Русский Вид. Книга первая: Медведь. Барс (СИ) - Грез Регина - Страница 14

- Не знаю... Я пригласила его сюда, к нам... к себе. Даже не знаю, придет ли?

- Придет непременно, - заверил ее Коротков, энергично потирая ладони.

А про себя подумал: «Еще бы ему не прийти! Судя по мед. данным, евнухов-то среди них нет. А тут такая ягодка поспела, малинка сладкая... Одна коса чего стоит, а уж как умеет очи-то ясные долу опускать, где еще найдешь сейчас такую! Натуральный напиток! Сам бы пришел, годков бы этак двадцать скинуть. Только на губки ее алые глянешь, у старого сердце зайдется, а чего уж говорить про Брока. В самой поре мужик...»

Коротков тяжко вздохнул, пригладив перед зеркалом редкие волосы на макушке.

- Оленька, мне кофейку организуй, будь добра! И бутербродик какой-нибудь...

Выйдя из административного коттеджа, Маша сразу же направилась к помещению склада, на которое ей указал начальник. Две большие комнаты на первом этаже были чуть ли не доверху набиты коробками и пакетами со всевозможными вещами. Отдельно лежали бытовая химия и различные предметы ухода за телом, аксессуары для ванной комнаты. Маша быстро отыскала приличную бритву, подобрала несколько сменных лезвий. «Вряд ли после ножа Брок стал сразу бы пользоваться электрической...». Маша сложила в полупрозрачный пакет свои находки, добавила пару тюбиков зубной пасты, расческу и полотенце. Девушка уже собиралась выходить, когда у самых дверей столкнулась с Максимом. Парень даже присвистнул от удивления, разглядев содержимое Машиного пакета.

- Ого! Это кому же у нас здесь так повезло?

- Это нужно передать нашему подопечному, - сухо пояснила девушка.

- А-а-а... Тарзану недоделанному? А я-то чем тебе плох, Маш?

- Ничем ты не плох. Ты здесь, вообще, не причем. Я просто делаю свою работу. Дай пройти.

- А если не дам!

Максим встал перед Машей расставив ноги и уперев в бока кулаки. Смотрел нагло, обшаривая взглядом стройную фигурку девушки.

- Максим, ты почему так себя ведешь? Я тебе ничего не обещала, ничего не должна. Отстань от меня! Найди подружку в городе, уверена, это будет легко. Я здесь только работаю, неужели не понятно?

- Понятно! Все мне с тобой понятно, детка. А что еще входит в твои обязанности? Скажи-ка, а ты его сама будешь брить, чтобы больше походил на человека? Чтобы, не так противно было под него ложиться?

Маша вспыхнула и, оттолкнув Максима, бросилась к двери. Но, мужчина удержал ее за плечо, разворачивая к себе.

- Солнце, подожди, не злись. Прости, не сдержался, я грубить не хотел. Маш, я очень волнуюсь за тебя. Слышишь, давай уедем! Бросим все это мутное дело. Вместе уедем, я все для тебя сделаю, я денег достану. Ты меня зацепила, зайка, ночами снишься. С ума по тебе схожу, а ты даже не смотришь на меня.

Что-то в его манерах и голосе вдруг неприятно напомнило Маше Вадима. То самое, что всегда отталкивало девушку от погибшего жениха. Сейчас же было вдвойне противно слышать нечто подобное от Макса. И Маша не собиралась больше терпеть его приставания. В ее голосе зазвенел металл:

- Отпусти сейчас же, а то закричу. Только тронь попробуй, Коротков тебя выкинет с базы, даже дядя «сверху» не поможет!

- Ах, ты у нас недотрога какая! Такие мне даже больше нравятся, скучно, когда шалавы сразу ноги раздвигают. Да, только, ты никуда от меня не денешься. Вот натешиться тобой твой псих, привезут ему другую, а тебя я утешу. Сама прибежишь!

- Псих здесь лишь один, и это ты, Макс!

Отчаянно стараясь сдержать слезы возмущения и обиды, Маша выскочила из склада.

- Ну, раз я псих, может, ты и мной заодно займешься. Учти, я следующий в очереди, - услышала Маша позади себя мерзкий голос.

Глава 5

Брок уже более часа наблюдал из леса за коттеджем, где жила его ночная гостья. Он видел, как Маша вышла из дому около полудня и теперь, с нетерпением, ожидал ее возвращения. Мысли о том, что она сейчас разговаривает с Алексом, не давала покоя. Но, вот она, наконец, появилась, Броку показалось, что даже на расстоянии он чувствует ее притягательный аромат. Девушка шла быстрым шагом, несла в руках какой-то пакет. Ее лицо было взволнованным, раскрасневшимся. Брок сжал кулаки, представив, что кто-то мог обидеть ее. Если бы Маша сейчас посмотрела в сторону леса, то Брок сразу бы к ней вышел, но девушка стремительно забежала в дом, с шумом захлопнув за собой дверь. Брок подождал еще немного, а потом отправился в свою берлогу, чтобы выспаться и ночью вернуться обратно на базу.

