Укради мою жизнь (СИ) - Быстров Олег - Страница 25

С Залеским всё прошло как нельзя лучше. Игорь наверняка отлично разбирается в технологиях добычи и транспортировки витакса, но по жизни — недотёпа и доверчивый дурачок. Убедить его в том, что собственное счастье, а за одно и счастье Софьи, зависит от трёхдневного отсутствия изобретения в лаборатории не составило труда. Нет, вначале ведущий специалист и талантливый инженер ужаснулся. Как?! — новейшие, секретнейшие приборы покинут стены «Партнёра»?! Даже думать о таком преступно!

Но… Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Правильно, между прочим, говорят. Но вот путь к их разуму, тому хрупкому инструменту, что принимает решения, частенько пролегает по другой тропинке. Каждый мужчина считает себя в отношениях с женщинами гигантом, в этом Софья была уверена на все сто. Или, во всяком случае, хочет видеть себя таковым. И женщины пользовались этим мужским стремлением во все времена.

Встречаются, конечно, самцы, наделённые действительно немалой силой и похвальной выносливостью. Но таковых сугубое меньшинство. Зато среднему представителю мужского пола скажешь: что вот какой он неутомимый! промурлычешь на ушко после любовной игры, какой он неотразимый и необузданный! — и готово. Можно брать тёпленьким.

Так и получилось. Сказала, промурлыкала, напела — и поплыл Залеский, как бумажный кораблик. Согласился на всё: выдать новый привод, конденсаторы, даже инструкцию пользователя написал. И наверняка толковую. Чтобы Вику легче было набить три канистры, три заветных «чемодана» по пятьсот лет…

И с Басом — просто смех! Как у мальчика при виде неё глазки загорелись! Как щёчки разрумянились, когда пообещала она ему общий шезлонг под пальмами! Даже неудобно как-то стало, будто маленького обманывала. Впрочем, длилось это чувство внутреннего неудобства недолго. Что поделать, Себастьян, мы давно уже не дети.

Во взрослой жизни каждый прежде всего за себя. Только Бог за всех. Да и существует ли он на небесах, Господь всемогущий и всепрощающий, ещё вопрос.

Только вот канистры придётся делить на всех. Так они договорились. То есть: Вику, Басу и ей по одной штуке. Считается, что её канистра, это ещё и канистра Залеского. И что получается? Двести пятьдесят лет — это что, бессмертие? Не смешите тапочки моей покойной мамы! И не беспокойте всуе её прах…

Софья налила в высокий бокал лёгкого сухого вина. Пригубила. Вкус показался нестерпимо кислым, как и размышления в уютном полумраке гнёздышка.

Допустим, мальчики всё сделают как надо. Вот они, эти канистры, стоят в углу. Дальше нужно избавиться от Залеского. Как? — это другой вопрос. Есть у них в «Партнёре» служба безопасности. Игорь говорил — суровая структура. Стоит туда каким-либо образом намекнуть о произошедшем нарушении режима, и инженеру конец. Нужно только не торопиться, продумать всё, чтоб самой хвост не прищемили.

Тогда получится — одна канистра её.

Чёрт, тоже недостаточно! Номерные счета в ви-банках, по слухам, содержат самое малое несколько тысяч лет. А бессмертные… О, бессмертные! Вот где ей место! Вот где она расцвела бы по-настоящему! Но там и цифры совсем другие. Думаем дальше: канистра Баса. А зачем ему столько витакса? Поддерживать здоровье можно куда меньшим количеством. Море, пальмы, золотой песочек? Мы все мечтаем, да не у всех радужные грёзы превращаются в реальность.

Если вывести из игры Себастьяна, а с Виком наоборот подружиться, то получается уже нечто. Полторы тысячи лет вполне можно рассматривать как стартовый капитал. И Витя сможет этот капитал приумножить. Есть у него способности, и воля есть, да если ещё направить всё это в нужное русло — чудесный может получиться тандем: Вик плюс Соня!

У Софьи даже мурашки по коже побежали. Одним глотком допила она содержимое бокала — вкус показался на сей раз много приятнее.

Нужно только выбить из головы тягуна эти идиотские мечты о спокойной и честной жизни. Как там он говорил, когда уговаривали Баса? Выучится в приличной студии? Станет художником, купит маленький домик на побережье? Ага, этакое идиллическое обиталище великого живописца где-нибудь на неприступной скале, над пенным шлейфом прибоя… А рисовать будет вывески для дешёвых баров и лавок секонд-хенда! И второй, тот, что верный школьный друг, таял от умиления. Наверное, и ей где-то там нашлось место — между холстом в пыльном углу и пальмой на берегу. Скромное, но достойное. Что за чушь?!

