Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ) - "yulia.solovyova47" - Страница 268

Принцесса влюблена не только в принца, но и в злодея. А ещё принц на время был злобным драконом, но и его принцесса любила. Ну и сказочка…

Да уж. Теперь дочка будет на меня долго обижаться, хотя это ради их блага был обман! И это она ещё Крису не рассказала. Ох, что же будет.

Я вернулась за стол, Крис уже ел. Мира и Стефан подошли чуть позже.

— Я хочу мороженое, — фыркнула она, отодвинув тарелку. Я подняла взгляд на неё.

— Я тоже, — вторил брат ей, я же посмотрела на Стефана.

— Вы это доешьте, — строго произнёс он, и Крис послушался сразу же. Отца он всегда уважал. Только вот меня не слушался.

— А то я кое-что расскажу, — улыбнулась Мира.

Я встала из-за стула, громко стукнув перед этим тарелкой. Вышла в коридор, нацепила пальто и вышла из квартиры.

***

Я надеялся, что всё будет более-менее нормально. Мои надежды не оправдались. Мира вдруг сделалась ужасной врединой. Елена с момента нашего разговора была совсем бледной, а за столом сейчас и совсем снежного цвета стала. Дочь потребовала мороженое в обмен на молчание. И я чувствую, что это только начало. Прощупала, что мы с Елену не хотим говорить Крису, чтобы не травмировать. Да и не поймёт он наверняка, либо не так истолкует, как это обычно маленькие делают. А ему всего четыре года.

— Как давно я тебя не порол, — совершенно серьёзно произнёс я, когда отложил вилку в сторону. — Где там мой ремень.

— Ты нас и не порол ещё, — хихикнула Мира. — А маму ты порол, да?

Начал вспоминать нашу с Еленой сексуальную жизнь, а в итоге вспомнил о видео с камер. Вот кто порол Елену — так это Верлак. И какие следы у неё оставались после этого… И как она плакала…

Я сжал зубы от злобы, стараясь сдерживать гнев, но он уже накатил. Управлять им сложно.

— Папа, не злись, — заметила Мира, а я просто вскочил из-за стола.

Я не хотел кричать или ругаться.

— А ты перестань вести себя, как капризная девочка. Доешь свою еду и марш в комнату. То же касается и тебя, сынок, — грозно произнёс я. — Распустились совсем без меня.

Крис вскочил со стула и подбежал ко мне, прижался.

— Папочка, прости, — сын даже не знал, за что извинялся. Он просто понимал, что я кричал.

Мира оставила тарелку и тоже вышла из-за стола.

— Папа, прости. Не ругайся. Мы рады, что ты с нами теперь, — раскаялась она и тоже прижалась ко мне.

Надо, надо быть с ними строгими. Елена всегда жалеет, потому что сама мягкая. А детям нужно воспитание.

Всё, Сальваторе. Призвание найдено.

Чуть позже вернулась Елена, я встретил её в прихожей. Она спросила, где дети и протянула мороженое. Ванильное, клубничное и шоколадное в больших упаковках. Я понёс его на кухню. Дети тут же выбежали из комнаты, словно и не было никакого наказания.

Следующие полчаса прошли в удовольствии. Я растопил Елене клубничное, потому что она недавно ещё лежала с больным горлом. Детям же позволил есть холодное. Сам попробовал все виды, просто отнимая стаканчики с мороженым у детей.

Хороший отец.

Вечер тоже прошёл хорошо. Только вот Эрик звонил и спрашивал у меня насчёт работы, а я меньше всего на неё был настроен.

Дети заснули в своих кроватях, я лёг рядом с Еленой на большой двуспальной, где до этого она коротала ночи одна. Мы выключили свет и легли — каждый на свою половину.

Чтобы не вызывать дискомфорт, я устроился как можно дальше, максимально к краю, почти свалился один раз. Покрывало отдал ей, мне не было холодно. Я спал в пижаме.

Я долгое время не мог уснуть, но потом всё же вышло. На два часа. Проснулся в двенадцать, если верить часам на тумбочке. Вновь кошмар. Вновь я обижал любимую во сне.

Вечные воспоминания будут преследовать.

Я поправил свою подушку, собираясь вновь заснуть.

Почему-то стал думать об Изабель. Она пока пожелала остаться у Эрика, наверняка думая, что мы с Еленой после долгого времени захотим «восстанавливать отношения», и будет не до неё. Да и вообще, мне кажется, её пугает перспектива влиться в нашу семью.

Надо будет обязательно что-нибудь придумать… Я хочу, чтобы она была с нами. Думаю, того же желает и Елена.

Я вдруг вспомнил, что сегодня не читал дневник Елены. Удивительно, с этими детьми совсем отвлёкся.

Услышал всхлипы. У меня похолодело в груди.

И когда она прошептала «Себастьян» — все мысли только подтвердились.

Я повернулся к ней, Елена всё ещё была с закрытыми глазами, но потом открыла их.

— Я убила его. Я убила Себастьяна. И он никогда не оставит меня в покое. Я убийца.

Прижать к себе — это был словно рефлекс, неконтролируемое действие, порыв. Но Елене удалось быстрее вскочить с постели и выбежать в ванную, закрыть за собой дверь.

Я остался сидеть на постели, не зная, что и думать.

Было понятно, что Елена ненавидит себя за того, что убила его сама. Лучше бы я убил его — тогда бы она ненавидела меня. Это проще.

Бедная моя Елена.

У меня вновь закружилась голова. Я не отдавал себе отчёт, когда встал и вытащил из тумбочки дневник. В очередной раз — её дневник.

События, когда я только появился в доме снова. Когда пытался удушить.

Елена всё не возвращалась из ванны, а я сгорал от злости. Меня так штормило, что мне казалось, я вновь под действием наркотиков.

Стыд, боль — так немного надо, чтобы начать сходить с ума. Я хватался за волосы, ощущая ужасное чувство вины, из-за которого дышать тяжело. Успокоиться никак. Время плохо лечит.

У меня постоянно возникает желание принять что-нибудь, хотя бы лёгкое. Необязательно иглу вкалывать. А лучше иглу… Приятные галлюцинации…

Когда Елена вернулась, то обнаружила выпотрошенные подушки, везде валялись перья. Разорванные простыни и покрывала.

У меня меньше всего получается быть прежним. Стараюсь-стараюсь. Пытаюсь быть прежним Стефаном Сальваторе — бизнесменом, любящим отцом, мужем и прочее, и прочее. А в итоге — лишь жалкая карикатура.

И в этом рисунке ничего смешного нет на самом деле.

Мне всё сложнее контролировать себя, я не могу. Я не могу жить с такой самоненавистью, это невозможно.

Если Елена ненавидит себя примерно так же, как и я, или — даже хуже, то не представляю, как она может быть такой спокойной.

Потому что я сгораю.

И у спичек недолгая жизнь.