Призрак (СИ) - Рудазов Александр - Страница 30

После Джохка Валерий показал Данилюку Кур – загробный мир древних шумеров. Было там сыро, сумрачно и довольно пустынно. Среди убогих глинобитных хибар бродили унылые, плохо одетые духи.

Правда, некоторые жили в условиях получше. Встречались большие хорошие дома и даже целые дворцы. Самые важные духи щеголяли в золоте и пурпуре, разъезжали в колесницах. Одного надменного старца с пятью звездами на шарфе везла пара здоровенных быков с почти человеческими лицами.

Валерий объяснил, что у шумеров не было понятия рая. Был только Саг-Аш-Саг-Ана, но туда попадали не праведники, а те, кто нашел истинную любовь. Многим ли это удавалось, Валерий сказать затруднился. Шумеры отошли в историю задолго до его собственного рождения – сменились вначале касситами, а потом арамеями.

Зато у них считалось, что хорошее посмертие можно обеспечить еще при жизни. Причем не добрыми делами, а попросту выстроив гробницу. Чем больше она будет и роскошнее, тем лучше будешь жить в Куре. Богачи и после смерти остаются богачами, а нищие по-прежнему нищенствуют.

- Не очень-то справедливо, - задумчиво сказал Данилюк.

- Не очень. Но вавилоняне представляли себе это вот так. И поэтому здесь вот так. У нас в Аиде тоже многое через глютеус устроено. Полным-полно всякой откровенной ахинеи, которая есть только потому, что куча народу в нее верило. В Загробье, вон, даже солнце черное и ходит в другую сторону.

- А оно разве ходит в другую сторону? – удивился Данилюк. – Не замечал... хотя я и внимания-то не обращал, конечно...

- Ходит, ходит. Вот пошли, я тебе покажу самый старый из действующих мирков Загробья.

- Дай угадаю... – на секунду задумался Данилюк. – Египтяне?

- Правильно. Страна мертвых фараонов, Дуат.

В Дуате было немного веселее, чем в Куре. Под палящим черным солнцем по огромной реке плавали ладьи. К небу устремлялись пирамиды – раз в десять больше тех, что стоят в мире живых. Кроме духов людей повсюду бродили крокодилы, бегемоты и странные птицы с человеческими головами.

И кошки. В Дуате кошки кишмя кишели. Нельзя было шагу ступить, чтобы не наткнуться на чей-нибудь хвост.

Сами жители Дуата тоже выглядели нестандартно. Не все, конечно. Обычные и выглядели обычно. Но среди них разгуливали замотанные в бинты мумии и звероголовые демоны – утратившие память или личность.

А еще повсюду были специальные духи-слуги – ушебти. Как рассказал Валерий, это статуэтки, которые египтяне клали в могилы. Здесь, в загробном мире, каждая такая статуэтка оживала, становясь слугой. Чем больше тебе положили ушебти – тем больше у тебя слуг.

Но были они не у всех. Бедняки все равно трудились сами, выполняя те же самые работы, что и при жизни. В этом отношении Дуат не отличался от Кура.

Аналогично обстояло и с гробницами. Чем больше – тем роскошнее живет покойный. Пирамиды фараонов здесь обратились громадными дворцами – все равно в форме пирамид, но с гораздо более интересной начинкой. У каждого царственного призрака имелось все, что можно пожелать.

Впрочем, духам рангом пониже тоже жилось неплохо. Особенно в прежние времена, когда о них заботились живые. Оказалось, что по представлениям египтян, обеспечить достатком умерших родственников очень просто – нужно всего лишь прийти на могилку и загадать желание.

Если на стене гробницы написано: «Тысяча быков и тысяча одежд» - у покойного появятся тысяча быков и тысяча одежд. Если просто сказать вслух, стоя в гробнице: «Пошли моему дяде богатый дом» - у покойного появится богатый дом.

- Лихо, - подивился Данилюк. – А мне только темные очки подкинули... а потом цветочек еще. И это так что угодно можно нажелать?

- Что угодно, но не больше того, что у покойного имелось при жизни.

- А-а... – слегка разочаровался Данилюк.

- Ну да – иначе б тут все в роскоши купались.

