Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon" - Страница 51

– Значит, во вторник взорвался чайник, а эти утром не смогла тебя разбудить? Роуз, мистер Веркоохен ничего не упустил? – переспросил он у меня, на что я всего лишь оживленно закачала головой из стороны в сторону.

– Что-то не так, профессор? – спрашивает Нильс слишком коварным голосом и уже несколько навязчиво.

– Все в порядке. Занимайте места, сейчас будет звонок, – отходит Бейли к своему столу, отступая.

На этот раз мне не приходится лезть наверх, или же сидеть самой. Голубоглазый парень составляет мне неотвязную среди первых рядов компанию, держа меня подле себя. Видимо, не очень хочет спускать с меня своих холодных глаз. Боится, что я выложу Бейли все карты на стол?

– Разучилась лгать, Прайс? Утром ты этому мастерски обучилась за пару секунд, – его бровь приподнимается, и тот в полуоборота, садится на скамейку, опираясь локтем о стол. Я пытаюсь игнорировать вопрос, и мне кажется, что он все понимает, ведь очевидно, что к вранью я была совсем не готова. Особенно лгать профессору – гнилое дело, – Говори со мной, я не давал команду молчать, – шепчет он угрожающим тоном как своей дрессированной собаке, заставив мой томный выдох выбираться из самого нутра от раздражения.

– Я ему говорила ложь. Я лгала профессору, что не так на этот раз? – оправдываюсь я, стараясь не затевать новый конфликт. Видимо у меня очень плохо это получается, раз его разозленный взгляд стает пуще прежнего. Я лгала о своей болезни.

– Как пятилетний ребенок, пойманный на краже конфет – вот вся твоя ложь, – недовольно и высокомерно прорычал он, а я спокойно отвернулась, видимо, привыкшая к его ежедневной агрессии. Мне всего лишь нужно научиться, не обращать внимания на его иногда такие алчные и жестокие речи. Мне нужно понять, что он специально это делает, чтобы мои нервы все время были на иголках, а я чувствовала себя вечно провинившейся и виновницей его агрессии. Но, разве сейчас мне есть за что каяться?

Надоедливый громкий долгий звонок разносится по помещению, и вся группа залетает в аудиторию, рассаживаясь по свободным местам. Их взгляд любопытно изучают нас с Нильсом, скорее всего, озадачены нашим довольно резким сближением, то есть, что сидим вместе, а не как обычно – каждый поодиночке. Сближения меня и Нильса, это скорее самая нереальная, недописанная история, изобретенная руками автором-неудачником, у которого ничего не вышло с его детской забавой. У нас нет ни начала, ни конца. Он и я – разные. И быть никаких «мы» и существовать даже в десятой параллельной вселенной вместе – невозможно!

– Ладно, ребята, начнем, – говорит Бейли, записывая мелом по доске тему урока. На доске появляется огромные, ровные буквы и по невидимой строке слова, которые я быстро читаю, вдумываясь: «Faith in our lives. 21 century» (Вера в нашей жизни. 21 век.)

– Прямое занудство, – слышу я сзади себя голос девушки, которая недовольно записывает тему в тетрадь, не впечатленная новой лекцией профессора.

– Анна, я все слышу, – усмехнулся Бейли, облокачиваясь руками о свой стол и с интересом рассматривая студентов. Я же вполне удовлетворена его темой, понимая, что, лично мне, будет интересно.

– Мистер Бейли… это же и впрямь… нудно. Мы изучаем философию, для чего она нам здесь? – прохныкала та же студентка, все еще не вдумываясь в свои слова, показательно страдая, и которую поддержала добрая половина группы. Я сдвигаю брови, когда профессор молчит и не говорит ей замолчать, – Мы могли бы пройти что-то интересное. Может, начнем рассматривать Рэй Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»? Вы обещали на прошлой неделе! – интересуется она, но я не выдерживаю и смотрю на девицу, которая крутит свои волнистые русые волосы на пальце.

– И как же ты собираешься рассматривать роман, не понимая в чем суть людской веры во что либо? Что по аналогии надежда и чаяние, – пыхчу я, понимая, что ее голова совсем не соображает в лекции Бейли. Веркоохен удивленно смотрит на меня, а мистер Бейли улыбается моим словам, которые слишком громко вылетели из-за моей несдержанности. Я чувствовала себя неуютно, но удовлетворенно.

– Я по роману пойму, что к чему, Прайс. Тем более, к чему там вера? Надежда – возможно, но вера – это иллюзия нашего мозга, что желает и жаждет чего-то большего, чем есть на самом деле, – по-хамски выговаривает она, закатив глаза, словно это я недалекая от темы, а не она. Вот же необразованная девчонка! Я возмущенно повернута к ней, уже сидя в половину оборота.

