Воздух, которым мы дышим - Мар Евгений Петрович - Страница 8

Сжатый воздух, вырабатываемый компрессором, помогает добывать нефть, медь, золото, приводит в действие многие тысячи инструментов.

Ветер! Что, кажется, может быть более изменчивым и неверным? Подул и стих.

Но даже тонкая струйка сжатого машиной воздуха служит человеку с завидной верностью.

Наши инженеры подыскивают воздуху все новую и новую работу. И совсем недавно он приобрел еще одну специальность — на этот раз ткача.

Тот, кто побывал хоть однажды на текстильной фабрике, обратил, наверное, внимание на шум в ткацком цехе.

Это работают деревянные челноки, что гонят нити то взад, то вперед. Подобно древним челнам, от которых, наверное, и взяли свое название, совершают они бесчисленные рейсы. Челнок работает шумно. А шум вреден для здоровья. Конструктор советского бесшумного воздушного челнока Алексей Николаевич Паршин уверяет, что мысль об использовании сжатого воздуха в ткацком станке подсказала ему другая «воздушная» машина — всем знакомый пылесос.

Орудуя таким пылесосом, Паршин с интересом наблюдал, как воздушная струя «Бурана» — так назывался этот пылесос — жадно всасывает пыль, клочки бумаги и прочий мусор. Увлеченный работой, он нечаянно захватил хоботом пылесоса упавшую на пол шерстяную пряжу. Жена думала связать варежки внучке. Не прошло и нескольких секунд, как «Буран» втянул в себя и эту шерсть.

После такого происшествия инженер Паршин навсегда был лишен права брать в руки пылесос.

— Ты человек рассеянный, можешь втянуть в пылесос и очки. Я их то и дело теряю. — сердито сказала жена.

Зато с этого дня идея создания нового челнока, действующего с помощью сжатого воздуха, овладела инженером.

— Воздух нужно заставить тянуть нить! У него это получится, — убеждал всех Алексей Иванович.

Созданный им воздушный челнок похож на боевую рапиру спортсменов-фехтовальщиков. Сильная струя сжатого воздуха, посланная ткацкой рапирой Паршина, мчит нить с небывалой быстротой. И главное, делает эту работу почти без шума.

Паршин изготовил десятки таких машин, пока не добился цели. Теперь его челнок-рапира легко подхватывает и несет любую нить: шелковую, бумажную или изготовленную из другого материала.

Я видел воздушный ткацкий станок Паршина за работой. Алексей Николаевич рассказывал мне о своем детище, ничуть даже не повышая голоса. А я вспомнил, что в обычных ткацких цехах людям приходится кричать, иначе их и не услышат.

И я живо представил себе будущее ткацких фабрик, оборудованных «воздушными станками».

— Как называется легкая ткань, которую ткет ваш станок? — спросил я тогда Паршина.

— Это новая ткань, такой еще не было. Я назвал ее «Воздушная», — сказал конструктор. — Посмотрите, пожалуйста, какая она тонкая да легкая. И прочная, — добавил он.

«Воздушная» ткань Паршина скоро появится на прилавках наших магазинов.

Воздушные бесчелночные станки создали и рабочие социалистической Чехословакии и других стран. Пришла пора прощаться с челноком.

Но оказалось, что сжатый воздух помогает рождению будущей ткани еще в поле. Хлопок убирают хлопковые комбайны с помощью струи сжатого воздуха. Воздух пакует хлопок в кипы. А воздушный — пневматический — подъемник укладывает их в кузов грузовика.

В научном институте товарищи Паршина показали мне еще одну новинку — изделия из хлопка, изготовленные без участия ткацкого станка, с помощью одной воздушной струи. Это были красивые белоснежные панамы. Они не ткались, а как бы вылепливались. Цветной хлопок, посланный воздушной струей, покорно ложился на деревянную форму, похожую на панаму. Красивая шляпа из тех, что спасает туристов от лучен солнца, была изготовлена на моих глазах за несколько минут.

Показывали мне вылепленные таким же способом разноцветные детские варежки, к которым и не прикасались спицы вязальщика.

Воздух в самом деле оказался мастером на все руки.

