Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III - Ховисон Дэл - Страница 55

Фельмаршал смотрел на нее, бледнея все больше.

— Это мы еще увидим!

Он по привычке вскинул пистолет. Но вспомнил, что стрелять не может, и в отчаянье подумал о последнем своем помощнике, шестом пехотинце — солдате, который тоже побелел как смерть.

Стейнекер и солдат побежали по коридору, оставив мать-основательницу трястись на своем деревянном троне, вопить и пытаться вырваться из плена теней и цепей. Одна из толстых цепей лопнула, звенья шрапнелью засвистели по комнате и вылетели в коридор.

Жуткий звук заставил Стейнекера оглянуться. Он увидел, как солдат резко содрогается и останавливается, будто от удара в спину. Он открыл рот, но сказать ничего не успел. Толстая цепь свисала из его живота, как ржавая пуповина, — но стоило солдату взяться за нее руками, как цепь дернулась и унесла его назад по коридору, как рыбку на леске.

Он с воплем пролетел мимо монахинь и скрылся в темной пещере матери-основательницы. Сестры не оглядывались, лишь склонили головы и перекрестились.

Фельдмаршал больше не пытался скрывать ужас. Он рванулся с места так, что погасли свечи, не выдержав напора воздуха, и бежал в темноте коридора, отчаянно надеясь, что ноги вынесут его к свету и огню обеденного зала. Он запыхался и едва не упал, когда добрался наконец до арки, у которой его ждал юный Ганс.

— Мы все передали, герр фельдмаршал! Они выслали подкрепление!

Стейнекер схватил его за плечи и развернул.

— Беги! — Он толкнул Ганса к двери и развернулся к остальным. — Все бегите!

Комната, полная солдат, ответила лишь молчаливым удивлением.

— Мы немедленно отступаем!

— Мать-основательница этого не позволит, — сказала матушка О’Сайрус, выходя из коридора. Монахини собирались за ее спиной.

— Она дьявол! — Стейнекер ткнул пальцем в ее сторону. — Она демон, а вы ей служите!

Огромный зал протестующе зарокотал в ответ на его слова, пол подпрыгнул от невидимого удара снизу, нескольких солдат сбило с ног. Один с воплем пронесся по длинному обеденному столу, с которого его швырнуло в камин с такой силой, что бревна и угли разлетелись фейерверком.

Другим тоже не повезло: сила приподняла их и бросила на стены, с которых сползли уже безжизненные трупы.

Стейнекер смог лишь хрипло прошептать:

— Бегите, спасайтесь…

И побежал к выходу из зала, который содрогался до самых стропил.

— Как вы можете притворяться, будто она святая? — кричал он на бегу. — Она чистое зло, сестра, и вы это знаете! Она не имеет никакого отношения к вашему Богу!

Подземная дрожь добралась до синего полотна с латинской вышивкой. Металлический шест, на котором висел лозунг, выскочил из стены и упал, утаскивая за собой толстую веревку. Стейнекер видел, куда направляется странный снаряд, и дернулся в сторону, уверенный, что целят в него. Ужас придал ему силы, фельдмаршал вырвался вперед, расталкивая солдат. Длинный металлический шест по красивой дуге опустился на уровень их роста. Он был похож на иголку, за которой тянулась веревка-нить. Игла прошила троих солдат и пригвоздила Стейнекера к стене.

Фельдмаршал завопил, Ганс бросился ему на помощь. Паренек попытался вытащить шест: сначала использовал плечо как рычаг, потом просто тащил изо всех сил и наконец столкнул с шеста тех, кто оказался нанизан на него первыми.

Солдаты упали на пол, веревка так и тянулась от одного к другому, пронизывая их, как четки.

Стейнекер, из которого вытащили шест, дико выл от боли. Ганс поволок его к выходу, и фельдмаршал пришел в себя настолько, чтобы прокричать матушке О’Сайрус:

— Безумная старая сука! Ты что, не видишь? Она же мерзость! Вы служите чудовищу!

Ганс вытащил его из зала, и только тогда мать О’Сайрус тихо ответила:

— Хайль Гитлер, герр фельдмаршал.

Стейнекер едва не свалился с длинной каменной лестницы аббатства. Его солдаты бежали вместе с ним — те, кого неведомая сила матери-основательницы не сбрасывала через перила. Старая ведьма так и осталась в своей подземной келье, но ей не нужно было выходить.

