Восход Левиафана (СИ) - Фролов Алексей - Страница 38

Первая стрела вошла в основание шеи твари (Арг вновь проявил чудеса внимательности, точно поняв, куда и почему От нанес свой удар), вторая попала чуть левее - тоже в шею. Третья стрела была лишней, тварь уже умирала, но Арг все равно прицелился и выпустил ее. Это была единственная ошибка, которую он совершил в том бою.

Если бы он не стал стрелять в третий раз, ему хватило бы времени увернуться от вертикального удара хвоста с острым клинком. Но он выстрелил и не успел переключить внимание, потому что тварь атаковала одновременно с ним.

Кошмарное создание издохло с омерзительным визгом. Арг осел перед ней на траву, в его шею был вонзен жуткий черный клинок, которым оканчивался хвост чудовища. От подбежал к другу и... не успел. Не успел поймать его прощальный взгляд, потому что Арга уже не было в мире под Солнцем.

Эту ночь он запомнил навсегда. И его племя тоже запомнило ее. Он не стал оправдываться, в этом не было смысла. Да и мог ли он оправдаться? Все так - он убил лучшего друга, великого защитника племен Рав, который, как говорили, видел все вокруг и от него не мог утаиться ни один зверь, ни один враг.

От ушел тем же утром. Не бежал. Ушел. Он неспешно собрал в переметную сумку самые ценные книги, положил туда немного вяленого мяса, наполнил кожаную флягу у ручья, и отправился в путь.

Его никто не остановил. Ему больше не было места среди них. От подумал, что кто-нибудь вроде Эйвуры может наброситься на него. Он решил, что не будет сопротивляться, если это произойдет, но никто не посмел даже приблизиться. Позже он понял, почему...

От пошел на юг, вдоль Рав, и еще дальше. Он шел долго, ему некуда было спешить. В каком-то смысле та страшная ночь стала для него освобождением. Его родители давно слились с Солнцем в его вечном сиянии, а друзья, которые так и не поняли его, теперь считали Ота исчадием оборотного мира. Его ничто не держало на земле, которую От, положа руку на сердце, отчего-то никогда не считал родной.

Он странствовал по многим землям, видел много волешбств и чудес. И везде, куда бы он ни приходил, он продолжал собирать знания, те, что неведомы и попросту не нужны большинству. Знания о том, какой на самом деле этот мир, как он устроен и для чего.

Он пересек море Аксаина, долго странствовал по землям воинственных хеттов, пока не попал в великий город Чатал-Гуюк, поразивший его своим величием и обилием древней мудрости. Затем он переплыл Внутреннее море, дважды чуть не погибнув во время внезапного шторма, и оказался в опаленной зноем земле Чени, Нубт и Нехен.

Эта земля удивила его больше остальных. Здесь повсеместно он встречал каменные сооружения и формы, которые попросту не могли быть творением природных сил, однако местные народы едва ли являлись авторами этих шедевров. О, эти народы даже не знали письменности и попросту не понимали знаков, что были нанесены на молчаливые остовы давно сгинувшей культуры.

Но в чем-то они были гораздо более развиты, чем соплеменники Ота. Они поклонялись древним и сильным богам, целому множеству богов, они строили жилища из камня на земле, а не под ней, в качестве оружия и орудий труда применяли не только камень и кость, но и пластичный золотисто-розовый металл, которого От никогда раньше не видел. Но более всего его поразило то, что здесь одни люди жили свободно, а другие (чаще - с иным цветом кожи) занимали низшее положение и воспринимались словно вещи. Он возмутился этим, но не посмел нарушить чужой миропорядок. По крайней мере пока.

От быстро выучил местное наречие, и долго странствовал по этой знойной земле, уходя все дальше на юг от морского побережья. В одном из селений, что именовалось Иуну, он встретился с местным мудрецом и был поражен глубиной его сведений о мире, хотя сам мудрец понимал далеко не все из доступных ему знаний и От путался в догадках, каким образом этот человек владел тем, что не мог постичь. Он обучил мудреца письменности, которой сам обучился незадолго до этого, изучая древние каменные формы.