Как и в Аиде, в Дуате имелась территория для «ВИП-персон». Поля Иалу. Там прохлаждались особо избранные духи – пили вино, кушали лотос, мацали полуголых девиц.

Данилюк не совсем был уверен, что эти девицы собой представляют. Возможно, такие же ушебти, только другого предназначения. Или обычные духи, добровольно выбравшие себе такое занятие.

Что добровольно – это точно. Чего-чего, а рабства в Дуате нет ни в каком виде.

Хотя социальная пирамида все равно ступеньками. К какому-нибудь духу фараона и близко не подойдешь. Сидит он на троне важный, весь в золоте, смотрит в никуда остекленевшим взглядом. А вокруг слуги-ушебти и рядовые духи.

- И не скажешь, что у него мозга нет, верно? – хмыкнул Валерий, показывая Данилюку одного такого Сына Ра, Могущественного Быка, Разливающего Нил и Прочая, Прочая.

- В смысле нет?

- Так у фараонов же их после смерти вытаскивают. Крючками через ноздри. Положено перед мумификацией.

- О как, - подивился Данилюк. – Не знал.

Плывя на ладье по подземному Нилу, Данилюк задумчиво смотрел на черное солнце. К нему, как обычно, подбирался исполинский змей Апоп. Время от времени ему удавалось отхватить кусочек-другой, но солнечные секьюрити не дремали.

Жизнь продолжалась и в загробном мире. Однако Данилюк прикидывал, как долго существовал тот же Древний Египет, какая тьма народа за это время скончалась, и все яснее видел – нет здесь такого количества. Да и остальные загробные мирки должны быть населены гораздо плотнее. Пусть даже в те времена людей было гораздо меньше – это же десятки поколений!

Нетрудно догадаться, что большая часть давно ушла на перерождение. Про него Данилюк слышал уже неоднократно.

- Слушай, а тут есть кто-нибудь из более древних? – спросил он Валерия.

- Более древних, чем египтяне? – сразу понял тот.

- Ну да. Из тех, которых сейчас уже не помнят.

- Так откуда же им быть, если их не помнят?

- А как это связано? – озадаченно спросил Данилюк.

Оказалось, что напрямую. Валерий объяснил, что после смерти душа постепенно теряет слой за слоем, все более очищается и истощается, пока окончательно не утратит воспоминания, превращаясь в бездумную тень. Но чем больше людей о тебе помнит, тем дольше сохраняется твоя личность. Память в загробном мире очень важна.

- Понимаешь, если в мире живых от тебя что-нибудь осталось – это делает тебя более реальным и мешает уйти на перерождение, - сказал Валерий.

- Что осталось?

- Да что угодно. Прежде всего тело – пока оно окончательно не разложится или не окаменеет. Потом то, что ты после себя оставил. Например, дом построил, дерево посадил, картину нарисовал – все это удерживает. А сильнее всего держит память живых – если твое имя по-прежнему помнят, исчезнуть будет очень непросто. Поэтому известные люди всегда задерживаются дольше остальных – они крепко привязаны памятью.

- Меня вряд ли кто будет помнить, кроме родни... – с легкой печалью сказал Данилюк.

- Но все это только затрудняет уход, а не запрещает, - добавил Валерий. – В общем-то, многие перерождаются почти сразу после смерти. Некоторые вообще минуют загробные миры – сразу прыгают в новое тело.

- Буддисты, что ли?

- Да много кто. Но большинство все-таки сначала сюда.

- Услышал тебя... А если меня уже никто не помнит, ничего интереснее замка из «Лего» я при жизни не создал, а тело давно сожрали черви... все, рождайся заново? Или можно еще как-то задерживаться?

- Есть и другие способы, конечно. Можно, например, поддерживать себя внешними эманациями.

- Это как?

- Да почти как при жизни. Например, вот хоть эта пища, - откусил кусок лепешки Валерий. – Это – плотный астрал. Поглощая его, ты получаешь вкусовые ощущения, на некоторое время «оживляешься» и чуточку замедляешь процесс утраты себя. Но от подобных мелочей польза невелика. Это ж так, эфирный сгусток. А вот если ты поглотишь другого духа... но этого ты лучше не делай.

- Почему?

- Вампиризм потому что. Голодных духов видел? Это они и есть – кто выбрал для себя такой путь. Начнешь жрать другие души – превратишься в монстра.