Давно прошла пора ветряных мельниц, которые многие века мололи зерно.

Искусство мельника некогда славилось.

Он, как кузнец, считался самым уважаемым человеком на селе. Но еще больше ценилось искусство строителей мельниц.

Надо было найти высокое место, открытое ветрам, сделать крылья мельницы подвижными, чтобы их всегда можно было поставить навстречу ветру. Мельница способна трудиться и день и ночь, был бы ветер… Но и стояла, без ветра, день и ночь.

В старой России работало 200 тысяч ветряных мельниц. Редкое русское село не украшала такая «крылатка», стоящая обычно на открытом ветрам холме.

А сейчас, пожалуй, ветряной мельницей можно любоваться только на картине или увидеть ее где-нибудь в музее сельской старины.

Не так давно жители села Марьяновки торжественно перевезли свою крылатую труженицу в Сельский музей Украинской ССР.

Там ей и положено теперь находиться.

Последний в этих местах деревенский мельник Иван Никитич Волынский проводил старую, отслужившую свой век мельницу в этот последний путь.

Случайный ветерок и теперь, как встарь, тревожит ее крылья, и мельница поскрипывает, как бы жалуясь людям на старость.

На смену ветряным мельницам пришли паровые и электрические, работающие куда быстрее и лучше.

Им не надо ждать, когда подует ветер.

Но как быть с энергией ветра, который, после того как не стало ветряных мельниц, лишился части своей работы? Что ж, так ему и гулять без дела?

Было время, когда короли и князья — владетели земель, объявляли и ветер своей собственностью. Если он дул в пределах их владений, они накладывали на мельников особую плату.

«Бросать деньги на ветер» — когда-то эта пословица имела совсем иной, чем теперь, смысл.

В нашей стране ветер, как и вода, земля с ее недрами или небо над нашей родиной, где и рождаются ветры, являются собственностью народа. И мы об этом богатстве не забываем.

По совету Владимира Ильича Ленина был составлен «Государственный кадастр ветров» — книга наших ветров. Их энергию предлагают использовать на пользу родине.

Давно изобретены ветряные двигатели, дающие электрическую энергию.

Электричество, выработанное силой ветра, и сегодня дает свет домам и школам в дальних поселках, зажигает свет маяков, показывающих дорогу судам. Электроветродвигатели послушно поднимают воду на поля, пилят лес, из которого строятся дома, выполняют и другую работу.

В топках заводов, котельных и теплоэлектроцентралей наших городов сжигают каменный уголь или газ. Ученые подсчитали, что запасов топлива куда меньше, чем свободной, без дела разгуливающей по свету энергии ветра. «Голубым углем» назвали ветер, углем, не знающим пневматического молотка.

И мы обязательно «запряжем» свободный от дел ветер, заставим и «голубой уголь» служить нам.

Гусь-Хрустальным — старинный русский город. Он находится неподалеку от Москвы.

Гусь — это название реки, на которой стоит небольшой городок. А почему Хрустальный, догадаться нетрудно.

Издавна делают из хрусталя и стекла на гусь-хрустальном заводе, вокруг которого и вырос городок, посуду самого отменного качества, изумляющую всех красотой.

Этот завод стал школой замечательных мастеров художественного стекла.

Интересно побывать в его «учебных классах».

Ученики — девушки и юноши — по очереди получают из рук мастера полые стеклянные трубки, разогретые с конца в пламени газовой горелки. На каждой трубке как бы висит маленькая, цветная капелька расплавленного стекла.

Взял ученик стеклянную трубку, осторожно подул в нее и выдул зверька. А у другого получилось аппетитное стеклянное яблочко, не само получилось — он его задумал и сделал. Его товарищ из такой же стеклянной капли выдул крошечную грушу с черным хвостиком. Четвертый сделал кисть винограда. Кажется, она живая и покрыта росой. Этот юноша работал не одной, а несколькими стеклянными трубками с раскаленными мягкими капельками на концах. Один ученик любил собак, всегда возился с ними. Он и выдул смешную кривоногую таксу. А его друг — стеклянного львенка. Львенок вышел до того сердитый, что вот-вот, кажется, набросится на вас и укусит.