Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon" - Страница 34

– Подумай над моим предложением, Прайс, пока оно еще доброжелательно, благоскленно к такой, как ты, – открывая машину, он скидывает мои вещи себе на заднее сидение салона. – Наедине. Когда доберешься в общежитие, мы с тобой поговорим еще раз. Если, конечно, доберешься, – зловеще усмехнувшись, парень разворачивается и довольно быстро погружается на переднее сидение за руль.

Как только до меня дошли его слова и совершенную им жесткую выходку для моей легкой манипуляции, я было кинулась к машине. Только не успела я коснуться ручки двери автомобиля, как тот с визгом оставляет пустое место и меня, шокированную и тяжело дышащую от очередной неожиданной махинации голубоглазого парня.

– Будь ты проклят, Веркоохен!

========== Часть 18 ==========

Я возвращаюсь в блок только к одиннадцати часам вечера. Замерзшая, ледяная, шатко и медленно передвигая ноги по холлу общежития. Руки мои были красными и онемевшими, и я почти не чувствовала своих замерших ног на невысоком, но весомом каблуке сапожек. Охватывая себя руками, я двинулась по коридору, приближаясь к своему блоку.

Доходя до двери блока мало ли живой, я тяну за ручку, но двери не поддаются, оставаясь закрытыми. Равнодушно и бессильно стучу носком сапога по двери, боясь задействовать свои руки. Мне не стоило долго томиться у двери, Веркоохен открыл довольно быстро, не заставив ночевать на холодном полу у двери.

Злорадный и довольный взгляд исследовал меня, наслаждаясь моим видом. Веркоохен будто смотрел не на меня – обессилившую девушку с улицы, а как на знаменитую картину Винсента Ван Гога, изучая каждый штрих художника. Жаль только, что я – полотно, а Нильс – неудачник-художник, никак не признающий и не принимающий всю правду в своем непрофессионализме.

Мои глаза закрываются на ходу, а ноги все с большей тяжестью передвигаются, когда я прохожу парня, заходя в теплое помещение, но оно никак не согревает меня. Подойдя к своей двери, я тяну за ручку, но она так же, противиться мне, как и входная дверь, заставляя истощенно коснуться лбом двери, опираясь на нее мало ли не всем телом.

– Меньше пяти часов, Прайс. А ты оказывается у нас настоящая спортсменка. Думаю, если бы не каблуки, ты бы сократила свое время вдвое, – насмешливо комментирует Веркоохен, на что я отталкиваюсь от двери и поворачиваюсь к нему лицом. Ничего не отвечая, я замучено и сонно смотрю в его глаза. – Раздевайся, быстрее согреешься, – оценивающе оглядывает он меня, удовлетворяя свое самолюбие.

– Открой двери, – прорывается с меня охрипший и совсем слабый голосок. Веркоохен потешается, пока я, изо все сил, стараюсь не упасть на пол, избавляя себя от тяжести своего же тела.

– Я хочу кофе, как-то в блоке прохладно. Сделай мне кофе, Прайс,– усмехнулся парень, поддельно потерев ладошками свои руки, словно замерз, находясь в белой футболке. Утомленно, я прикрываю глаза на его фиглярничания, одолевая свою малоподвижность, как и немощность на этот момент, разворачиваюсь в сторону кухни.

Ни о каких спорах или же противостояниях сейчас не могло быть и речи. У меня даже, собственно и речи не было, не говоря уже о ссоре и обвинении Веркоохена в содеянном. Покорно поставив греться чайник, я достаю знакомую мне белоснежную чашку парня, а за тем и свою, решив согреться столь необходимым чаем. Пальцы рук приходилось часто сгибать, что приносило мало удовольствия и максимум дискомфорта, столь чувствительной боли. Зная его дозу кофе, что не раз я наблюдала утром, я, молча, насыпаю две ложки кофе и совсем немного сахара.

– Сними пальто, Роуз. Ты лишний раз мучаешь себя, – наблюдательно говорит парень, а я, наготовив напитки, ожидая свиста чайника, отхожу от тумбы, шатко упираясь на другую. Пальцы рук вовсе не слушаются меня, и высунуть большую пуговицу из дырки пальто у меня не получается ни с первого и со второго раза. Оставляя свои никчемные попытки раздеться, я укладываю руки на тумбу, не пытаясь больше ничего предпринять.