Продвигаясь на юг, От все чаще встречал каменные сооружения приятной глазу формы. Вскоре, продолжая изучать древние письмена, он нашел определение этой форме - пирамида. Местное население ничего не знало о пирамидах, но пыталось возводить аналогичные сооружения. Некоторые из них становились храмами, другие - гробницами.

От пока не понимал, для чего были нужны оригинальные пирамиды. Авторы древних текстов не поясняли этого, для них, как понял От, эта информация была само собой разумеющейся и не стоила упоминания. Кроме того, письмена плохо сохранились, многое просто не удавалось прочесть.

Вскоре От достиг города под названием Типерсис, возле которого его взору предстала величайшая из пирамид. Ее восемь граней сияли на ярком солнце персиковыми отливами, а навершие было выполнено из металла, который своим желто-белым блеском затмевал солнце. От с удивлением обнаружил, что местные мудрецы и правители боятся этого сооружения, хотя возводят рядом свои, похожие.

К этому моменту слава о нем, как о великом учителе, уже распространилась далеко по землям Чени, Нубт и Нехен, и один из мудрецов назвал его Т-от. Тау-знак, подставленный в начало его имени, говорил об уважении и о том, что его считают носителем древнего знания, что в каком-то смысле было истиной. Даже правители этой странной земли, фараоны, выказывали Оту (теперь уже - Тоту) свое почтение и просили совета у странствующего мудреца, обучившего их народ искусству запечатлевать звуки в камне и дереве (позже он научит их обрабатывать местную разновидность осоки, изготавливая из нее писчий материал, который будут применять по всей ойкумене еще тысячи лет).

Каково же было удивление Тота, когда перед входом в самую большую пирамиду он обнаружил каменное изваяние Семарха! Изваяние всколыхнуло в его душе память о давно минувших событиях, о его непростительной вине перед родным племенем. Об убийстве лучшего друга, Арга. Много позже, совсем в другой стране Тот услышит эту историю из чужих уст, измененную, извращенную до неузнаваемости, но все же ту самую историю.

Тем не менее, изваяние солнечного бога родного племени он воспринял, как добрый знак. Более того, крупицы известных ему знаний о сотворении мира благодаря этой находке начали складываться в довольно четкую картину. Он без страха вошел в пирамиду, удивившись, что вход в нее не охраняем.

Планировка строения оказалась несложной, и очень скоро, сверяясь со своими записями, полученными еще в Чатал-Гуюке, Тот определил, где должно находиться главное помещение. Однако он не нашел входа в него, и стал внимательно изучать обрывочные письмена на стенах. В пирамиде было на удивление мало текстов, а те, что имелись, были сильно потрепаны временем, что усложняло их прочтение.

Долгое время Тот не мог понять ни единого слова, пока не понял, что эти письмена отличаются от встреченных им ранее, - те же символы обозначали иные звуки, будто взятые из другого языка. Он сверил их с записями, которые скопировал с одной из древних дощечек, доставшихся ему от северного странника Бури. Многие часы (или даже дни) он провел в расшифровке, а когда, наконец, сумел понять написанное, без труда нашел главное помещение. Нужно было просто отказаться от известной ему геометрии пространства в пользу иного взгляда (который спустя тысячи лет назовут гиперболической геометрией).

В главном помещении пирамиды, которое было выполнено из неизвестного ему черного металла, Тот нашел только пустоту. Зеркальные поверхности окружавшего его куба были испещрены непонятными символами, которых они никогда не встречал - это были полосы и черточки, абсолютно независимые и на первый взгляд хаотичные. Тот многие часы провел в размышлениях и даже не заметил, как помещение продолжило освещаться из неизвестного источника уже после того, как он израсходовал последний факел.

Долгое время он провел в тщетных попытках разгадать тайну главного помещения пирамиды. Он забыл о сне и пище, но иногда будто впадал в странное полубессознательное состояние, в котором его мысли очищались, а тело наполнялось энергией, с которой отступали голод и жажда.