Вторжение (СИ) - Беловец Александр - Страница 23

[3]  Самин — растение с масляничными плодами.

[4]  Кахар — в переводе с давно умершего наречия означает алтарь.

Глава четвёртая

            — Наверняка тот, кто поставил на этой равнине первый дом, был малость кривоват на один глаз, — сказал Вальдрес, глядя через стрельчатое окно на унылую площадь перед замком. — Это ж надо было додуматься — тянуть улицу от ворот не к Ратуше, а к казармам.

            — Ты рассуждаешь как типичный житель столицы, — отозвался Артивос, присаживаясь на подоконник. — Привык в Ивокарисе к широким улицам, да площадям... А Смер — город военный, и гроссмейстер Дар-Канн тут значит больше, чем губернатор. Вот улицы и выстроились вокруг замка.

            Вальдрес и его давний приятель, с которым они когда-то учились (ныне занимающий пост придворного мага Смера) любовались заходящей Иссилой из окон замка Эрр. По правде сказать, Артивос впервые его сюда привёл. До этого Вальдрес жил в доме друга, но ни разу тот не приглашал посетить хозяина военной силы Смера.

            — Напомни-ка, для чего мы попёрлись к гроссмейстеру, вместо того, чтобы пить вино и тискать твоих пышных служанок? — с улыбкой спросил Вальдрес, хотя улыбка получилась натянута — после утреннего инцидента в голове до сих пор набатом пульсировала кровь.

            — Ну, коль скоро ты решил покинуть наш забытый богами городок, — не отрываясь от созерцания вечерних улиц, ответил Артивос, — хочу, чтобы твой путь до Пограничного Кряжа был лёгок и приятен. А для этого нужно плыть, а не протирать зад в седле, — приятель, наконец, соизволил повернуться к Вальдресу и тот заметил в уголках улыбающихся глаз промелькнувшую тревогу.

            Откровенно говоря, Артивос с самого утра был сам не свой, словно на город вот-вот должны были напасть, а он напрочь лишился магических способностей и не может даже хворост поджечь. Но вместо того, чтобы поинтересоваться состоянием друга, Вальдрес занялся делом, которое считал стократ важнее. Он закрылся в отведённых ему покоях, где на полу был вычерчен замысловатый рисунок, сел в центре и вытолкнул искру сознания в Астрал.

            Начав однажды изучать цветок, Вальдрес незаметно плёл вокруг него ментальный кокон, в который планировал поместить невольного «сожителя». День за днём он вплетал в кокон всё новые и новые нити и вот, наконец, работа была почти закончена. Седмица — две и цветок будет отрезан от контроля над его сознанием…

            Поначалу всё шло как обычно — новая нить легла к тысячам других, приблизив ментальный кокон к завершению. За ней другая, затем ещё несколько сотен, как вдруг Вальдрес почувствовал какое-то сопротивление. Если раньше цветок, будто не замечал происходящего, то сейчас как лакр насторожился готовый в любой момент прорвать с таким трудом воздвигаемую преграду. Вальдрес не придал этому значения, но виски вдруг сдавило болью, и в груди взорвался огненный шар.

            Наверное, он потерял сознание, так как в голове фейерверком вспыхнула невероятная картина. Вальдрес узрел бесконечно-чёрную даль пространства Междумирья, где он был когда-то рождён. Он плыл в нем, не разбирая дороги, упиваясь переполняющим чувством невероятной свободы и силы. Миры сотнями проносились мимо и исчезали вдали, но он плыл и плыл дальше. Он был молод, но инстинкт подсказывал, что эти разноцветные шары, мелькающие во тьме, не смогут стать ему домом. Его дом — Междумирье, а любой из миров будет ему мал.

            Вдруг вспышка света озарила тьму и Вальдрес едва не ослеп. Страх сковал тело. Никогда ещё первозданная Тьма так с ним не шутила. Когда свет, наконец, перестал разъедать глаза он смог осмотреться. О ужас!!! Его затянуло в один из миров!

            Сразу стало тесно. Скрепы мира, где очутился Вальдрес, давили со всех сторон и он заметался как птица, попавшая в силки.

            А потом появились двое — хозяева Хигиона — и сам мир встал на их сторону. И была жестокая битва. Мир трещал по швам, готовый сорваться в пропасть но, в конце концов, Вальдрес пал.