Веркоохен же, не долго усидев на своем месте, подходит ко мне, осматривая лицо, что я отвернула к окну. Я не хотела, чтобы он вглядывался в мои глаза, он бы увидел лишь мою слабость. Достаточно было того, что я не могу элементарно снять пальто. Пусть потешится над этим.

– Изнеможение по шкале до десяти, – спокойно интересуется Веркоохен, занявшись расстегиванием моей верхней одежды.

– Восемь. С половиной, – язык непроизвольно заплетается, а парень стаскивает с моего изнуренного тела долгой прогулки зимнее пальто. Хотя сейчас я уже сомневаюсь в том, что пальто является зимним, проверяя это весьма своеобразно.

– С половиной? – усмехнулся он, не ожидая такого точного ответа.

– Я не настолько тряпочная, как ты думаешь, – отвечаю я, оставаясь в свитере. Веркоохен присаживается, расстегивая молнию сапог. Когда его руки достают мои ноги из обуви, я чрезмерно корчу лицо, почувствовав боль. Мне приходится приложить все усилия, чтобы поставить ногу на пол в обычном положении, ощущая как болезненно, тянут связки мышц.

– Может, все-таки девять? – задумчиво протягивает Веркоохен.

– Все-таки девять, – соглашаюсь с ним, когда шипя от боли, я ставлю вторую ногу на пол. Парень поднимается на ноги, все же встретив мой взгляд своими небесными глазами. Больше он не насмехался. Когда свистит чайник, к нему подходит Нильс, разливая кипяток по чашкам. Понимая, что я свободна, бережно ступая по полу, сажусь на стул, почувствовав, как я все же лишись всех сил за одно мгновенье.

Веркоохен ставит передо мной чашку чая, а себе забирает крепкий кофе.

– На самом деле, я себя плохо чувствую. Говори, что хотел и пусти меня в комнату, пока у меня еще остались силы, дойти до нее, – тяну я слова, касаясь все еще холодными руками до кружки чая, чувствуя, как ладошки начали щипать от резких смен температур. Только мое тело не чувствовало тепла, подрагивая будто от холодного ветра в теплом помещении.

– За время прогулки ты должна была обдумать мое предложение.

– Напомни-ка мне это предложение, – склоняя голову набок, я смотрю на парня, который с нескрываемой колкостью в глазах, смотрел в мои. Сделав маленький глоток кофе, он вновь обратил на себя внимание.

– Взаимодействие. Ты – живешь без клыкастых чудовищ в своем сказочном мире, оставив моего друга в покое, или же я – клыкастое чудовище, собственнолично съедаю твою плоть, – метафорой ли была его речь, – мне так и не удалось разобрать, читая в глазах, что он говорит светлейшую правду. Сегодня я очередной раз убедилась в его жестокости, и искушать его было только на свой риск и страх – дрянно.

– Мне нравится Луи. Теперь ты, клыкастый, съешь нас двоих? – интересуюсь я, поддерживая его метафоры, но сам голубоглазый понимает, что именно меня интересует.

– Розали, – остановил он меня, став более серьезным и дав мне возможность исследовать его переменчивость в мимике. – На этой неделе я отчетливо анализировал тебя, и поверь мне, у меня в уме высиживает уйма безумных идей, как бы испортит твою жизнь. Только дай команду – встретишься со своим кошмаром наяву, принцесса. Тебе никто уже не поможет, особенно Луи, который на следующий день даже не вспомнит о твоем существовании. Он не твой рыцарь и уж тем более не защитник несчастных девиц.

– Тебе ли так проницательно знать о его чувствах, – раздраженно проговорила я, отпивая горячий чай из чашки. Тело подрагивало и никак не могло согреться, что очень огорчало меня.

– Я знаю его долго и очень хорошо. А вот ты ли знаешь о нем что-либо?

– Достаточно, – отвожу я глаза в сторону, понимая, что Веркоохен прав. Луи я знаю совсем мало, но точно вижу, что он добрый и хороший человек.

– Прайс. Ежели ты хочешь парня в постель, обратись к более… простому. Подобному себе. К примеру официантишке Джейми, уж ему-то ты придешься по вкусу.

– Веркоохен, ты невыносим. С каких пор у тебя появилось право загонять и фильтровать парней в моей постели? Какое тебе вообще дело к моей порочности? Следи за своими девушками, ладно? – разозлившись, я обрела голос, хриплый, но сильный, почти противостоящий ему.