Могильщик. Трое отвергнутых (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич - Страница 57

- А что ты хочешь от нас в обмен на эту информацию? - спросил могильщик.

«Покоя. Вы не тронете меня, я не трону вас. Я был вынужден спрятаться в тумане, когда люди пытались меня убить. Моё тело покалечено, но я сохранил твёрдую память и крепкий разум. Признаюсь, тогда я ненавидел их... но с годами ненависть ушла. Я простил их всех. Поэтому я хочу покоя. Но Урмеру никогда не даст его мне.

Когда-то этот ублюдок создал это проклятый туман. Заклинание уничтожило Бергатт, практически каждого горожанина, не обладающего Даром. Тогда, в самом начале войны, посреди всей царящей в Империи неразберихи, это выглядело как самооборона. Но когда нас изгнали из Ордена и мы вернулись сюда, Урмеру захотел наслать туман на весь мир. Из-за этого мы поругались, и я вынужден был бежать. Он запудрил Сильгии мозги, пообещав исцелить её. Для этого ему нужен был материал, которым и стали те, кто пережил ту магическую атаку.

Тогда я верил ему... и сейчас жалею об этом. Это кольцо тумана, опоясывающее Землю живых, создано им. Когда нужда в людях отпадёт, он уберёт все защитные барьеры, чтобы отомстить за все обиды семидесятилетней давности.

Сейчас Сильгия мертва, и его жизнь находится под угрозой. Я уверен, что сейчас, в своей башне, он уже снимает барьеры. Стоит ему узнать, что хутор погиб, а вы идёте по его душу, он уничтожит всех выживших. Вся котловина, в которой построен Бергатт, будет купаться в тумане. Сколько тогда людей выживет? Вы вдвоём? Сомневаюсь, что кто-то ещё».

- Тебе-то что с этого? - недоверчиво произнёс Хасл. - Ты же вообще живёшь посреди этого тумана. К тому же, он должен знать, что ни мне, ни могильщику вреда от этого не будет.

«Я не выживу без людей. Я приманиваю животных, иногда подворовываю овощи, чтобы не умереть с голода. Если не станет вас... Во внешний мир я не вернусь - это я знаю точно. Мне останется только умереть, а я хочу жить, несмотря ни на что, несмотря на все мои мучения».

- Прекрасно, - сказал могильщик, спрыгивая с разрушенной стены. Он уже надел перчатки. - Прогулка в полмили - это хорошо, если там мы действительно найдём свободную от проклятий дорогу. Но сперва...

Коротко сверкнула сабля, и кошка с разрубленной головой повалилась на мёртвую землю.

- Покойся с миром, киса. Больше тебе не нужно страдать.

- Мы действительно пойдём туда? - спросил Хасл. - Когда я в прошлый раз разговаривал с ним, он хотел, чтобы Урмеру пришёл к нему.

- Может, он хотел его убить? - усмехнулся могильщик. - Да и какая тебе разница? Если тебе предлагают помощь, бери. Я сильно сомневаюсь, что проведу тебя через Бергатт живым. Но расчищенная тропа сильно упрощает задачу.

- Я ему не верю.

- Я не говорил, что ему нужно верить. В любом случае, сначала мы должны убить Урмеру, а потом уже разбираться с его друзьями и ненавистниками.

***

Указанное расстояние они прошли довольно быстро. Серый Зверь вёл себя неожиданно спокойно, его брюхо едва колыхалось и не норовило заползти на тропу, как это происходило обычно. И это несмотря на практически полное отсутствие ветра, дующего от Башни. Было ли это подтверждением слов Шемеха? И можно ли вообще ему верить?

Хасл знал, что туман не навредит ему, но слишком сильна была память о страхе, который он переживал при виде Зверя практически каждый день своей прошлой жизни. Этот страх никуда не делся, и каждые несколько секунд охотник кидал обеспокоенный взгляд на серую пелену слева.

К тому же, сегодня молодой охотник отчётливо различал разноцветные вспышки, время от времени проявляющиеся в теле Серого Зверя. Хасл рассказал об этом Велиону, но тот только пожал плечами. Вернее, повёл правым плечом, чтобы не тревожить рану. Самого охотника мучала головная боль, но он готов был пересечь хоть всю Землю Живых за этот день, лишь бы то, о чём говорил Шемех, не воплотилось в жизнь. В какой-то момент Хасла посетила мысль, что это даже не самый плохой вариант. Он заберёт из города Миреку и Деда, и вместе с могильщиком они уйдут прочь отсюда, куда-нибудь очень далеко. А остальные выжившие... что ж, быстрая смерть в брюхе Серого Зверя куда предпочтительней долгих голодных мук.

