Вторжение (СИ) - Беловец Александр - Страница 5

            На двойной полёт стрелы вдоль дороги растянулся большой купеческий караван, повозок на тридцать. Скорее всего, из Келира. Повозки прочно запечатаны, а во главе отряд из двадцати хорошо вооружённых воинов. Они громко хохочут и передают друг другу внушительных размеров бурдюк с вином. Сразу видно, проделали неблизкий путь, а теперь вроде как почти доехали, можно и отдохнуть. А что отдыхать приходится в сёдлах, перед закрытыми воротами — так то дело третье.

            Чуть поодаль с полсотни крестьян на крепких телегах, запряжённых мохноногими мулами. Эти явно прибыли из окрестных деревень — у них и телеги почище, и мулы посвежей. Крестьяне ведут себя тихо, сдержанно, как и подобает живущим рядом со столицей истинной веры.

            А по Королевскому тракту всё прибывают и прибывают новые путешественники. Вон богатая карета сионского вельможи объехала караван и встала впереди. Воины-келирцы недовольно заворчали, но один из четвёрки телохранителей, сопровождавших карету, о чём-то переговорил с хозяином каравана и тот прикрикнул на своих людей. Воины угомонились и продолжили наслаждаться вином.

            Вдоль каравана снуют нищие всех мастей. Как серые мыши, эта братия не признаёт границ и запоров. Старики и старухи выставляют напоказ немощи и жалобно влачат худые телеса. Те, кто помоложе, энергично трясут лохмотьями, демонстрируя всем желающим язвы и болячки, а совсем молодые — дети и подростки — ловко шныряют по толпе, высматривая, что можно утянуть.

            Иссила поднималась всё выше, а городские ворота по-прежнему оставались закрытыми. Приезжие начали недовольно ворчать, не понимая причин для такой задержки. Но ворчи не ворчи, а словами запоров не отопрёшь. О том же, чтобы попасть в Скавелл иным путём и мысли не могло возникнуть. Ворота, ведущие в город и носящие название Светлые, были единственными с южной стороны. Они закрывались в начале сумерек и открывались на рассвете. Порядок был заведён в незапамятные времена и свято блюлся по сей день. Но ни разу ещё не приходилось уставшим путникам сидеть у ворот так долго.

            — Ну что же они не открывают? — в сотый раз за утро спросил Колин, безнадёжными глазами глядя на ворота. Скахет промолчал.

            Друзей начинала мучить жажда, да и голод давал о себе знать. Вчера, во время ночёвки, они уничтожили весь припас, надеясь позавтракать уже в городе. И вот тебе здрасьте, приходится сидеть у закрытых ворот и глотать пыль.

            Внезапно Скахет поднялся и принялся разглядывать лица наёмников из келирского каравана, будто искал кого-то знакомого. И действительно один из воинов почувствовал, что на него смотрят, обернулся и встретился глазами со спутником сержанта. Его лицо просветлело, он широко улыбнулся и приветливо помахал Скахету.

            — Увидал кого-то знакомого? — щурясь от слепящего солнца, вяло поинтересовался Колин. Воин кивнул и, бросив через плечо: «Я скоро», направился в сторону каравана.

            Сержант проследил за ним уставшим взглядом, отстранённо отметив, что Скахет с кем-то по-дружески обнялся, и вновь сосредоточил внимание на воротах. Через некоторое время его начало клонить в сон, и он сам не заметил, как задремал. Но долго спать не пришлось.

            — Я беседовал с купцом, — Скахет встал над ним и протянул флягу с водой. — Он говорит, что его люди ходили к воротам, узнать о причинах задержки. К ним выглянул начальник городской стражи и сказал, что они кого-то ждут, и пока не дождутся, ворота не откроют.

            — Смотрите! — воскликнул вдруг кто-то неподалёку.

            По Королевскому тракту торжественно двигалась кавалькада всадников, сопровождающих одну единственную карету с невзрачной раскраской. Тридцать закованных в чёрные доспехи легионеров из Смера ехали правильным строем, раскидывая попадающихся на пути нищих.

