Артефакт (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 29

Грайя резко замолкает, окидывает меня свирепым взглядом, вроде как смягчается, увидев испуганные глаза детей и, обмякает, встретившись со свинцовыми глазами Семёна, в которых столько доброты и тепла, что возникший в её душе лёд, стремительно растаял.

«Ты бы хоть подумал, с кем сравниваешь, это же смертельная обида для нас, мы не… мародёры, а каста жрецов, а я Высшая жрица Огня» — высокомерно произносит она и её телепатическая речь окрашивается в торжественные тона и мне показалось, сейчас грянут величественные звуки органа.

«Ну, извини…» — я хотел добавить слово «малыш», но решил больше не заводить нашу прекрасную спутницу.

Она фыркает, всё же уловила моё последнее слово: «Удивляюсь, как с тобой могут общаться женщины. Ты просто несносный…» — она хотела меня обозвать хамом, но осеклась. Поправляя ружьё, я случайно оголил плечо и мой шрам, в виде короны, предстал во всей красе. Грайя уткнулась в него взглядом, губы затрепетали: «Прости меня избранный, я забыла, что ты тот, кто спасёт наш мир» — поспешно произносит она.

«Тьфу, как банально и пошло!» — сплёвываю я. «Не я спасаю мир, а спасают с помощью меня» — уверенно говорю я.

«Мудрёные слова, но смысл событий не меняют» — пускает рассеянную мысль Грайя.

За словесной перепалкой, я, лишь краем глаза, цепляю выползшую из строений тень, более плотную, чем окружающий нас сумрак. От неожиданности вздрагиваю, нажимаю на курок. Глухо щёлкнул выстрел, пуля шлёпается в серую стену, выплёскивая горючую смесь, мгновение, и вспыхивает слепящий огонь.

— Ложись! — кричу я и закрываю своим телом детей, толкаю их под защиту одиноко стоящего автопогрузчика.

В этот самый миг Грайя, делает стремительный перекат, оказывается рядом с нами. Слегка замешкавшись, вжав голову в плечи, шлёпается Семён и, вращая глазами, с недоумением спрашивает: — Ты чего стрелял?

— Лучше скажи в кого, — силясь, что-либо рассмотреть сквозь завесу огня, напряжённо говорю я.

— Ну, и…

— А хрен его знает в кого… я так и не понял, что там было… какая-та тень.

Грайя осторожно высовывается, щурит глаза, ей тяжело смотреть на открытое пламя, вытягивает вперёд автомат, стреляет короткой очередью.

«Попала?» — посылаю мысль я.

«Не знаю, я просто так выстрелила» — в замешательстве отвечает она и внезапно отпрянула, её аккуратный подбородок затрясся, а кожа ещё сильнее побелела, в угольно чёрных глазах вспыхивают огненные прорези зрачков. «И сюда добралась!» — Грайя словно выкрикивает, а её тело сотрясается, словно от озноба.

«Кто добрался?» — меня пугает реакция жрицы, и я рукой отвожу детей к центру автопогрузчика, осторожно выглядываю, вижу, как пламя пузырится как живое, дёргается в разные стороны, скукоживается, и тихонько начинает гаснуть.

«Мужчины, пока не поздно, стреляйте! Только огонь её может остановить!»

— Дядя Никита, у меня есть кинжал, я с вами буду сражаться! — Игорёк протискивается рядом, но Семён решительно оттаскивает его за шиворот назад: — Сынок, — с грубоватой лаской произносит он, — твоя задача охранять Светочку, не отходи от неё ни на шаг.

Игорь озадаченно шмыгнул носом, внимательно посмотрел на притихшую девочку, ободряюще говорит: — Не бойся, я с тобой.

— Я тоже с тобой, — фыркнула Светочка и выуживает из складок одежды перочинный ножик. — Отобьемся! — решительно заявляет она.

«Знать бы от кого» — подумал я.

Грайя перехватывает мою мысль: «Это хищная плесень, от неё убежать нельзя, только сжечь. Стреляйте, она почти потушила огонь. Эта дрянь разрастается быстрее бега человека, забросает спорами и высосет все наши соки».

Последние язычки пламени словно сдувает ветром и мы, как по команде, нажимаем на курки. Во мрак летят с десяток пуль, они выплёскивают горючую смесь, и пространство взрывается от ослепительного света. Хищная плесень, словно в ужасе, отпрянула и зашипела под воздействием сильнейшего жара.

«Бежим!» — дёргает нас Грайя.

