Восход Левиафана (СИ) - Фролов Алексей - Страница 51

Мужчины с девочками удалились. Нисса сползла на пол, прислонив онемевшее лицо к оконному стеклу. Лоскут, которым она заткнула нос, вымок насквозь и с него на пол капала кровь. Она потеряла сознание и проспала до самого вечера. Потом почти полтора месяца она обхаживала Эмеренту, которая за это время дважды приходила в себя, и оба раза бредила. Она бормотала что-то о духах, о лесе и еще выплевывала какие-то жуткие фразы на непонятном языке.

За это время Салем изменился. Как и предсказывала Нисса, тихий прибрежный город охватила массовая истерия. Люди каждый вечер набивались в церковь, словно горошины в стручок, неистово моля бога о прощении. Едва опускались сумерки, на улицы выходили добровольческие отряды с факелами и бродили по городу до рассвета.

Еще несколько девочек попали под «ведьмовское влияние». Нисса однажды ночью выбралась из дома, чтобы лично осмотреть «заболевших». Разумеется, маленькие сучки лгали, видимо, воспринимали происходящее, как какую-то забавную игру. Только в этой игре умирали люди, умирали по-настоящему.

Почти два десятка человек посадили в тюрьму, многих пытали, выбивая из них признание. Нескольких повесили, одного раздавили камнями. Нисса смотрела на все это и ее изумрудные глаза наполнялись слезами. Ей каждую минуту хотелось выбежать на рыночную площадь Салема и что есть сил закричать: «Да что ж вы делаете, нелюди!» Но она не могла. Не могла бросить Эмеренту.

29 марта Эмерента пришла в себя. Нисса тут же вручила ей походный рюкзак и объявила, что этой ночью они покидают Салем. Девушки вышли за полночь и двинулись на север, уходя подальше от этого страшного места, от этих жутких воспоминаний. Разумеется, Эмерента задавала вопросы, но Нисса заранее придумала складную легенду. Она решила, что ее сестре совсем не обязательно знать, что на самом деле случилось в городе.

Спустя века, когда Мировая Информационная Сеть окутала планету, Эмерента наткнулась на статью о «салемском процессе». Тогда Ниссе пришлось рассказать ей всю правду. Они обнялись и проплакали всю ночь, ненавидя себя, друг друга и весь этот чертов мир. Боль Салема опалила их души, обратившись черным нестираемым клеймом. Это клеймо не мог увидеть никто кроме них, и от этого было еще больнее.

***

Нисса закончила свой рассказ едва различимым шепотом. Карн будто побывал там, триста лет назад, на побережье Северной Америки. Ему казалось, что он ощущает морской бриз на своем лице, втягивает запах лесных трав и слышит пение птиц. Он ясно видел всполохи факелов, он ощутил этот сгусток страха, боли и ненависти, в который всего за пару месяцев обратился Салем. А потом Нисса всхлипнула.

Он притянул ее к себе, даже не представляя, чего ей стоило все это ему рассказать. Она перестала сдерживать слезы и ему на грудь посыпались золотисто-желтые гранулы. Карн проворно ухватил одну из них, присмотрелся. Это был янтарь, дриада плакала янтарем.

Нисса изредка всхлипывала, уткнувшись ему в грудь, а он молчал, глядя в ночное небо, затянутое рваными облаками. Потом она взяла себя в руки, мягко отстранилась от Карна, посмотрела ему в глаза.

- Прости, - тихо сказала она. - Прости, но я больше не могла. Мне нужно было с кем-то поделиться. Этой тайной, что мы хранили три столетья. Я сделала много такого, о чем жалею. Но Салем... я знаю, я уверена, что тогда все сделала правильно. Настолько, насколько могла! Только от этого не легче.

- Я понимаю, - Карн смахнул с ее щечек несколько янтарных гранул. - И тебе не за что просить у меня прощения. Я рад, что смог хоть как-то облегчить твою боль... А теперь, - он попробовал сменить тему. - Может, винца?

Нисса грустно улыбнулась ему в ответ. Еще мгновение и улыбка стала чуть шире и мир вокруг будто ожил. Она приняла из его рук бутылку, в которой уже почти ничего не осталось. И тогда, глядя в ее изумрудные глаза, касаясь щекой ее медных волос, развеваемых порывами бархатного ветра, он с неожиданной ясностью задал себе один четкий вопрос, - что вообще происходит? Он был молод, но не настолько, чтобы не понимать разницы между чувствами, которые порой кажутся (или нам хочется, чтобы они такими казались) глубокими, вечными, единственными.