            Когорта подъехала к воротам. Командир выехал вперёд и ударил в створку закованным в железную перчатку кулаком. В створке отворилось окошко. Переговорив со стражником, командир махнул рукой, и когорта отъехала в сторону. В следующую минуту громадные ворота дрогнули и стали медленно открываться. Скрип запорного механизма смешался со свистом ветра в бойницах, и процессия двинулась по убегающей вглубь города дороге.

            Пятеро чёрных всадников отделились от когорты и остались на месте. Сразу за воротами они спешились и встали подле стражников, с явным намерением участвовать в досмотре прибывших чужестранцев. Стражник что-то прокричал караванщику и сделал знак — мол, заезжайте.

            — Н-да, — протянул Скахет, наблюдая за медленным продвижением каравана, — теперь в городе мы окажемся не скоро…

            Воин оказался прав. На досмотр одного только каравана ушло несколько часов. Когда же дело, наконец, дошло до наших друзей, они были готовы отдать любые деньги лишь бы поскорее укрыться в тени.

            Как ни странно, но их почти не досматривали. Видимо у легионеров был приказ с особой тщательностью обыскивать караваны. Путников внесли в реестр прибывающих и направили к сборщикам въездной пошлины. Переправив почти половину золотого в мозолистую ладонь монаха с неприметным лицом друзья, наконец, въехали в город.

            В отличие от Сиона, величественного, каменного, строгого, в Скавелле не было узких закоулков и кривых улочек. Широкие светлые улицы пересекали город во всех направлениях, сходясь в самом центре — на Ратушной площади. Жилые дома, белые, нарядные, с резными наличниками и разноцветными черепичными крышами, почти все прятались в тени небольших садиков. Сами улицы были выложены светлыми крупными плитами и по ним легко могли проехать в ряд три кареты.

            Людской поток неудержимо стремился к другой самой большой площади в Скавелле — базарной. Увлекаемые толпой, наши друзья устремились туда же.

            — Нам нужна гостиница, — сказал Скахет, когда какой-то горожанин здорово обругал их за то, что они идут по тротуару с лошадьми на поводу. — Деньги у нас есть, так что можем пожить день-два как люди, пока не двинемся дальше.

            Он поймал за руку пробегавшего мимо подростка:

            — Скажи, пацан, есть поблизости недорогая гостиница?

            Пацан быстро залопотал, отчаянно жестикулируя, а потом дунул по улице, не дожидаясь изъявлений благодарности. Видать, спешил очень. Скахет кивнул Колину, предлагая идти за ним.

            — Что сказал этот балабол? — поинтересовался сержант, — Я так ни слова не разобрал.

            — Сказал, что есть недорогая гостиница «Кровавый полдень» где не задают вопросов.

            — А нет ли гостиницы с более дружелюбным названием?

            — Может и есть, — пожал плечами Скахет, — но искать не охота.

            Больше часа блуждали по улицам. Пояснения, которые дал пацан, оказались такими расплывчатыми, что пришлось останавливать других прохожих. Следуя указаниям, они вскоре попали в квартал, который никак нельзя было назвать богатым. Домишки здесь стояли плотнее, на многих белая штукатурка давно обсыпалась и в дыры проглядывала серая кирпичная кладка. Черепичные крыши тоже давно не ремонтировались, они покосились от старости, потемнели, а кое-где и вовсе провалились. Зато питейные точки стали попадаться буквально на каждом шагу.

            Уже почти отчаявшись найти то, что нужно, друзья вдруг уткнулись в висящую на уровне глаз вывеску весьма зловещего вида. На ней был намалёван здоровенный чернявый мужик с окровавленным топором в одной руке и отрубленной головой в другой. Кроваво-красная надпись ниже извещала потенциальных клиентов, что перед ними лучшая в Скавелле гостиница «Кровавый полдень», где всякого страждущего ждёт приятный отдых, сытная еда и низкие цены. Прямо под вывеской находилась хлипкая лестница, ведущая в подвальный этаж. Справа от лестницы уныло скособочилась такая же хлипкая коновязь. Друзья привязали усталых лошадок и, осторожно ступая по скрипучим ступенькам, спустились вниз.