От этой мысли охотник испугался сам себя. Он затолкал её подальше, вообще запретив себе так думать.

Они почти дошли до той расселины, на которую они наткнулись позапрошлой ночью во время первой попытки покушения на Урмеру. Велион махнул рукой, останавливая охотника, и долго всматривался в очередную, ничем, казалось бы, не примечательную расселину в стене.

- Здесь почти нет проклятий, - сказал, наконец, могильщик. - И деревья растут реже. Давай за мной.

Через секунду он уже запрыгнул в щель. Хасл же с опаской некоторое время всматривался в полумрак мёртвого города. Чёрные деревья, тускло мерцающие проклятья Древних, мрачные руины, - всё это он видел не раз. Но сегодня охотник всей своей сутью ощущал опасность, исходящую от Бергатта, так отчётливо, как никогда раньше.

- Не вздумай колдовать, - сказал тем временем могильщик. Его широкая спина перекрывала обзор на добрую половину улицы. - Самая большая опасность для мага в могильнике - это колдовство. Если ты попытаешься что-нибудь накамлать, твоё заклинание может напитаться энергией, сосредоточенной на всём этом хламе. Возможно, ты просто разрушишь пару домов, но скорее всего, тебя порвёт на мелкие тряпочки, и меня с тобой в придачу. Ты можешь почувствовать, что тебя переполняет энергия, и так оно и будет. А может быть, тебя раздавит, и ты возненавидишь белый свет и себя, и решишь, будто лучше будет умереть. Тебя может вырубить. Или ты захочешь вырубить себя сам. В общем, вся эта прорва колдовской энергии, которая сейчас осела в Бергатте, может сделать с тобой что угодно. Если ты просто вырубишься или поплывёшь, я постараюсь тебя вытащить. Но если начнёшь буянить, я не могу сказать, смогу ли спасти тебя. В любом случае, помни - если ты начнёшь колдовать, мы оба, скорее всего, покойники.

- Я понял, - ответил Хасл.

В горле знакомо запершило, охотник с трудом сдержал кашель. Осторожно, будто руины стены несли в себе опасность, он забрался в Бергатт. Резкий порыв ветра зловеще пронёсся по улице и ударил Хасла в лицо, будто предостерегая от похода на руины.

Нет, его теперь уже не остановить. Охотник крепко сжал кулаки, стиснул зубы и сделал шаг вперёд, наступая примерно туда, где четверть минуты назад стоял могильщик.

Когда Хасл был мальчишкой, он тоже боялся Бергатта. Тогда это его не останавливало. Сейчас же у него куда больше причин быть здесь. Но в то время они с друзьями едва ли заходили на пару кварталов вглубь города, сейчас же ему предстояло дойти до Башни Друга...

С другой стороны, могильщик обязан довести его. Друг ходит здесь по нескольку раз в год, а для мага посещение руин несёт очень большие опасности. Здесь же ходила Сильгия. И Познающие Истину. А Дед ещё и умудрился выбраться из Бергатта без всяких проводников.

Эти мысли немного успокоили Хасла. Но тут же он резко осознал, с какой умопомрачительной скоростью они движутся - Велион шёл по улице быстрым шагом, перепрыгивая скелеты, ямы и кучи битого кирпича, обходя деревья. Он останавливался на долю секунды, будто принюхиваясь, и шёл дальше, словно кругом не мерцали красно-оранжевые змеи Проклятий.

- Смотри, - сказал Велион, резко останавливаясь. - Грёбаный Шемех не наврал, видишь?

Хасл видел груду перебитых и переломанных костей, перемешанных с раскрошившимся кирпичом и обломками булыжника, о чем он и сказал. Могильщик тяжело вдохнул и покачал головой.

- Надеюсь, сюда кинули труп, но могли и завести живого человека. В любом случае, это было очень давно. В общем, здесь был приличный комок змей - видишь среди камня ржавое железо? Этот кусок дороги буквально прорыло на полметра в глубину, а осколки мостовой наделали дыр вон в тех стенах. - Велион тяжело вдохнул, обводя взглядом руины. - Иногда начинает казаться, что с тех пор прошло лет десять, так хорошо в могильниках сохраняются кости. Даже железо, поражённое проклятьями, ржавеет куда медленней. И только каменные стены разрушаются со своей обычной скоростью, но до войны строили на века. Когда-нибудь последний могильщик сдохнет с голода от того, что ему нечего будет продать барыгам, а эти дома ещё будут стоять. Или, быть может, всё это дерьмо расчистят, и здесь когда-нибудь вновь закипит жизнь.