Просветленные не боятся темноты (СИ) - Гор Олег - Страница 11

- Вот, нам сюда, - сказал брат Пон.

Мы сделали несколько шагов, и я понял, что рядом с огнем расположились типичные тайские бомжи - заросшие и небритые, грязные и вонючие, облаченные в невероятное тряпье.

Отвращение поднялось в душе, но поскольку я ему не поддался, тут же отступило.

Зато недоумение осталось.

- Зачем? - спросил я.

- Ну я же говорил тебе, что научиться кое-чему можно у любого встречного, - ответил брат Пон, и принялся по очереди здороваться с сидевшими вокруг пламени клошарами.

Они радостно ухали, гнилозубо улыбались и даже делали ваи!

Один из бомжей таскал на себе кучу всяких железяк вроде цепочек, брелоков и маленьких замков, и тихо позвякивал при всяком движении. Другой мог похвастаться узлом из волос на макушке, третий был настолько мал ростом, что сошел бы за ребенка, если бы не лицо в морщинах и жидкая бороденка.

Меня удостоили нескольких кивков, я поклонился в ответ.

- И чему можно у них научиться? - спросил я, когда мы уселись на песок.

- Хотя бы отношению к смерти, - сказал брат Пон. - Им нечего терять и бояться. Каждый готов уйти из этой жизни, не цепляясь за тело, за богатства, друзей и родичей... Как сказал один из древних - могучие и гордые цари одолевают армии из пехотинцев, конницы, слонов и колесниц, но победить врага единственного - смерть - не могут... Вот львы, вонзая когти в виски слонов, сбивают пыл своих врагов и уши рассекают им, но встретившись со смертью, засыпают, лишившись гордости и сил... Змеи людей кусают острыми зубами, несущими огонь смертельный яда, но даже не пытаются ужалить смерть...

Среди жаркой весенней ночи повеяло холодом, и я невольно поежился.

- Я еще побеседую немного с нашими хозяевами, - продолжил монах после паузы. - Ты же ложись, и спи, и вспомни осознавание во сне, наверняка давно его не пробовал?

Я покаянно кивнул - это упражнение я и в самом деле забросил.

Да и нельзя сказать, чтобы оно у меня когда-то получалось по-настоящему...

- Вот тебе, держи, - брат Пон извлек из рюкзака свернутую пляжную подстилку. - Подушки нет, уж извини.

Я улегся чуть в стороне, так, чтобы не мешали возгласы и взрывы смеха.

Начал, как полагалось, со смрити, полного осознавания, но войти в него я не смог. Поначалу с помощью "это не я, это не мое" растворил и ослабил приправленное раздражением удивление по поводу того, что вымогатели откуда-то знают про Чена-Одноглазого. Зато потом меня одолели раздумья на тему "где достать денег" и сомнения типа "какого черта я тут валяюсь на берегу с вонючими бомжами".

Я ворочался, злился на себя, пока не провалился в тяжелый сон.

Естественно, никакого осознавания во сне у меня не получилось.

А проснулся я от холода, закоченевший так, словно ночевал в снегу где-нибудь на Таймыре.

Во сне скатился с покрывала и физиономией въехал в колючий песок.

- С добрым утром, - радостно заявил брат Пон, то ли вставший раньше меня, то ли вообще не ложившийся.

- С добрым, - ответил я, садясь.

Солнце взошло, но подняться над домами не успело, так что мы находились в тени. Кострище слабо дымилось, бомжи, закутанные в тряпье и распростертые на песке в живописных позах, храпели, свистели носами и причмокивали, точно изображая ансамбль телесных "инструментов".

Скрыть свой дискомфорт я даже не пытался, прекрасно знал, что монах все заметит.

- У меня ощущение, что долгое обучение у вас ни к чему не привело. Все зря, - заявил я, хлопая себя по плечам, чтобы согреться. - Ради чего я медитировал и работал? Учился воспринимать мир с точки зрения истинного сознания и созерцать потоки дхарм... Если я так же злюсь и раздражаюсь, боюсь и испытываю неприязнь к людям! Зачем все?!