Нет, Витенька, не для того мы с тобой созданы. И затеяли всё это непростое мероприятие не для того. Добытый витакс нужно будет пускать в дело, утраивать, увеличивать вдесятеро… В крайнем случае, тянуть ещё. Она не против и такого варианта…

Звонок телефона прервал размышления. Условный, контрольный звонок. Софья схватила трубку.

— Треть дела сделана, — глухо прозвучал голос Вика в динамике. — Первая ёмкость заполнена.

— Умница! — не сдержалась Софья.

— Мы работали вдвоём, — подчеркнул Вик.

— Ну да… — чуть замялась она. — Я хотела сказать — умницы. Но тебя благодарю особенно…

— Вдвоём, — почему-то настойчиво повторил он. И замолк.

— Вик… — тревожно окликнула Софья. — Что случилось? Что-то не так?

— Всё так. Завтра продолжим. — Он будто вмиг устал говорить.

— Это будет завтра, а сейчас приезжай ко мне. Слышишь? Немедленно! Я соскучилась…

Он помолчал. Потом буркнул: «Буду…» — и повесил трубку.

Она взлетела с дивана. Принимать гостей — искусство, на овладение которым Софья в своё время потратила немало времени и сил. Лёгкий вкусный ужин, пусть не собственноручно приготовленный, но всё из хорошего ресторана. Звонок — заказ принят! Вино: тоже лёгкое, но выдержанное, благородных сортов. Ещё звонок — готово! Гнёздышко — уют, почти семейное тепло, атмосфера доверия и взаимного расположения. Всего несколько штрихов: чуть смятый плед, чашка недопитого чая…

Макияж, наряд, движение руки и выражение лица — готово, готово, готово!

Пусть он приходит — у неё всё получится!

Он пришёл.

Софья с порога поняла — сегодняшняя акция далась Вику непросто. Лицо тягуна приобрело серый оттенок, остро торчали скулы, и запали глаза. Но шальной огонёк в них сохранился, став, правда, более похожим на лихорадочный блеск. Прошёл в комнату, оценивающе оглядел сервированный стол.

И всё повторилось в точности, как в прошлый раз. С порога, без предисловий и прелюдий — буйство животной страсти пополам с утончёнными ласками — до полной потери рассудка. И даже подтаяла от этого жара плёнка холодной рассудочности. Та, которой почти уже удалось покрыть ненужные чувства и глупые эмоции. Подтаяла и чуть не треснула. Но «чуть» не считается, как говорили они в далёком школьном детстве.

Поэтому после акробатики на диване и возле него — и до закусок и вина — между последними, остывающими, скользящими ласками:

— Вик, а Вик, тебе не кажется, что нам вместе безумно хорошо?

— М-м-м…

— У меня такое чувство, что этот мир создан для нас двоих. Только для нас.

— Это предложение?

— Да. — Прямо в ухо, горячим шёпотом, обжигая дыханием, чтоб волоски на теле встали дыбом.

И всё, закрыт вопрос.

Накормила, напоила вкусным, чуть терпким вином, окружила вниманием. Отогрела. Позволила развалиться в кресле с раскуренной сигарой. И уже тогда:

— Как тебе перспективы нашего предприятия, Вик?

— Как? — он взглянул несколько удивлённо, будто стряхивая дрёму. — Нормальные перспективы. Всё сделаем, как договорились.

— А мне кажется, твоя роль несравненно больше остальных участников. Ладно — я, слабая женщина. Что я могу? Подарить заботу и ласку, быть рядом, делить радость встреч и тосковать в одиночестве, ожидая твоего возвращения. Но Залеский — чем он рискует? Дал аппаратуру, так и вернёт её таким же образом. Даже если кто-нибудь что-то заподозрит, всегда сможет отговориться.

— Ты хочешь сказать, что делёж добычи нужно пересмотреть? — приподнял бровь Вик.

— Да, это я и хочу сказать. — Софья откликнулась самым озабоченным и преданным взглядом, на какой была способна. — Ты рискуешь шкурой. Я же вижу, что-то случилось сегодня. Что-то серьёзное…