Щорс - Герасимов Евгений Николаевич - Страница 23

— Коммунисты есть? — спросил Щорс.

— Один, состоящий при генерале, — доложил начальник штаба, разговаривавший с Бердичевом по прямому проводу.

Щорс зло рассмеялся:

— Один коммунист, состоящий при генерале?.. Между прочим, это его политика, он генералам доверяет больше, чем нам.

Все знали, что под «его политикой» Щорс подразумевает «политику» Троцкого, чье имя было ему ненавистно.

— Как же быть? — спросил начштаба.

— Пошлите телеграмму: «Паровозы нужны для выполнения боевой операции. Свободных нет».

В августе 1919 года фронт дивизии Щорса дрогнул. Обстановка сразу резко изменилась. Организаторы интервенции — генеральные штабы Франции, Англии, Польши помогли Петлюре сформировать в Галиции новые части, привести свое войско в порядок и снова бросить его в наступление. Петлюровские полки наступали с юго-запада, отрезая дивизию от соседних частей Красной армии. Но петлюровцы были уже не одни. Со всех сторон дивизию сжимали белые полчища контрреволюции и интервенты. С севера дивизии угрожали обходом белополяки. С востока к Киеву уже подходили деникинцы. Дивизия попала в мешок. Ее полки, отбиваясь, отходили на Шепетовку и Новоград-Волынск. Никаких подкреплений Щорс получить не мог. Это были дни, когда Деникин угрожал Москве, а Юденич — Петрограду. На эти решающие фронты стягивались все силы Красной армии. Щорс должен был рассчитывать только на свои измотанные в боях, давно не снабжавшиеся, полубосые полки.

25 августа, прибыв с боевого участка в штаб дивизии, Щорс вызвал по прямому проводу командарма. Стоя у телеграфного аппарата, Щорс пошатывался от усталости.

Щорс. Создавшееся положение на фронте не дает возможности исполнить ваш последний оперативный приказ. Части деморализованы, голы, босы… Продолжают отходить. Только свежие части могут спасти положение.

Семенов. Только вчера вы сообщили мне, что обувь получена. А сейчас говорите, что красноармейцы босы.

Щорс. Обувь получена полностью. Но полки отступают, и в такое время я не могу снабжать их. Если прикажете, я сейчас же выдам, но это не спасет, и это не выход из положения.

Семенов. Какие резервы имеются в Первой украинской дивизии?

Щорс. Кроме разоруженного Нежинского полка, я ничего не имею.

Семенов. Отличным резервом для вас могут служить курсанты.

Щорс. У нас впереди еще много предстоит дела. Это будет на один заряд. Я пойду с курсами, но тогда больше не будет ни курсов, ни меня. Если этого требует положение и если вы решили все это принести в жертву, давайте приказание.

Семенов. Кроме курсантов, которые помогут привести отходящих в порядок и к исполнению долга, резервами являются все носящие винтовку. Совет обороны постановил, что все члены губернских и уездных комитетов должны встать в ружье. Сейчас возьму карту и буду продолжать с вами разговор… Где находятся части третьей бригады?

Щорс. Отходят на Новоград-Волынск.

Семенов. Где вы будете их собирать и удерживать?

Щорс. Там же их будем удерживать, на реке Случи.

Семенов. Где вторая бригада?

Щорс. Между Полонным и Шепетовкой, утомленная, просящая смены во имя революционных заслуг и жертв, которые она отдала.

Семенов. Во имя революции надо приказать бригаде задержать противника от быстрого продвижения вперед в тот самый момент, когда все войска республики начинают наступление на важнейшем фронте. Судьба генерального сражения решается не здесь. Надо сделать невероятные усилия и задержать врага. Какие силы наступают против третьей бригады?

Щорс. Поляки наступают исключительно конницей.

Семенов. Повторяю, каждый день, выигранный нами, дорог.

Щорс. Все меры будут приняты.

