведений. К тому же хитрая женщина выдумала целую историю, назвав себя вдовой офицера Британской армии, жизнь которой сложилась крайне печально и, кроме страданий и слез, она в жизни ничего не видела. Тронутый влюбленный генерал не задумываясь предложил ей руку и, когда мисс Гибсон вышла за него замуж, прежде всего стала вооружать отца против дочери. Сначала сэр Джонс противился, но, мало-помалу подпадая под влияние жены, начал смотреть на вещи ее глазами и для бедной девушки жизнь стала положительно невыносимой. Единственной целью мачехи было завладеть состоянием генерала, ради чего она и вышла замуж… Вооружив старика против дочери, мисс Гибсон уговорила генерала сделать завещание в ее пользу, что тот и сделал, и я теперь сильно опасаюсь за его жизнь…

Генри, сильно заинтересованный, внимательно слушал.

— У мисс Джесси есть капитал, оставленный ей матерью, около миллиона фунтов стерлингов. Мисс Гибсон показалось мало миллионов генерала и она поставила себе задачей завладеть деньгами девушки, не считаясь ни с какими средствами. С мисс Джесси я еще до женитьбы генерала познакомился у него. Раньше я был в хороших отношениях с сэром Джонсом и, когда качалась кампания против несчастной девушки, я начал собирать сведения о прошлом мисс Гибсон. Оказалось, она раньше служила танцовщицей в шантане, была замешана в нескольких темных историях. В то время, когда она считалась невестой генерала, у нее был любовник, испанец Педрозо, такой же, как и она, авантюрист чистейшей воды. Теперь слушай самое главное: две недели тому назад Педрозо приехал сюда под видом кузена мисс Гибсон и старый генерал под влиянием жены стал оказывать ему полное доверие. Педрозо с первых же шагов начал усиленно ухаживать за мисс Джесси. Мачеха и окончательно потерявший волю сэр Джонс заметно поощряли эти ухаживания, которые несчастная девушка должна была принимать, скрепя сердце, чтобы не огорчить отца. Ровно восемь дней тому назад, накануне отъезда Педрозо, мне удалось из-за забора подслушать разговор мистрис Джонс с любовником. План их настолько же прост, насколько подл. Педрозо должен жениться на мисс Джесси и забрать ее капитал. Старика устранить каким-либо образом… Наследницей по завещанию является мисс Гибсон. Когда все будет сделано, оба любовника, ликвидировав все дела, уезжают в Испанию, оставив на произвол судьбы или, еще лучше, устранив обобранную мисс Джесси. Дон Педрозо уехал, условившись встретиться с мисс Гибсон в Италии, где он должен будет передать ей какой-то особенный яд для сэра Джонса и, возможно, для мисс Джесси, медленно и совершенно незаметно убивающий человека… Теперь я решил если не спасти генерала, то, по крайней мере, вырвать девушку из рук этих негодяев…