Просветленные не боятся темноты (СИ) - Гор Олег - Страница 4

Брат Пон заухмылялся и ответил:

- Сорняки должны вырасти, чтобы их можно было выдернуть. Как же иначе? Вспомни обезьяну, что каталась на спине Просветленного и лупила его палкой, когда он воплотился в образе буйвола... Ведь он мог растоптать ее копытами или поднять на рога, но он терпел, даже когда она швыряла комьями тины ему в глаза или мешала пастись, дергая за хвост. А все потому, что она не давала ему "задремать", и позволяла отследить малейшие движения аффектов в сознании, хотя там от них были всего лишь следы... Удивленному лесному духу, что спросил Просветленного о причинах его смирения, тот ответил "ведет себя он так, словно старается мои грехи очистить. И если кротость я не проявлю, то кто же, как не я, окажется неблагодарным?".

После краткой паузы он добавил:

- Если рядом с наставником ты ощущаешь только благость и счастье, то либо ты уже достиг окончательного бодхи-освобождения, либо с этим наставником что-то не совсем правильно.

- С наставником, который меня ничему не учил, и учить не собирается? - уточнил я полушутливо.

- Совершенно верно! - монах важно кивнул - Только так и можно научить. Отправляйся теперь за веником и совком, а то еще порежешься...

Мы сходили поесть в одну из кафешек по соседству, а когда вернулись, брат Пон заявил:

- Сейчас ты будешь заново учиться медитации на объекте. Располагайся.

Он облюбовал все тот же диван, ну а мне пришлось устроиться на полу, на толстом ковре.

- Раньше ты упражнялся с деревом, теперь же вместо него будет человек, - продолжил монах.

- Человек? - удивился я. - Какой?

- Ни в коем случае не бери моделью кого-нибудь из знакомых, и тем более не сосредотачивайся на известных личностях... Наилучший вариант - отталкиваться от качеств, противоположных тем, что есть в твоей собственной персоне... Ну, пол, мы, пожалуй, оставим... Глаза у тебя темные, пусть у него будут голубые, волосы у тебя русые, пусть у него иссиня-черные, и так далее... Понял?

Я кивнул и принялся за дело.

Сознание, привыкшее к тому, что медитация идет определенным образом, поначалу упорно подсовывало мне образ дерева, знакомого до последнего листочка и трещины в коре.

На то, чтобы отодвинуть его в сторону, мне понадобился не один час.

А затем я попытался воткнуть на место объекта созерцания некое человеческое существо... проблема в том, что дерево я некогда взял из реальности и долго разглядывал перед тем, как восстановить мысленно, а тут все предстояло конструировать с нуля, исключительно силой фантазии.

От усилий я даже взопрел, хотя солнце давно зашло, и у меня в апартаментах было вовсе не жарко.

Возник образ, сначала размытый, затем все более и более четкий: жилистый носатый тип с маленькими ушами, облаченный в рубаху цвета хаки с закатанными рукавами, джинсы и полувоенные ботинки, с рыжими усишками и того же цвета бородкой, но совершенно лысый.

Я держал его в сознании, разглядывая, добавляя детали - морщинка над переносицей, правый глаз чуть больше левого, губы пухлые, выпяченные, да еще и волоски на костяшках пальцев.

В один момент человек этот задвигался, недовольно мотнул башкой, и в следующий миг я потерял концентрацию.

- Достаточно, - сказал брат Пон, и я заморгал, возвращаясь к реальности.

Судя по ломоте в спине, просидел я неподвижно не один час, да и за окнами уже начало светать. Я зевнул, с удивлением отметив, что по большому счету не особенно хочу спать, а вместо ожидаемой вялости ощущаю прилив бодрости.

- Теперь ты должен поддерживать его, вкладывать силы и энергию в этот образ, - настойчиво проговорил монах. - Необходимо его оживить, понять, как он говорит, двигается, какие у него любимые словечки, почему он с такой неприязнью относится к неграм.

Я нахмурился, пытаясь сообразить, к чему эта деталь.

Но времени на размышления не оказалось, поскольку брат Пон безо всякого перехода заявил:

- Но заниматься будешь уже в другом месте... сегодня ты должен съехать отсюда.