У Ниссы за плечами восемьсот лет с хвостиком, и пусть большую часть своей жизни она убегала и скрывалась от всего, что ходит на двух ногах, вряд ли людские чувства ей в новинку. Они симпатичны друг другу, это верно. Он оказался в нужном месте в нужное время и вот они делят эту замечательную осеннюю ночь, нарушая все законы - писанные и неписанные. Но ведь они не могут любить друг друга, не так ли? Потому что знакомы от силы пару часов! А может ли это быть влюбленностью? Едва ли, возраст не тот, у нее - так точно.

Страсть? О, страсть буквально искрилась меж ними. Но отнюдь не плотская. Скажем честно - не только плотская. Карн, как порядочный джентльмен на первом свидании (хотя какое к черту свидание?) старался не опускать взгляда ниже ее шеи, а она, как порядочная леди, флиртовала, но - четко очерчивая границы дозволенного.

Он видел отражение своего замешательства в ее лучистых глазах и не находил ответа на этот простой вопрос. Что происходит? Банально до наивности, что-то в стиле Майер, но он действительно ощущал глубокую связь между ними. Эта связь появилась не сейчас, не сегодня. Она была задолго до их встречи, возникла так давно, что сами звезды теряются в догадках о ее истинных истоках. Они будто знали друг друга тысячи лет, будто вот так просто стояли вместе у кованого парапета, глядя в ночной город, в то время как позади них пролетали автомобили, потом гравилеты, затем варп-капсулы, а следом все возвращалось к стуку конских копыт, скрипу деревянных колес, реву паровых, а потом и бензиновых двигателей.

Но больше всего Карна удивило вовсе не это удивительное и совершенно необъяснимое. Действительно поразительным казалось то, что его чувства, ощущения, невысказанные эмоции были взаимны! Он будто заранее знал вкус ее терпких губ, отдающих клубничным ароматом. Он будто уже не раз пробегал руками по ее экстатически изогнутому стану. Они, кажется, говорили уже обо всем на свете. И делами все, что только можно. Вместе.

Могут ли они любить? Он уже почти знал ответ, почти был уверен в нем. Конечно! Конечно, могут! Но не потому, что влюбились друг в друга буквально - с первого взгляда. Потому что любили друг друга всегда. Они рождались и умирали вместе, он сжимал ее тонкие пальцы, а она вжималась в его грудь, всеми силами, до боли, лишь бы не упустить ни мгновения.

Он не знал, что это - воспоминания, фантазии или что-то иное, неведомое людям этого мира. Но был уверен, что всю эту бурю неожиданных эмоций он делит с ней пополам. И это доставляет наслаждением им обоим.

Предназначение? Или они просто нашли друг друга? Он снова и снова тонул в ее улыбающихся изумрудных глазах, казалось - они молча смотрели друг на друга многие часы, хотя в реальном мире все его мысленные рассуждения заняли не более мгновения.

О, если бы он знал правду! Но на тот момент ему казалось, что он задал себе слишком уж много вопросов. Слишком много для простого осеннего вечера...

Внезапно сознание Карна взорвалось нестерпимым треском, напоминавший шум радиопомех. Он мотнул головой, часто заморгал, пытаясь понять, что это - последствия употребления крепленого или.... Треск повторился, но значительно тише. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять - это вовсе не галлюцинация, это голос. Голос Тота, который пульсировал в его черепной коробке короткой фразой: «В митреум, Карн!»

Бог мудрости на одной из лекций рассказывал Карну о телепатическом общении, но до практики дело так и не дошло. Вряд ли парень мог ответить ему, но едва он разобрал послание, голос Тота, звучавший в его голове, тут же смолк. Это значит, что бог понял -  Карн принял послание. Хотя был и другой вариант, послание могло прерваться потому что...

Карн ухватил Ниссу за руку и бросился в сторону митреума.

- Что случилось? - рассеянно спросила дриада, стуча каблуками по асфальту, едва не обгоняя Карна. Кажется, она могла бежать гораздо быстрее, просто подстроилась под его ритм.