Урок удовольствия (ЛП) - Джордан Кристалл - Страница 2

— Леди и лорды! Сэр Гевин совершил долгое и трудное путешествие домой. К жене. Я считаю, что ему нужен отдых. Согласны? — Толпа одобрительно замычала и застучала кубками по столешницам, поддаваясь игре. Щеки Элеонор горели, она молилась, чтобы каменный пол под ней разверзся и поглотил её. Кристофер продолжил вещать над смехом толпы.　 — Прошу, господин. Мы не станем больше задерживать тебя, так же? Леди Элеонор покажет, где твоя постель. Он так долго отсутствовал, что мог и забыть где она. — Крики согласия и поощрения, дикой какофонией шума, сотрясли высокие каменные стены.

Поднявшись с мужской грацией тренированного воина, Гевин застонал в знак протеста, и толпа взревела. Они думали, что он шутит, но Элеонор не была в этом уверена. Боже, пусть эта ночь закончится. Она хотела уснуть.

Завтра наступит быстро, и она сможет собрать осколки мечты. Гевин подошел к Элеонор и поклонился своему другу, но улыбка не коснулась его глаз. У неё появилось ощущение, что завтра на тренировочной площадке он побьёт Кристофера.

— Наслаждайся, друг мой. Я бы многое отдал, чтобы быть на твоём месте. — Кристофер спрыгнул на пол и похлопал друга по плечу, после чего ушёл. Элеонор покачала головой в его удаляющуюся спину, пока перед ней не встал Гевин. Он протянул ей руку, но в выражении лица тепла не было, просто безэмоциональная, пустая маска. Когда она положила руку на его предплечье, мышцы под пальцами напряглись. Лишь от одного прикосновения её сердце трепетало, а тело воспламенялось. Она не могла подавить свою реакцию на него, как и не могла исправить его равнодушие к себе. Закрыв глаза, она глубоко вздохнула в попытке успокоиться.

Боже помоги ей.

Как только они покинули главный зал, Гевин опустил руку и отступил прочь.

Они просто молча продолжили идти в опочивальню. Элеонор сопротивлялась желанию выкручивать руки. Он широко открыл тяжелую деревянную дверь в их комнату, чтобы Элеонор прошла внутрь, но она замерла и уставилась на дверь, словно та вела на виселицу.

— Элеонор? — Гевин нахмурился, нетерпение так и исходило от него. Она вошла внутрь, и звук захлопывающейся двери был словно знаком конца. Конца её брака? Элеонор вздрогнула. Книга лежала на прикроватной тумбочке, где Элеонор оставила ее накануне вечером, и внезапный гнев сдавил грудь. Зачем он послал чёртову штуку, если приготовил ей такое ледяное приветствие? Она должна была знать. Ей нужно было услышать. Развернувшись, она пошла на Гевина. Он стоял, стиснув зубы и прижав кулаки к бокам. Его поза замедлила Элеонор, но она держалась за храбрость, независимо от его очевидного желания не трогать её, и расправила плечи.

— Я понимаю, Гевин, что ты меня не хочешь, но если перспектива возвращения ко мне была такой отвратительной, зачем послал книгу?

Он свёл вместе светлые брови, а прекрасное лицо омрачил шок. Гевин несколько раз открывал и закрывал рот, прежде чем произнести:　

— Что за бред? И о какой книге ты говоришь? Я не присылал книг.

Теперь она чувствовала себя дурой. Он даже не думал о ней? Столько ночей она лежала без сна, желая его. Её тело ныло по ощущениям его мозолистых рук на голой плоти, по тому, чтобы вновь ощутить налитый ствол в своём теле. И посчитала книгу напоминанием о его страсти к ней. Она сглотнула и кивнула на столик рядом с кроватью, где лежала книга.　

— Она лежала в тканях, которые ты прислал.

Гевин взял в руки книгу в потрёпанном кожаном переплёте, а Элеонор отвернулась к камину. Гевину будет противна её похоть? До сих пор он поощрял эту её сторону и толкал на головокружительные высоты страсти.

Что случилось, после чего он так изменился? Война его так повредила, что от мысли об Элеонор его тошнило? Она стала настолько непривлекательной для него? Неужели экзотическая язычница заняло её место в сердце Гевина? От этой мысли на сердце стало тяжело, и она тихо всхлипнула.

Гевин откашлялся. Элеонор боялась встретить его взгляд, но трусихой не была. Поэтому, вздёрнув подбородок, повернулась к нему. Его чувственные губы изогнулись в улыбке. Её грудь сжалась при виде её. Она любила его улыбку, хотя Гевин редко улыбался.