В ушах у меня зашумело, в горле пересохло, изо рта вырвалось судорожное:

- К-как? Почему? Мы все же уезжаем?

- Нет, Паттайю ты в ближайшее время не покинешь, но жить тут не будешь.

- Но как?! Я не могу?! У меня же это... здесь...

Я мог сказать, что заплатил за два месяца вперед да еще внес депозит, что в кондо быстрый и стабильный Интернет, нужный мне для работы, а в Таиланде это вообще редкость, что район Пратамнак мне нравится, что он всем удобен и что я к нему привык...

- Но как же друзья, знакомые? - пролепетал я, понимая, что для брата Пона эти аргументы не будут иметь никакого значения.

- Те, что воспринимают тебя в первую очередь по "одежке", то есть по жилищу? - лицо монаха украсила презрительная ухмылка. - Живешь в крутом кондо - молодец, обитаешь в строении попроще - все, неудачник и общаться с тобой после этого не стоит. Какое тебе до них дело?

- Но я нахожусь в окружении людей...

- Быть в окружении людей - не значит рабски подчинять себя их представлениям. Ожидания и мнения других по твоему поводу не имеют значения, и в первую очередь потому, что они иллюзорны, что это всего лишь образы, созданные твоим сознанием. Неужели ты до сих пор веришь, что способен воспринимать намерения и мысли тех, кто находится рядом?

Это заявление мне крыть оказалось нечем.

- Но... - попытался вставить я, не очень понимая, что именно собираюсь сказать.

- Кроме того, даже если они реальны, то почему ты строишь жизнь, исходя из чужих интересов? - сурово заявил брат Пон, не дав вставить и слова. - У тебя есть свои. Вспомни о них... Ну да, беспокоиться о том, что думают другие, куда проще, чем заниматься очищением собственного мышления, поэтому люди обычно выбирают первое... Как ты намерен обрести свободу, если позволяешь щупальцам мнений, взглядов и предубеждений держать тебя?

У меня мелькнула мысль, что безо всех этих "щупалец" легко жить где-нибудь в джунглях, где тебя никто не видит, что в обществе от них избавиться невозможно, разве что радикальными мерами... Ее сменила другая, что может быть за этим брат Пон и явился сюда, в Паттайю, туда, где я не являюсь учеником монаха в пропыленной антаравасаке, а веду обычную жизнь?

И эта мысль испугала меня не меньше, чем идея оставить апартаменты.

- Почему вчера в лифте ты позволил возникнуть беспокойству по поводу того, что тебя сочтут любителем секса с мужчинами? - продолжил он, не давая мне опомниться. - Пусть считают кем угодно! Это проблема лишь в том случае, если ты сам придаешь ей значение, наделяешь ценностью!

- Но где я буду жить? - спросил я жалобно. - Все равно надо же где-то ночевать! Машина еще...

- Проблемы будем решать по мере их возникновения, - сказал брат Пон, вставая с дивана. - Первейшая же из них, поверь мне, для тебя состоит в том, чтобы избавиться от всего этого.

И он повел рукой, указывая на мое жилище, такое уютное, престижное и удобное...

Вид у меня, когда я с утра приперся к менеджеру, был наверняка очень жалкий.

По крайней мере, я мямлил и запинался, пытаясь объяснить, почему я должен съехать прямо сегодня же, и что вовсе не настаиваю на том, чтобы мне отдали назад аванс и депозит...

Пожилая китаянка, управлявшая нашим кондо, посмотрела на меня как на идиота.

Так что я вернулся в апартаменты через час и сообщил брату Пону, что у меня есть время до вечера, чтобы освободить помещение.

- Великолепно! - заявил он с энтузиазмом. - Какой шанс для тебя!

- На что? - спросил я уныло.

- Чтобы избавиться от того хлама, которым ты пытаешься отгородиться от пустоты. Я тут осмотрелся...

Уныние мое сменилось ужасом.

- Э... я думал... перевезти вещи в подсобку в магазине... там найдется место...

- У меня есть мысль получше, - и брат Пон вполне по-демонически оскалился. - Выкини это барахло.