Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие - Любарский Георгий - Страница 20

Отделение школы от государства является лишь частью более общей программы разделения культурной и государственно-правовой сфер. Недоумения в вопросе о школах в значительной мере снимаются, если вспомнить, что столь же негодующее отношение в свое время встретила идея отделения церкви от государства – по сути, идея того же плана. Религиозная жизнь является частью культурной жизни общества и должна быть отделена от государственно-правовой сферы, что понимали уже в Средние века (Уиклиф, Оккам, Марсилий Падуанский, Данте). Эта часть программы разделения сфер в значительной степени выполнена (хотя и здесь есть свои проблемы), а образование по-прежнему находится в руках государства. Пока это так, культурная сфера общества не может быть свободной и, значит, не может адекватно выполнять свои обязанности в жизни общественного целого.

Однако сразу после выдвижения такого тезиса можно встретиться с упреком: это утопия, это нереализуемо, это только благие пожелания. Однако это возражение не имеет силы. Рассмотрим простой пример: мы находимся в государстве, обремененном напряженными отношениями с соседними государствами. У окружающих стран есть постоянная профессиональная армия, а у нас военную службу несут люди, которых собирают по случаю войны неорганизованным образом, по набату люди являются «конно и оружно»: у нас ополчение. В результате наша страна проигрывает войны, теряет территории. Некто выступает и говорит: надо ввести постоянную армию. Ему говорят: это утопия. Мы и так бедные, а такая армия очень дорога: казармы, оружие, амуниция, прокормление армии в мирное время… Масса проблем, это абсолютная утопия. Однако тот, кто выдвинул идею постоянной армии, может возразить: это не утопия, а лекарство от определенной общественной болезни. Лекарство дорогое, но болеть дороже. Утопией было бы другое высказывание: пусть люди станут добрыми, пусть перестанут воевать друг с другом, тогда и нам, у кого слабая армия, не придется терпеть поражения.

В случае с негосударственным, автономным образованием – та же ситуация. Утопией являются высказывания: пусть государство творчески подойдет к строительству культуры, пусть разнообразит программы, пусть озаботится в развитии культуры не своими, государственными целями, а целями самой культуры. Государство сегодня именно так и говорит, и это чистейшая утопия. Государство по самой сути своей хочет иметь с культуры только определенный аспект ее деятельности: редкие открытия и поддержание общего не совсем скотского и, главное, унифицированного состояния, поскольку государственно-правовая сфера устроена таким образом, что в ней неминуемо происходят процессы унификации и нивелирования составляющих ее элементов. В этом состоит работа государства, устроенного на основах равенства и справедливости. Всеобщее одинаковое образование – это лозунг просвещенной государственности. Надо еще добавить: среднего образования, среднего в содержательном смысле; слишком хорошие ученики почти так же невыгодны, как и очень плохие.

Надо заметить, что пожертвования (дары) из сферы экономики в сферу культуры вовсе не являются нереалистической выдумкой. В начале XX века с экономическими кризисами (мировой кризис 1900–1903, в России до 1909) боролись варварскими способами, широко описанными в литературе – сжигали зерно, топили товары. Тогда уничтожали часть продукта, чтобы поддержать цены на оставшийся продукт. В 1929 г. разразился следующий всемирный экономический кризис, длившийся несколько лет и существенно подорвавший мировую экономическую систему. Проблему циклических экономических кризисов решал Кэйне, математик по образованию. Он предложил два не противоречащих друг другу варианта решения проблемы, и оба они используются и по сей день. Во-первых, он предложил завысить налоги, чтобы большая часть экономического продукта переходила к государству (по сути, дарение из экономики в правовую сферу). Однако эта мера недостаточна, и в качестве более сильно действующего средства он предложил использовать инфляцию. Конечно, инфляция существовала и до Кэйнса, но идея сознательного использования этого экономического явления как регулирующего механизма принадлежит ему. В результате небольшой инфляции все «мертвые» денежные запасы обесцениваются, исчезают, и это понуждает вкладывать деньги, а не копить их, включать их в оборот, в экономическую жизнь.

Предложения этого математика используются до сих пор. Однако оба эти средства недостаточны для кардинального решения проблемы экономических кризисов. Примерно через 40 лет после применения «лекарства Кэйнса» кризисы появились вновь, еще более грозные. Это связано с развитием наднациональной, всемирной экономики, против кризисов которой частные, национальные экономические меры недействительны. Можно заключить, что средства оздоровления экономики, предложенные Кэйнсом, верны в том общем смысле, что экономика должна дарить накапливаемые деньги, если не хочет подвергаться кризисам обесценения товаров. Однако сами методы дарения, принятые сейчас (завышенные налоги, инфляция) не бесспорны, и применяться они должны в мировом масштабе, если экономика стала всемирной. Безвозмездное сознательное уничтожение части возникших в экономической сфере стоимостей в виде дара в другие общественные сферы должно производиться организованно, во всемирном масштабе, оно должно стать нормой экономической жизни.

В послевоенные годы в западной экономике был разработан еще один вид дарения, уже не в государственную, а в культурную сферу. Исходя из политических по сути соображений (чрезвычайное имущественное неравенство и безработица обостряют внутреннюю жизнь в стране) было предложено направлять крупные средства в сферу сервиса, в рекламу, сферу обслуживания. Тот, кто связан со сферой рекламы, знает, какая колоссальная доля общественного продукта идет ежегодно на рекламу: это «предохранительный клапан» экономики. Тем самым можно констатировать, что пожертвования в сферу культуры существуют в развитых странах и сейчас, но организованы они далеко не идеальным образом, посредством сервисных служб и рекламы. Эти вложения избавляют экономику от «дурной крови», но место их вливания в культуру таково, что культурная жизнь не может их использовать действительно полезным образом.

Механизмы дарения из экономики в сферу культурной жизни формируют современный облик культуры; в культуре переразвиты сферы рекламы и сервиса – ведь именно они финансируются. Дарения можно было бы направлять в наиболее значимую для культуры сферу – в образование. Однако нам важно отметить принципиальный факт: вне всяких рассуждений о взаимодействии общественных сфер, в определенном смысле чисто эмпирически наиболее развитые экономические системы планеты нащупали средство от экономических болезней: пожертвования в культуру. Вопрос не в том, должна ли экономика дарить, а только в том, куда сбрасывать излишние стоимости – можно поступать с выгодой для общества, а можно усугублять болезнь целого ради выгод части. Планомерное уничтожение части стоимостей в виде дарения, вывод их из экономической сферы соответствует способу прихода стоимостей в экономику. Хозяйственная жизнь общества начинается с образования стоимостей из дарового продукта – природных ресурсов. Поэтому и заканчивается экономический цикл дарением. Эта логика функционирования экономического аппарата реальна, экономическая жизнь происходит именно таким образом. Однако у людей существует неправильное представление о работе экономической сферы общества. Люди стараются задержать в экономике образующиеся стоимости, они не хотят дарить их, и общество заболевает. Так же и организм человека потребляет некоторый ресурс из внешней среды и выделяет нечто в среду. И существуют больные люди, которые ведут неправильный образ жизни, что приводит к задерживанию питательных веществ в их организме. Человек при этом может страдать ожирением, нарушением обмена веществ и расстройствами пищеварения. Неправильное поведение человека приводит к заболеванию его организма; так и неправильное поведение совокупностей людей в обществе может привести к заболеваниям в общественной жизни.