А завтра лёд растает (СИ) - Сивер Рина - Страница 1

Задумчиво подцепив пальцами небольшой кусок странной зеленовато-серой субстанции, я подняла его на уровень глаз, повертела, и, быстро втянув в себя воздух, скептически хмыкнула. От вещества исходил странный неприятный запах, напоминающий что-то среднее между скисшим молоком, перегаром и жженой резиной.

— И это недоразумение они называют говядиной в сливочном соусе! — громко возмутилась я, обращаясь к сидящему рядом человеку. Тот лениво приоткрыл глаза, скользнул по мне равнодушным взглядом и небрежно дернул плечами.

— А чего ты хотела? От самых дешевых авиалиний большего ожидать и не следует. Скажи спасибо, если мы вообще долетим.

Словно в подтверждение его слов, самолет резко тряхнуло. Кусок так называемой говядины выскользнул у меня из пальцев и приземлился обратно на поднос. Я обреченно вздохнула, брезгливо вытирая пальцы о салфетку. Есть хотелось ужасно, но, трезво оценив ситуацию, я решила поголодать еще пару часов. Лучше уж так, чем потом валяться в больнице с отравлением.

— Пойду пройдусь, что ли, — бросила я и рывком поднялась с кресла. Точнее, попыталась подняться. Ремень безопасности натянулся и удержал меня на месте. Да, сегодня определенно не мой день. Точно так же, как и вчерашний, и позавчерашний… Долго перечислять. Вся моя жизнь в последний месяц превратилась в сплошную головную боль. И сейчас я не имела в виду говядину в сливочном соусе.

Звякнув металлической бляшкой, я наконец отстегнула ремень и встала. Проход к аварийному выходу слабо подсвечивался сотнями маленьких лампочек. Я медленно прошла вдоль ряда кресел, разминая затекшие ноги. Суставы приятно хрустнули.

Дойдя до конца прохода, я прислонилась к двери аварийного выхода и мельком глянула в небольшой иллюминатор. Темнота. Лишь тусклый диск луны неподвижно завис на безоблачном ночном небе. Странно, мне всегда казалось, что с высоты десять тысяч метров луна должна быть немного ближе.

Впрочем, откуда мне было знать? Ведь до этого момента я никогда не летала на самолетах. И предпочла бы никогда не летать, ощущая твердую землю под ногами или хотя бы под колесами автомобиля. Я до ужаса боялась высоты. До слез, до дрожи в коленках — высота была моим единственным страхом, и я жутко ненавидела и стыдилась этой боязни. Но самолет оказался не таким страшным, как я себе представляла — мне даже не пришлось использовать две пачки успокоительного, которого я взяла с собой в дорогу — так, на всякий случай.

Итак, с чего я начала? Моя жизнь, как я уже сказала, пошла вниз под откос. И жили бы мы спокойно в шикарной квартире в центре Санкт-Петербурга, и встречались бы только по вечерам, и продолжали бы существовать параллельно, почти не принимая участия в жизни друг друга — все, как и раньше. И все были бы довольны. Но нет, мама решила сменить обстановку и сблизиться с нами — поздно она спохватилась, по-моему. Работа для нее всегда была на первом месте. А мы с братом всю более-менее разумную жизнь были предоставлены сами себе. А в тех немногих случаях, когда нам требовалось обратиться к матери, мы назвали ее полным именем — Евгения. Нам так было привычнее, да и она сама не могла терпеть формулировку «мама».

Однако, если она все-таки решила вновь объединить семью, то срываться с места и отрывать нас от всего, что мы знали и любили, от того, чем мы дорожили — это было просто жестоко. Тем не менее, Евгения аргументировала это тем, что она всегда мечтала иметь небольшой домик в Норвегии на берегу озера. Как мы ни сопротивлялись, как ни противились — через неделю чемоданы были собраны, билеты куплены, а документы на частную собственность оформлены и подписаны.

Но в последний момент случилось то, чему мы с Владом нисколько не удивились — у Евгении возникла срочная и неотложная командировка. Вследствие этого, она оповестила нас, что лететь нам придется одним, и по прибытию в Норвегию нас должен был встретить какой-то ее знакомый, а сама Евгения приедет на пару недель позже. Нечего сказать — отличное начало.