Вражеское кольцо сжималось вокруг дивизии Щорса все тесней. Измотанный, истощенный опять обострившейся болезнью, Щорс носился в своем запыленном, дребезжащем автомобиле из бригады в бригаду, из полка в полк. Там, где положение было особенно напряженным, где тревожные слухи о готовившихся маневрах врага вызывали растерянность неопытных командиров, где вот-вот бойцы могли поддаться панике, вдруг появлялся Щорс, как всегда спокойный, сдержанный, подтянутый, хотя и с посеревшим от усталости лицом. Снимая автомобильные очки, вытирая со лба пот, он говорил, смеясь:

— Ну и погода, черт возьми! В такую погоду только босиком и можно воевать.

Дни стояли безоблачные. От зари до зари яркое и горячее, как в июле, солнце заливало своим спокойным, ровным светом золотое жнивье уже убранных полей, а ночью, когда черное небо уходило в бесконечную звездную даль, безветренный воздух был сух, как порох. Взрывались снаряды, а казалось, что это лопается иссушенная земля.

В одну из таких ночей Щорс приехал в 3-й Богунский полк, расположившийся на позициях около железнодорожного полустанка. Настроение у бойцов было подавленное. Кто-то распространил слух, что чуть ли не два корпуса отборных войск врага уже окружили полк и этой ночью все бойцы будут перебиты. Люди готовились к бою, как к смерти, не надеясь на победу.

Ознакомившись с обстановкой, Щорс приказал секретарю полкового партийного коллектива сейчас же собрать всех коммунистов.

В помещении станционного буфета, тускло освещенном керосиновой лампой, собралось девять человек. Молча и хмуро они ожидали Щорса.

Стекла дрожали от артиллерийской канонады и взрывов снарядов. Красный бронепоезд перестреливался с петлюровским. Снаряды рвались у семафора.

Вошел Щорс.

— Ну что, сдрейфили? — спросил он сухо.

Кто-то глухо отозвался:

— Мы не трусы.

— Я знаю, — сказал Щорс, — вы богунцы, а богунцы всегда спрашивают не сколько врагов, а где враги.

Щорс сел к столу, сняв фуражку.

— Ну, подвигайтесь ко мне. Кто в школе за партой не сидел, учись сейчас. Карандаши и бумагу на стол.

Все уселись за стол, и все как-то сразу повеселели, почувствовали себя увереннее, сильнее.

— Сегодня я хочу провести с вами маленькое занятие на тему: грош цена тому коммунисту, который не умеет воспитывать людей в коммунистическом духе. Тема понятна? Запишите на память. Пригодится.

И, не торопясь, спокойно, как будто он сидел далеко от фронта, в школе, за учительским столом, Щорс начал читать лекцию о методах политического воспитания бойцов.

Канонада усиливалась, снаряды рвались уже около самой станции.

Какой-то командир вбежал в вокзальное помещение с испуганным лицом.

— Разрешите доложить, товарищ начдив.

— Я сейчас занят. Доложите после.

Окончив лекцию, Щорс сказал:

— А теперь вот что: спать вам эту ночь, конечно, не придется. Надо сейчас же разъяснить бойцам обстановку и политический момент. Силы противника преувеличены, но бой будет суровый. Предупредите всех, что отступать нам некуда.

К 30 августа обстановка сложилась такая: все полки дивизии сосредоточились в районе железнодорожного узла Коростень, прикрывая единственную дорогу из Киева в Советскую Россию. Щорс получил приказ: ни в коем случае не допустить сдачи Коростеня, чтобы дать возможность эвакуировать из Киева раненых и военное имущество. Враг, загоняя дивизию в мешок, надеялся потопить ее в реке Припяти. Щорс подготовил уже свой последний резерв — школу краскомов. Но он твердо решил бросить ее в атаку только в случае крайней необходимости.

Днем 30 августа Щорс выехал на машине в район села Белошицы, где расположился на позициях 1-й Богунский полк, защищавший Коростеньский железнодорожный узел с юга. Здесь ожидался главный удар галицийско-петлюровских войск, прорывавшихся к Коростеню.

В селе Щорс сошел с машины. За огородами торопливо окапывались богунцы. Недалеко за бугром артиллеристы выпрягли лошадей из орудий, устанавливая батарею на позиции. Вдали, за полем, у хутора, заметно было в бинокль движение петлюровцев, видимо, готовившихся к наступлению. То тут, то там потрескивали одиночные выстрелы.