– Думаешь, от этого что-то поменяется? Возможно это и иллюзия, но она столько же реальна, как и мы. Человек без своей Веры, без надежд – овощ, настоящий нежилец! Если ты этого не видишь, тогда зачем тебе литературный факультет, где сам фундамент знаний и нашей будущей работы состоит из философии, религии и рассуждений личного характера?

– Мисс Прайс, выходите ко мне, продолжим вместе, – воодушевленно говорит профессор, когда Анна решает промолчать, очевидно, понимая, что сказала не то, что следовало, отвернувшись от меня. Я мимолетно гляжу на Нильса, который привстает и выпускает меня из-за парты, пропуская в низ, к мистеру Бейли.

В аудитории царит мертвая тишина, и только мои шаги слышны, пока я спускаюсь по ступенькам к столу профессора, который сложив руки на груди, нахмурившись продолжил:

– Не думал, что когда-либо наученное жизни нью-йоркское поколение молодежи сможет так цинично относиться не просто к своей Вере, а даже и своим надеждам. Ребята, вы напросто погрязли в грязи своей необразованности. Подумайте на досуге, как на вас влияет Нью-Йорк, в особенности Бруклин, и пока есть время – исправляйте свои ошибки…

– Ну конечно! Вы решили поставить нам в пример интеллигентную и обученную англичанку? Да они с трех лет уже знают наизусть книгу этикета, и вычитывают классиков! Это нелепо, профессор, и никак не профессионально предоставлять заокеанскую девчонку нам в пример, когда ее всю жизнь обучали библейским верованиям, – недовольно высказал неизвестный мне парень, в середине аудитории, несколько враждебно осматривая меня с ног до головы. Какой наглец!

– Джей, помалкивай, – внезапно подал голос Веркоохен, повернувшись на парня, который замолчал, но его враждебный взгляд продолжал изучать меня. Что же, я действительно была в центре стервятников, и основанная моя проблема, что я – коренная англичанка.

– Неужели у нас в группе только один здравомыслящий человек? – спрашивает мужчина, качая головой, расстраиваясь, что никто не хочет разделять мое мнение о таких важных вещах, – Роуз, присаживайся, – указывает он в сторону, и я нахожу стул, за его столом.

Зайдя за стол, я присаживаюсь на мягкий стул, оглядывая десятки настороженных взглядов в мою сторону, пока я сжимаю кулаки под столом, стараясь не нервничать и держать себя в руках. Бейли стает у стола, с краю, внимательно изучая своих студентов.

– Что же, у меня к вам назрел вопрос: какую роль играет Вера в нашей жизни, на сегодняшний момент? – профессор смотрит на своих учеников терпеливым взглядом, но он заметно напрягает плечи под облегающим пиджаком, когда видит их незаинтересованность и излишнюю отрешенность. Он точно считает своих студентов неучами – вижу это, когда он качает головой. – Роуз? Расскажешь нам что-то? – спрашивает меня мужчина, а я скрещиваю ноги, слегка качая их от нервов на высоком стуле.

– Как по мне, Вера один из важнейших путеводителей в нашей жизни. Вера всегда играет важнейшую роль, и вы даже можете не задумываться об этом. У каждого из нас она разная и определенно личная, она – единственная; и как по мне, Вера и есть главным составляющим компонентом в жизни, – размышляю я, плавно выговаривая слова, пока Бейли вслушивается в каждое слово. Веркоохен не спускает с меня взгляда, и я знаю, что он так же внимательно слушает меня, как и профессор. Только, как он не был заинтересован, его брови сдвигаются к переносице. – У самой Веры есть очень разные течения, даже разновидности. У одного человека Вера – это религия; поклонение высшему существу, тому же Господу. Для этих людей Вера – жизнь, нет ее – нет человека. У других она связана с той или иной важной целью в жизни. Примером, может служить какая-то тяжелая неизлечимая болезнь. Больной человек всегда обретает Веру, когда его жизнь под угрозой, тогда мы и понимаем, для чего нам она нужна. Так же это цель может быть достижением чего-то большего, может, богатства, или же поиск сокровища того же ЮНЕСКО. Так же, Вера может играть незначительную роль, как, например: вы сидите на экзамене и пытаетесь верить в то, что напишите его удачно. Этих примеров существует столько, сколько и людей на земле. Каждый из нас определяет, к чему именно он будет привязан и с чем связаны его надежды. Нельзя ни во что не верить, это напросто невозможно.