Прошло два дня. Маша откровенно ждала Брока, часто посматривая в сторону своего последнего лесного маршрута, не решаясь отойти от дома даже до ближайших сосен. Но человек - «медведь» так и не появлялся. Это было грустно и даже немножко обидно. Маша на все лады вспоминала их встречу, переживая заново события той ночи, пытаясь понять, чем могла вызвать его неприязнь, ведь расстались-то они вполне дружелюбно.

На утро третьего дня Маша проснулась с больным горлом и тяжелой головой. Девушка добрела до столовой, попросила у Светланы Анатольевна молока и баночку меда, решив лечиться дома «бабушкиными» средствами. День еще выдался на редкость мрачным и ветряным, под вечер небо затянуло черными тучами. В седьмом часу Машу проведала мед. работник, предложила ночевать в общем коттедже в центре лагеря, но Маша отказалась.

- Да вы не волнуйтесь за меня, Надежда Петровна, это же обычная простуда. Дома поваляюсь денек и все пройдет.

Оставшись одна, Маша заперла двери, задернула жалюзи и шторы, полежала пять минут в горячей ванне, и отправилась на кухню. «Сейчас нужно выпить теплого молока с медом, и лечь спать. Утро вечера мудренее и, Бог даст, здоровее!» Маша включила подогрев полов на кухне, уж очень любила ходить босиком по деревянному паркету. Яркий свет неприятно резал глаза, и Маша оставила только подсветку над столом. Домик погрузился в полумрак. Закутавшись в плед, Маша сидела на низеньком кухонном диванчике и ждала, пока немного остынет кипяченное молоко в большой кружке. Кружка была старая, грубой лепки, почти полулитровым объемом - белая бадья с красным горохом. Маша забрала ее из деревни после смерти бабушки. Всегда держала при себе как память. Правда, пила из нее редко, лишь при простудах. Это был своеобразный ритуал еще с детства - мед и горячее молоко, а потом в постель, чтобы проснуться совсем здоровой.

Внезапно, Маша расслышала наверху звук глухого удара и отчетливый металлический скрежет. Маша замерла и насторожилась, но теперь различала лишь стук тяжелых дождевых капель, бьющих в окно, да порывы ветра. А, подниматься на второй этаж по темной лестнице, чтобы узнать причину шума, девушке уж совсем не хотелось. Она вдруг резко пожалела, что осталась в эту грозовую ночь одна в доме, далековато от остальных обитателей поселка. Маша тихо поднялась с диванчика, продолжая прислушиваться, плед соскользнул с ее плеч и свалился на пол. Оставаясь в хлопковой ночной рубашке на тонких бретелях, девушка вышла в сумрачную прихожую и посмотрела наверх. По лестнице со второго этажа, бесшумно ступая, спускался Брок. Маша тотчас уловила исходящий от него запах мокрого дерева и скошенной травы.

Пары секунд хватило Броку, чтобы увидеть ее всю от головы до босых маленьких ступней. Ее длинные волнистые волосы были распущены и свободно спускались вдоль лица и шеи по плечам. Сквозь тонкую ткань сорочки Брок угадывал мягкие очертания ее округлой груди. Светло-карие глаза девушки смотрели на него с удивлением, но не испуганно. В руках Маша держала большую кружку, от которой вверх поднимался тонкий, еле заметный парок. Брок почувствовал приятный знакомый запах, как-то неуловимо связанный с его давно забытым прошлым. Такой же слабый аромат исходил от полураскрытого Машиного рта.

- Что это у тебя? - глухо спросил мужчина, указывая глазами на кружку.

- Молоко с медом, - прошептала Маша, - у меня горло болит немного, вот... лечусь.

Брок прикрыл глаза и сильней втянул воздух ноздрями. И тут же какое-то видение будто в дымке тумана пронеслось в его голове: высокая крупная женщина с родным добрым лицом, которое было видно нечетко, протягивает ему такую же большую белую кружку с красным горохом. «Выпей, сыночек, станет легче, уснешь спокойно. Вырастешь большим и сильным, как папа». Брок даже вспомнил приторно-сладкий вкус обжигающего молока, а себя вдруг увидел странно маленьким, съежившимся на кровати с металлической спинкой.