            А после возродился в несчётном количестве цветков Х’ииш, которые хозяева мира выжгли как скверну. Но не все, не все…

            Вальдрес открыл глаза. В ушах звенело — видимо он кричал. Луч света отразился в хрустальном кувшине, что стоял на столе и резанул по глазам. Вспышка и всё, что маг посчитал кошмарным сном, вмиг пронеслось перед глазами. А затем пришло понимание — цветок, что Атиш ти-Вару подселил ему в грудь ни что иное как реинкарнация частицы того демона, что проник в Хигион из Междумирья. Ледяной пот ожёг спину.

            — Легенда не вымысел? — с трепетом выдохнул Вальдрес.

            Тут его глаза расширились от ужаса. Маг ясно понял, если не получится обуздать силу цветка, то Х’ииш навсегда поглотит его сознание.

            А потом, привлечённый криками, в комнату ворвался Артивос, и размышлять о случившемся стало некогда...

            — Гроссмейстер Дар-Канн ожидает в кабинете, — к ним подошёл пожилой мажордом и приглашающе указал в сторону длинного коридора в конце которого, по-видимому, и находился упомянутый кабинет.

            — Милости прошу, господа, располагайтесь, — гроссмейстер Дар-Канн — высокий сухопарый мужчина лет пятидесяти на вид, с морщинистым лицом и ёжиком седины — радушно поприветствовал вошедших магов.

            — Познакомьтесь, гроссмейстер, это Вальдрес — маг первой ступени огненной стихии, а так же мой давний приятель с которым мы провели немало весёленьких деньков в стенах Магической Академии.

            Артивос посторонился, пропуская Вальдреса вперёд. Тот кивком поприветствовал хозяина кабинета и разместился в предложенном кресле. Придворный маг встал рядом. Гроссмейстер наполнил два бокала вином, отдал гостям и только после этого расположился за рабочим столом.

            — Итак, господа, чему обязан вашему визиту? — Дар-Канн утвердил локти на столешнице и сложил ладони домиком.

            — У моего друга возникли некоторые дела в Ассии... — начал было Артивос, но Вальдрес перебил:

            — Позволь я сам изложу суть проблемы, — после утвердительного кивка Вальдрес продолжил: — Гроссмейстер, как вам известно, путь к Пограничному Кряжу пролегает через Скавелл, но заезжать в город «серых» мне бы не хотелось.

            — Понимаю ваше желание, друг мой Вальдрес, — улыбнулся Дар-Канн, — я и сам недолюбливаю этот ковен...

            — Что неудивительно, — усмехнулся Артивос, вклинившись в разговор. Дар-Канн дёрнул щекой, но продолжил:

            — ... так как птенцы Шааса доставляют немало хлопот и мне.

            Гроссмейстер лукавил. С главой ордена Серой Длани монтар Шаасом они были давними приятелями. Это его карету видели Колин со Скахетом у ворот Скавелла. Именно Шаас, а никто иной помог добиться Дар-Канну положения в Смере, которое гроссмейстер занимает по сей день. И именно через него в орден Серой Длани потекли денежки с рудников[1].

            — Так что насчёт корабля, гроссмейстер? — переспросил Артивос и кинул быстрый взгляд на широкое стрельчатое окно. Дар-Кан этого не заметил, но от Вальдреса не укрылось нервное напряжение, что сковывало друга.

            — Сказать по правде, я не совсем понимаю, почему с этим вопросом вы пришли ко мне, а не к губернатору? — гроссмейстер Дар-Кан продолжал улыбаться, но и его, наконец, зацепило поведение придворного мага. — Ведь весь наш скудный флот находится в его распоряжении.

            — Ах, оставьте, гроссмейстер, — широко улыбнулся Артивос. — Всем известно, что без вашего разрешения из порта не выйдет ни единая посудина. Впрочем, то же касается и простых караванов. Не понимаю вашего нежелания помочь моему другу.

            — Отнюдь, — всплеснул руками гроссмейстер, — я ни в коем случае не хотел обидеть ни вас, ни господина Вальдреса. Я просто хочу сказать, что было бы намного легче сразу сесть на корабль, минуя встречу со мной. Ведь, в конечном счёте...