Он слышал, как его люди бегут на лестнице, как пролетают мимо него, как их швыряет на булыжник двора, раскалывая черепа. Он спрыгнул, как только до земли осталось приемлемое расстояние, и поднялся на ноги. Пробитое плечо обжигала боль, правая рука безжизненно болталась. Он побежал к седану вслед за юным Гансом. И остановился вместе с остатками выживших.

Огромные ворота были закрыты.

Плотно, как склеп, — это было отчетливо видно в подсвеченном луной снегу. Стейнекер схватил одного из солдат и толкнул вперед.

— К воротам! Все!

Они, спотыкаясь, бросились к цели, чтобы вместе вырваться из этого ада, и тут земля под сапогами задрожала и массивные створки с рокотом поползли в стороны без посторонней помощи.

Стейнекер затаил дыхание, глядя, как растет полоса лунного света меж этими створками. Но ворота открылись шире, и за ними его ждал еще лучший вид. Раздался общий вздох облегчения, юный Ганс радостно вскрикнул.

На снегу за воротами стоял целый взвод немецкой пехоты.

Увидев Стейнекера и его людей, солдаты вскинули руки в идеальном салюте.

— Они пришли! Они успели, герр фельдмаршал! — воскликнул Ганс и побежал к ним, взрывая сапогами снег.

Фельдмаршал только указывал себе за спину, голос внезапно пропал. Он не мог связно объяснить, с каким ужасом они встретились в Грейстонском аббатстве. Он только шагал вперед и смеялся. Или плакал? Звуки, которые он издавал, были похожи на лепет безумца на ветру.

Чем бы они тут ни были, взвод пехоты разберется сними за считаные минуты.

Вспышка ослепительного света и злой грохот ошеломили Стейнекера, и в следующий миг он ощутил, как рвется его тело. Жуткая боль вспыхнула в животе, ноги перестали слушаться. Он упал на колени.

И увидел, как лицо красавчика Ганса разлетается в клочья от пуль. Изо рта, разбитого носа, опустевшей глазницы хлестала кровь. Парень рухнул на снег, а вслед за ним так же быстро упали и остальные.

Стейнекер попытался встать и увидел, что их убийцами стал взвод солдат. Замерзших нацистов с белыми ледяными глазами, заиндевевшими шлемами, болезненно серой кожей. Никто из них больше не дышал.

Фельдмаршал закрыл глаза последним. Он прожил достаточно, чтобы взглянуть на парапет и кружащиеся над ним снежинки. «Ангельская пыль» — раздался откуда-то голос его матери. Но те, кого он видел, были одеты в черное. Матушка О’Сайрус и ее орден стояли на парапете.

И выглядели они как армия тьмы, а вовсе не ангелами Господними. Стейнекер в последний раз взглянул на мрачное сборище и безжизненно рухнул на ледяную брусчатку.

В наступившей тишине монахини перекрестились и вернулись внутрь. Только сестра Мэри Рут замедлила шаг, услышав движение на снегу под перилами. Она не стала оборачиваться, лишь сжала четки дрожащими пальцами.

Сестре Мэри Рут хватало кошмаров и без того, чтобы смотреть, как только что погибший фельдмаршал и его люди поднимаются из луж собственной крови и шагают к воротам аббатства.

Гранитный крест отбрасывал черную тень на снег, по которому они шагали — шагали, чтобы присоединиться к мертвой армии матери-основательницы. Массивные ворота аббатства Грейстон захлопнулись за их спинами.

ГЭРИ А. БРАУНБЕК

Человек с мешком

Когда я был мальчишкой, на одной улице с нами — а точнее, через четыре дома от нашего — жил человек, который убил свою пятилетнюю дочь. Я не могу сказать «убил случайно», потому что все годы знакомства моей семьи с Эрлом и Патрисией Спенсер Эрл говорил о смерти Кэти так (если вообще говорил), словно с его стороны это был рассчитанный и преднамеренный поступок, кульминация какого-то злобного плана, тщательно подготовленного и безупречно исполненного. Он говорил о деталях своего преступления с такой глубокой убежденностью, что любой слушатель почти верил, будто Эрл намеренно лишил ее жизни. Самому Эрлу очень хотелось, чтобы мы верили в его вину, и мы притворялись, что верим, но молча и дружно прощаем его. Так было проще жить, хотя никто из нас не говорил об этом вслух. Эрлу было проще винить в смерти Кэти себя, чем принять возможность того, что мы живем в дурацкой Вселенной, где все всегда было, есть и будет досадной случайностью. Начиная с формирования молекул асимметричных протеинов, которое закончилось двойной спиралью, а затем — вуаля! — на нашей планете появилось человечество.