Таймири (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 11

— А ну, найдись, фосфорная дорога!

Она никогда не упускала случая воспользоваться легкомысленностью звезд и ни капельки не удивилась, когда в следующий миг раздался ликующий вопль Сэй-Тэнь:

— Ура! Спасены!

Всего в каких-то пяти метрах от плайверов притягательно светилась дорога. Беленькая, чистенькая — как будто пустынные ветры только тем и занимались, что ее подметали. Вот что значит вовремя загаданное желание.

***

Таймири скрепя сердце залила в бак плайвера воду из последней бутыли. Сэй-Тэнь проделывала то же самое под тяжкие вздохи Минорис, которая за последнее время несколько отощала. А всё оттого, что еда у Сэй-Тэнь хранилась в специальном тайнике с кодовым замком и прочими защитными устройствами. Минорис же была ненасытна, особенно если в ее жизни происходили странности. Сейчас странностей было хоть отбавляй.

— Если хочешь, перебирайся обратно к Таймири, — предложила ей Сэй-Тэнь. — У нее наверняка осталось, чем подкрепиться.

— Не осталось, — мрачно заверила ее та. — Я всё подчистую подмела.

Сэй-Тэнь усмехнулась: оперативно! Однако, несмотря на то, что Минорис была прожорлива, как стая пираний, весу у нее нисколечко не прибавлялось.

— Можно мне с вами? — взмолилась она. — Вот честное слово, больше ни крошки без спросу не съем!

Ладно уж, уговорила! Таймири была не из тех, к кому тянутся люди. Она скорее предпочла бы сотни и сотни книг взамен одной любопытной и приставучей попутчицы.

А тем временем по песчаным холмам шагал неутомимый Остер Кинн, жуя на ходу сырое змеиное мясо. Змею он поймал под одним валуном. Она думала устроиться там, чтобы переждать жару, и вот нате вам — стала обедом Остера Кинна! Когда он появлялся в пустыне, у змей и прочей ползучей живности в жизни наступала черная полоса. Потому что он был ничуть не менее прожорлив, чем Минорис.

С намотанной на голову белой майкой, в земляного цвета шортах и рубашке, Остер Кинн был вылитый бандит с большой дороги. И не страшны ему были ни зной, ни холод, ни самум. Он только одного не мог понять: куда и зачем он направляется. Главное — всё время вперед, не то протянешь ноги.

С собой у него не было ни компаса, ни карты, а воды во фляге хватило бы лишь на то, чтобы смочить губы. Прошлую ночь он скоротал внутри какого-то убитого зверя, и потому сейчас от него воняло похуже, чем из канализации. Однако в ближайшие дни ни ванна, ни пополнение запасов ему не светили. Впрочем, Остер Кинн на судьбу не роптал и напрасно не загадывал. Удача могла настигнуть его где угодно — и настигла. Когда вдалеке он заметил два одиноко плывущих плайвера, радости его не было предела. Он стал прыгать, размахивать руками и громко улюлюкать — прямо как индейцы из массива Лунных гор.

— Что это там за псих? — полюбопытствовала Минорис. Сэй-Тэнь сощурила глаза.

— Остановимся.

Таймири нехотя притормозила за ними следом и немедленно зажала нос, потому что от Остера Кинна воняло даже на расстоянии.

— Добрый день! — воодушевленно воскликнул он. На шее у него болталась горемычная змея. Вернее, то, что от нее осталось.

— Добрый, — неуверенно пробормотала Сэй-Тэнь и покосилась на его добычу. А Минорис, наполовину высунувшись из машины, разглядывала незнакомца, словно он был каким-нибудь ископаемым.

— Вы мое спасение! — сказал Остер Кинн и без предисловий забрался в плайвер к Таймири. Та отшатнулась.

— От вас скверно пахнет, — не разжимая носа, заявила она.

— Как только мы найдем воду, я обязательно помоюсь, — уверил ее странник. Его обветренное лицо и потрескавшиеся руки свидетельствовали о том, что странствовал он очень и очень долго. И едва ли с какой-то определенной целью.

Они снова двинулись в путь. Остер Кинн всё дивился на летательный аппарат, которым управляла Таймири, и не уставал задавать вопросы. Ну, точь-в-точь вторая Минорис!

— Вы что, никогда плайверов не видели? — удивилась Таймири.