- Тихо, людей разбудишь, - брат Пон прижал палец к губам. - Так же, но и не так. Теперь ты осознаешь каждое свое состояние, пусть не самое благое, и тем самым лишаешь его корней... Эмоции твои стали неглубокими, отношение к жизни - иным. Ничего не в состоянии теперь по-настоящему выбить тебя из равновесия, даже самые неожиданные и неприятные ситуации... Изнутри это видно хуже, чем со стороны, поверь.

Я задумался - ну да, в чем-то он прав...

За несколько дней я лишился удобного и привычного жилья, столкнулся с рэкетом в стиле российских девяностых, и при этом не впал в тотальное бешенство или уныние, а продолжил действовать спокойно и целенаправленно.

Когда нечто подобное случалось со мной ранее, я злился, начинал кидаться на окружающих, винить их во всех смертных грехах, а сейчас я не ощутил даже желания так поступить...

Ну да, один раз напустился на брата Пона, но быстро пришел в себя.

- А то, что тебя мотает туда-сюда от отчаяния к блаженству - так это нормально, - продолжил монах. - Вспомни шесть миров, в каждом из которых может воплотиться осознание... На самом деле они существуют и внутри человека, вот в один миг ты чувствуешь себя всемогущим богом, окруженным наслаждением, а в следующий момент ты животное, способное лишь скулить от боли и рычать от злости, через час ты голодный дух, и алчность твоя неутолима, к деньгам, к сексу, к прекрасным вещам... Но колесо вращается, и ты падаешь в бездны мучений, где нет ничего, кроме терзаемой плоти и боли, а выныривая оттуда, начинаешь думать так, как это свойственно лишь человеку или сражаться, как полубоги-асуры...

- Миры внутри нас? - спросил я с улыбкой. - Но в то же время и снаружи?

Я согрелся, утренняя мрачность ушла, да и пока мы болтали, над крышами выстроившихся вдоль берега хибар поднялось солнце.

- Совершенно верно, - подтвердил брат Пон. - Хотя что внутри, а что снаружи? Существует только лишь сознание, а оно включает все...

- Но что мне делать с вымогателями? - решился спросить я, видя, что монах сегодня на диво разговорчив.

Вдруг ответит?

- Есть один способ, - заявил он, торжественно хмурясь. - Сто процентов успеха. Изменить это самое сознание так, чтобы проблема перестала существовать!

Брат Пон заулыбался, глядя на мою не самую довольную физиономию, и добавил:

- Неужели ты ждал, что я предложу тебе принести в жертву пару черных свиней? Или вытащу из кармана секретную медитацию против врагов, деньги вымогающих? Порекомендую тебе читать молитвы зеленому Амогасиддхи каждый день по восемь раз?

Ну да, чего еще от него ждать?!

- А теперь поехали, - монах проворно вскочил, подцепил с песка свой рюкзак. - Дела не ждут!

Для начала мы отправились в ближайшую автомастерскую, где брат Пон долго и оживленно о чем-то разговаривал по-тайски с хозяином, а потом с деловым видом поинтересовался у меня:

- Ты что предпочитаешь? Бежевый или зеленый?

- Зеленый, - отозвался я. - Но что вы хотите делать?

- Перекрасить твой "Ниссан", - вид у монаха был невинный, как у мальчишки, только что запустившего руку в банку с вареньем. - Меняться, так меняться основательно.

- Но зачем... Могут быть проблемы... - попробовал возразить я, хоть и без души.

Сам понимал, что на серьезную проверку документов на тайских дорогах нарваться почти нереально.

- Зато твои алчные "друзья" больше не смогут за тобой следить, - сказал брат Пон. - А если что, то я тебя прикрою...

Он использовал словосочетание "get your ass covered" и в очередной раз удивил меня своими познаниями в английском.

Услышав подобное, я заткнулся, и молча смотрел, как мою машину деловито и быстро перекрашивают. Из благородно-черной она стала противно-салатовой, но стоит признать, что совершенно неузнаваемой.

А затем мы отправились на пляж, тот самый, где брат Пон работал вчера.

Владелец макашницы встретил нас улыбкой, широкой, точно Волга у Астрахани. Продемонстрировал, что крошечная закусочная на колесах "заправлена" всем, чем нужно, от пластиковой посуды до бензина и свежих продуктов, после чего удалился, беззаботно насвистывая.