— Халид — мавританский лорд, с которым я торговался, послал её, чтобы отпраздновать моё возвращение домой.

— Понятно. — Она вновь уставилась на огонь, тихо вздыхая и опустив плечи. — Прежде чем лечь спать, пойду, проверю кухню, спрошу, всего ли у них в достатке.

— Я тебя провожу.

— Не надо, мой господин. У тебя был долгий и, несомненно, утомительный путь домой. Тебе нужно отдохнуть. — Если повезёт, он будет крепко спать, когда она вернётся. Широко улыбаясь и мимолётно посмотрев Гевину в глаза, она направилась к двери и только положила руку на щеколду, когда услышала:

— Остановись.

Она замерла от его приказа, глубокий голос прошелестел по нервным окончаниям. Гевин говорил с ней так, когда контролировал удовольствие, с изысканной осторожностью оттягивая его. Почему она должна мучить себя этими воспоминаниями?　

«Не думай об этом, Элеонор. Это в прошлом. Готовься встретить будущее, о котором сёстры всегда говорили».

Не думать.

Не говорить не к месту.

Родить наследников.

Ждать мужа, твоего господина.

Быть послушной.

Она всегда думала, что между ними с Гевином нечто большее. Но ошибалась, и это было больнее всего.

— Мой господин, у меня есть дела.

— Гевин. Меня зовут Гевин.

— Знаю.

— Тогда, называй меня по имени, — грубо приказал он. Она слышала, что он шёл к ней, говоря низким рокотом. — Где моя дикарка-Элли? Когда это ты стала приличной леди?

«Вероятно, когда ты расхотел меня».　 Она сдержала резкую реплику и повернулась к Гевину, сжимая перед собой руки.

— Что ты хочешь от меня, госп… Гевин?

Он фыркнул.

— Миледи, ты ещё спрашиваешь? Показала мне книгу и сбегаешь?

— Ты весь вечер на меня не смотрел. Даже поцеловать не захотел. — От одной лишь мысли об этом на глаза навернулись слёзы, а грудь сдавила боль. Сейчас Элеонор чувствовала себя гораздо более одинокой, чем когда Гевина не было рядом. Сквозь пелену слез, она увидела, как он бросил книгу и приблизился к ней. Элеонор моргала, чтобы прояснить картину перед глазами. Гевин встал перед ней, морщина пролегла на его лбу, плечи были напряжены, а на челюсти дёргался нерв.　

— Я подумал, что тебе бы не понравилось быть растерзанной на виду у всех.

— Растерзанной? — Никакие другие слова не повергли бы её в шок сильнее этого. О чём Гевин вообще говорил? — Ты сошёл с ума?

Он положил руки ей на плечи и прижал спиной к двери. Затем, запутал пальцы в её волосах и сжал их в кулак, оттягивая так, чтобы Элеонор посмотрела прямо ему в глаза. От него исходили флюиды напряжения и разочарования.　

— Я всегда бережно относился к твоим желаниям.

Она фыркнула с неверием, которое объясняло её храбрость на ответ Гевину.

— Мои желания скорее будут удовлетворены содержимым твоей мавританской книги, чем целомудренным поцелуем, который ты подарил мне сегодня. Я видела больше страсти, когда мужчина свою мать целовал.

— Серьёзно, Элли? Ты хочешь убить… — он подался к ней бёдрами, вжимая налитый ствол к её животу, — этот настрой?

— Не позволь мне этого. — Страх и боль дня смешались в сердце, не давая поверить в происходящее. За сегодня она столько пережила. Элеонор тяжело сглотнула. Он прижался к её губам своими, но она смирно стояла под его прикосновением. По венам текла тоска, но Элеонор мужественно держалась.

Она боялась отказа, который могла получить, ответив на поцелуй. Гевин ловко начал вытаскивать шпильки из её волос. Элеонор задрожала, когда волосы рассыпались по плечам, затем скользнули по спине до самых бёдер. Внизу живота нарастала страсть, между ног становилось влажно. Она безумно хотела Гевина, чтобы он жёстко и быстро толкался в её тело. Сжимая бёдра, она попыталась подавить нарастающую волну страсти. Гевин провёл языком по её сжатым губам, затем втянул нижнюю в рот и зажал её между зубами. Элеонор застонала и открыла рот, Гевин тут же скользнул языком внутрь, дразня и томя ответить. Она впилась пальцами в руки Гевина, прижимая его к себе теснее. Гевин отпрянул от неё, только для того, чтобы проложить дорожку из влажных поцелуев по шее. Элеонор склонила голову на бок, предоставляя ему лучший доступ.