С поспешностью покидаем укрытие и, как боевые кони, несёмся по бетонке. Я на плечах несу Светочку, а Игорь, подгоняемый Семёном и Грайей, уверенно поспевает за мной, периодически оглядываясь и скалясь как дикий зверёныш.

Вскоре подбегаем к концу огромного ангара, впереди, мегалитическое творение из металла, дверь десять на десять. Кажется, нет силы, способной ей сдвинуть, но Грайя только глянула на неё и скрытые механизмы приходят в движение. Дверь с тяжёлым гулом отодвигается в сторону. Сильнейший порыв ветра едва не сбрасывает нас на пол. Мы, обхватив хрупкие тельца детей, ждём, когда дверь закончит свой путь. Наконец она застывает в неподвижности.

«Бегом!» — жрица устремляется вперёд.

Прогибаясь под тугой струёй воздуха, с великим трудом вползаем за дверь, а она словно ждала когда мы, покинем ангар, вздрагивает, и с тяжёлым гулом закрывается. Мы оказались в невероятном мире. Находимся на верхней площадке, мягкий рассеянный свет заливает пространство, а внизу пламенеют остроконечные холмы, поросшие дивной пурпурной травой всех оттенков, от светлых тонов до ярко насыщенных красок и всё находится в постоянном движении и под порывами сильного ветра колышутся как лёгкие водоросли на морском дне.

На границе холмов покоится море, его воды, прозрачные как стекло, обволакивают прибрежные камни и гладкую гальку, а где-то сбоку, шумит водопад струящийся, из нагромождения остроконечных скал и питает небольшую речушку, которая змеится среди зарослей и теряется в пурпурной траве. У подножья холмов виднеются множество уютных опушек, они словно укрыты лебяжьим пухом.

— Вот бы здесь шашлыки пожарить, оттянуться на всю катушку, рыбу половить, просто расслабиться, — мечтает Семён.

«Всё это будет… для тебя» — загадочно улыбается жрица.

Вниз ведёт тропа из искусно подогнанных плит. На крутых местах, предусмотрительно установлены деревянные перила. Игорь ринулся первым, но Светочка хватает его за воротник: — Куда бежишь? Там людоеды!

«Здесь их нет, эта территория нейтральная, но лететь впереди всех не следует, это место не вполне изучено, что скрывается под мягкой травой не известно. По крайней мере, химеры сюда, никогда не заглядывали, а это о многом говорит» — жрица взъерошила мальчику волосы.

«Животных много?» — меня заинтересовал именно такой вопрос.

«Рыба в море есть, звери сюда не заходят, насекомых вроде тоже нет. А ведь, почему?» — неожиданно жрице самой стал интересен, этот момент. «Но у нас никогда не было проблем при прохождении этого участка» — Грайя явно в замешательстве.

«По-крайней мере, для вас опасности нет» — делаю я вывод. «А для нас, не знаю».

Женщина насупилась, в глазах тревога.

«В любом случае обратной дороги нет, так что, вперёд» — командую я.

Мы спускаемся по крутым, потемневшим от времени, ступеням. Пурпурный мир приближается и становится всё великолепнее. Шелковистая трава колышется под ветром, красные искорки срываются с кончиков стеблей и фантастическим роем разносятся по округе, волнующий аромат приятно щекочет ноздри и… музыка, я её ощущаю телом. Смотрю, у Семёна глаза поголубели. Он улыбается, старается идти быстрее. Детвора — они пищат от восторга. Одна лишь Грайя сохраняет тревожное молчание, автомат сняла с предохранителя и держит впереди.

— Никита, ты слышишь, трава поёт? — Семён счастливо улыбается.

— Музыку слышу… она во мне.

— Да, да, и она во мне. Просто невероятно!

— Трава поёт? — жрица неожиданно говорит на хорошем русском языке, сама страшно удивляется, с недоверием смотрит на нас. Вертикальные огненные зрачки расширяются и вспыхивают.

— Ты знаешь наш язык и скрывала, — опешил я.

— Сама не пойму, — в удивлении произносит она. Некоторое время смотрит на мягко колыхающиеся пурпурные луга, затем уверенно произносит: — Это подарок Пурпурного мира. Однако, почему мне оказана такая честь? — жрица оборачивается, видит мой шрам на плече, понимающе улыбается: — Это всё ты, Великий…

— Звучит как-то пошло, — обрываю я её, — называй меня просто Никитой, это больше соответствует истине.