Полностью погрузившись в эти невеселые мысли, я двинулась обратно к проходу. Вот бы можно было закрыть глаза и забыть эту поездку как страшный сон, как нелепый ночной кошмар. Может, попробовать? Я на миг прикрыла глаза и крепко-крепко зажмурилась.

— Что это еще такое? — внезапно рявкнули у меня над ухом. Я от испуга подскочила на месте и завертела головой по сторонам. Кто так бесцеремонно вторгся в мою идиллию?

В следующее мгновение меня обдуло легким ветерком — мимо меня пронесся вихрь и остановился у входа в «хвост», где обычно находились стюарды. Фраза предназначалась не мне, однако я всё равно повернулась в ту сторону и уставилась на виновника внезапного шума.

Им оказался высокий парень, примерно мой ровесник. Этот факт, однако, нисколько не мешал ему возвышаться надо мной на целую голову. Нет, это не я была такой низкой — стюард, на которого этот подросток внезапно решил наорать, тоже был значительно ниже его.

— Что это? — снова поинтересовался парень. — Скажи мне, что это?!

Он сунул испуганному стюарду под нос бумажный стаканчик. Тот заглянул в него и, скукожившись, сообщил:

— Кофе, кажется.

Я не особенно понимала, почему стюард так «сдулся» при появлении этого орущего индивидуума. Если он здесь работает некоторое время, то наверняка уже не раз сталкивался с заносчивыми и невоспитанными людьми. Да, черт возьми, хамов везде полно, но зачем же их бояться?

— Именно! — фыркнул рыжий. Он, вроде как, был несколько удовлетворен таким ответом. — Кажется. Понимаешь? Кажется! Он выглядит, как кофе, и пахнет, как кофе, но меня не проведёшь! Ты вообще сам пробовал эту кислую дрянь? Где вы вообще ее откопали?

Ну, теперь-то все ясно — этот парень тоже был из числа недовольных самолетной едой. Только вот я предпочла поделиться своими незабываемыми ощущениями с братом, а он пошел несколько иным путем.

Я продолжала разглядывать парня. Одет он был довольно просто, но со вкусом — тяжелая кожаная куртка и джинсы, явно очень дорогие, судя по лейблу. Ярко-рыжие волосы были немного растрепаны, но его это совсем не портило. Только вот рожа была слишком наглая.

— Ну, давай! Пей! — настаивал рыжий, придерживая несчастного стюарда за плечо — наверное, чтобы не убежал. — Пей его сам!

Стюард вздрогнул, уставился на парня глазами, какими обычно ученик, не знающий тему, смотрит на учителя у доски, а затем одним махом опрокинул содержимое стаканчика в рот. Парень замер в ожидании. Я тоже.

Глаза стюарда внезапно округлились, лицо перекосило, а затем он принялся неистово кашлять.

— Вот видишь? — очень довольным голосом провозгласил рыжий. Теперь он пребывал в великолепном расположении духа. — Если ты сам этой фигней подавился, то с какой целью ты ее мне суешь? Если в следующую свою поездку в вашей компании у вас вместо кофе будет эта же растворимая дрянь, я напою ею всех, включая пилотов. Ты понял меня?

Рыжий хлопнул стюарда по спине, помогая ему прокашляться и одновременно с этим залететь в свой отдел, совершенно не передвигая ногами.

Я внимательно наблюдала за этой картиной. Нет, самолетная еда действительна ужасна, но не обязательно же прибегать к таким кардинальным мерам! Боюсь, тот бедный стюард вообще теперь уволится, чтобы с этим созданием в следующем рейсе, не дай бог, не повстречаться.

Вдруг рыжий внезапно развернулся на девяносто градусов и одарил меня колючим взглядом холодных, практически черных глаз. Я вздрогнула. Да, теперь ясно, почему тот стюард чувствовал себя не в своей тарелке — от такого ледяного взгляда мне самой внезапно захотелось открыть аварийный выход за своей спиной и добровольно стать частью естественного отбора. Но я вспомнила, насколько жалко выглядел несчастный служащий и, бесстрашно расправив плечи, взглянула на парня снизу вверх. Даже подавила жалкое желание привстать на цыпочки, чтобы доставать ему хотя бы до носа. Это его упущение, что он лбом сносит дверные косяки.