— Меня носит по свету, как бумеранг, и я всегда пропускаю что-нибудь важное, — чуть ли не с гордостью объявил он. — Например, эти ваши плай-ве-ры. Поверьте мне, достижения цивилизации до добра не доводят. Другое ли дело — умение выживать. Оно везде пригодится. Костры всегда будут гореть, реки — течь, а змеи — ползти. Кстати, не желаете ли змейку? — из лучших побуждений предложил он.

Таймири скривилась.

— Ну, и напрасно, — сказал Остер Кинн, откусывая кусок от своего трофея. — У нее вкус как у курятины. Если вы, конечно, когда-нибудь едали кур.

Таймири старалась полностью сосредоточиться на дороге. Но дорога была до ужаса однообразна, а Остер Кинн так хрустел своей змеёй, что сосредоточиться никак не получалось. Таймири невольно припомнились соблазнительные блюда тетушки Арии и задушевные, тихие вечера в гостиной. Как далеко теперь всё это!

«Ничего, — утешалась она, — мы нашли фосфорную дорогу, а значит, скоро будем в городе Цвета Морской Волны. Там мы снимем номер в гостинице, и я смогу наконец расслабиться…»

… - Где же этот колодец? — бормотала Минорис. — Неужели проехали?

— Не волнуйся, не проехали, — с уверенностью отвечала Сэй-Тэнь. — На что угодно спорю, он за следующим холмом.

Но дюны всё тянулись и тянулись, а колодец как сквозь землю провалился. Покосившийся, несуразный, он вынырнул из песков только под вечер.

«Бултых!» — плюхнулось вниз ведро. В глубине колодца темнела вода, и Таймири безуспешно пыталась разглядеть в ней свое отражение. Сэй-Тэнь оттянула ее за край рубашки:

— Не ровен час, ты полетишь носом в эту яму.

Когда они под завязку запаслись водой, Остер Кинн решил освежиться. Он мечтал об этом с тех пор, как пропитался запахом падали. Сняв с себя грязную одежду, он принялся поливаться из ведра. Вода была тепленькая, застоявшаяся — явно не первой свежести. Ну, и что из того? Путешественнику выбирать не приходится. За него выбирают обстоятельства.

Он, как мог, постирал свою одежду и, не выжимая, облачился вновь. В таком, совершенно мокром, виде он предстал перед своими спасительницами.

— Так гораздо лучше, — одобрила Сэй-Тэнь. — Крепитесь, друзья, до города часа три лёту. Скоро отдохнем, как белые люди.

Остер Кинн нахмурился: что она имеет против краснокожих?! Слышала бы ее Эдна Тау!

Путь возобновили ближе к ночи, после того как Остер Кинн дожарил на костре свою змею. Костер он умел разжигать в любых условиях, даже там, где поблизости не было ничего для растопки. Он как-то освоился в этих диких местах и жег всё, что попадалось под руку, будь то дневник Таймири или деревянный веер Сэй-Тэнь. Если хозяева вещей куда-нибудь отлучались, в ход шло абсолютно всё. Кроме того, в рюкзаке у Остера Кинна было много сухого торфа, который хорошо горит. В общем, когда костер потушили, солнце успешно закатилось за горизонт и признаков жизни не подавало. Таймири завела свой плайвер. Дышалось легко.

— Теперь я вам менее отвратителен? — простодушно поинтересовался у нее Остер Кинн.

— Что вы! Я никогда такого не говорила! — воскликнула Таймири и покраснела до ушей. Но в сумерках это было почти незаметно.

«Когда-то я была беззаботной песчинкой, и не страшны мне были грозные бури, потому что они носили меня на своих воздушных руках, не причиняя вреда. Когда я упала на бархан, то стала его частью, и с тех пор тревожилась, если ветер внезапно усиливался: он мог развеять мой новый дом, и мне, бесприютной, снова пришлось бы носиться по свету. Чем больше мы приобретаем, тем несчастнее становимся», — читала Таймири главу под названием «Притчи пустынь». Остер Кинн примостился рядышком и иногда заглядывал ей через плечо. Книжки для него были так же внове, как и всё остальное.

Таймири уже привыкла к тому, что, едва только заходит солнце, пустыня из раскаленной сковороды превращается в настоящий морозильник. Не зря, всё-таки, придумали для плайверов защитные купола. С таким куполом водителю что зной, что морозы — всё трын-трава.