Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs" - Страница 95

Юноша же, прекратив насвистывать, закинул за плечи котомку и беззаботно ответил, попробовав пальцем остроту клинка:

— И все-таки это неплохой шанс показать себя. Разом вся шелуха слетит, и тогда станет ясно, кто трус, а кто — герой.

Феникс лишь головой покачал. А Адонис вовсю себе представлял, как он, уже будучи героем, получит шанс приблизиться к Минории и сообщить ей, что все его подвиги, все победы — в ее честь. Как она улыбнется и протянет ему свои руки… И во всех этих мечтах он упорно отказывался замечать очевидную истину — что путь к победе устлан далеко не розами, а горами окровавленных тел; что не звуки кифары будут услаждать его слух, а стоны калек и умирающих; и что не о сладком нектаре он будет мечтать, метаясь в горячечном бреду, а о глотке чистой воды…

Но это будет потом, а в тот момент в его горячем сердце жили тяга к приключениям и благоговейная любовь к дочери Астарты. И ради нее одной он был готов закрыть глаза на всю чудовищность положения, в котором он оказался. Но панацея Адониса — облик прекрасной дочери богини Венеры — будет являться ему в тяжелейшие дни, в часы безумия и минуты отчаяния; в мгновения, когда нить жизни будет рваться под пальцами мудрых, но бесчувственных Норн. И только в те моменты он вспомнит, для чего пришел в этот мир — чтобы любить. Оберегать. И преклоняться.

Огонь войны горел два года. Два долгих года, омытых потом, кровью и слезами. Каждый день казался вечностью в аду, где не было ничего, кроме магических вспышек и звона мечей, криков ярости и боли. Но все это было ради одного — горько-сладкого, опьяняющего вкуса победы. На этот раз она оказалась на стороне Эндимиона и его лордов. Войско Металии было повержено и отброшено в самую холодную точку земного шара, в царство вечного льда — на Северный полюс.

Целых два года принцессы жили, не зная ничего о своих друзьях и возлюбленных. Неизвестность терзала их, и девушки могли довольствоваться лишь разнообразными слухами, доходившими к ним с Терры с огромным опозданием. Они гласили, что Эндимион и его лорды живы-здоровы и ведут войска в различных направлениях, оттесняя Металию и его сторонников к Северному полюсу. Минория, что болела душой за своих венерианцев, тоже получала утешительные вести. Особенно много разговоров было о юноше с белыми, точно снег, волосами — солдате армии Венеры.

Этот венерианец пережил немало испытаний, включая тяжелое ранение в грудь. Условия, в которых проходило лечение, не способствовали скорейшему выздоровлению; но молодой воин отчаянно боролся со смертью, и горячка, в которой он провалялся неделю, постепенно отступила. И вскоре юноша вновь вступил в противостояние с тьмой, еще более бесстрастный и решительный, чем прежде.

За боевые заслуги, бесстрашие и отвагу принц Эндимион даровал молодому герою офицерское звание. Так простой солдат-венерианец стал вторым после лордов Терры, и весть об этом быстро распространилась среди оставшихся на Луне выходцев с Венеры. Имя героя не называлось, и каждая мать втайне надеялась, что это ее сын достиг невиданных высот в военном деле. Даже Минория гордилась тем, что один из ее подданных стал офицером, не догадываясь о причинах, сподвигших молодого воина на подвиги.

Итак, Металия потерпел поражение и лопался от ярости в снегах Антарктики; на Терре же вновь воцарился мир. Весть об этом в Серебряное Тысячелетие лично доставил гонец легендарной Деметры — королевы Иллюзиона и матери Эндимиона. Это был счастливейший момент не только для Селены и принцесс, но и для всего народа лунного королевства. От облегчения Серенити даже расплакалась, и острая на язык Рейана не посмела посмеяться над этим.

Вместе с тем пришло и приглашение на костюмированный бал-маскарад от Деметры и Эндимиона. Королева устраивала его в честь победы над Металией, выражая искреннее желание увидеть на празднестве Селену и ее подопечных. Принцессы, узнав об этом, пришли в полный восторг. Еще бы! Пока длилась война, в лунном королевстве не устраивалось ни одного бала, ни одного праздничного пира — так жители Серебряного Тысячелетия выражали свою солидарность с соседями. К тому же, веселиться и плясать, в то время как бушевала война, было бы верхом цинизма.

Девушки, устав от постоянных тревог, выражали крайне нетерпеливое желание в сию же минуту отправиться на Терру. Даже обычно спокойная и уравновешенная Амелия высказала благоразумной Селене все веские доводы в пользу посещения соседней планеты. Однако королева опасалась отправлять свою дочь и ее подруг в Иллюзион. Она вполне справедливо полагала, что Металия не повержен окончательно и все еще может сыграть с развлекающимися на балу людьми злую шутку. Но Серенити, уговаривая, смотрела на мать такими большими умоляющими глазами, что сердце Селены дрогнуло. Да и просьбы других девушек королева не могла оставить без внимания. Селена понимала, что все они истосковались по своим возлюбленным не меньше, чем по развлечениям, а потому, скрепив сердце, она дала согласие на это путешествие. Сама повелительница Луны отправиться на Терру отказалась, сославшись на неотложные дела королевской важности, но в качестве сопровождения решила отправить с принцессами Артемиса. Конечно, без королевско-материнских поучений, выслушанных девами вполуха, не обошлось; получил свою порцию наставлений и более лояльный, чем строгая Луна, белый жрец. Селена даже пригрозила Артемису, что, если подопечные каким-либо образом скомпрометируют себя или, еще хуже, попадут в серьезные неприятности по его вине, она превратит его в кота на веки вечные.

Итак, когда все были готовы к отправлению, девушки и серьезный донельзя Артемис собрались в помещении храма Серебряного Кристалла. Там, на каменном полу у алтаря, была выгравирована особая пентаграмма. Девушки, сгорая от нетерпения, разместились в каждом из пяти лучей звезды и взялись за руки. Белый жрец, обратившись в кота, взобрался на плечо Минории и крепко вцепился когтями в ее накидку из тонкой шерсти и кивнул, подавая Серенити сигнал. Без будущей хранительницы Кристалла перемещение, именуемое звездной телепортацией, было невозможно — заклинание строилось именно на этом.

Принцесса послушно прикрыла глаза и, крепко сжав ладони Амелии и Минории, прошептала коротенькое заклинание. То же самое проделали и остальные девушки, и помещение храма озарилось ровным разноцветным свечением, что плавно превращалось в ослепляющий белый свет. Когда он начал резать глаза даже через смеженные веки, принцессы почувствовали рывок, словно их резко оторвали от земли, а затем непередаваемое ощущение парения, от которого в животе ледяным узлом завязался страх. Но на смену ему пришла эйфория от полета и невесомости. Но все же принцессы боялись открывать глаза и сделали это только тогда, когда ноги их коснулись земли.

Они стояли на белокаменных плитах дороги, ведущей к великолепному дворцу. Он поражал воображение девушек причудливым переплетением колонн, галерей и башенок. Клумбы, разбитые по обе стороны аллеи, фонтаны, мраморные статуи — все было гармоничным и величественным, сказочным и неповторимым. Все, что мог охватить взор — все занимало принцесс. Пока они, разинув рты от удивления и восторга, вертели головами, пытаясь впитать в себя каждую картинку, из дворца на порог вышли принц и лорды, дабы встретить своих гостий. Они терпеливо дожидались, пока девушки прекратят глазеть по сторонам, уймут свое девичье любопытство и, наконец, обратят на них внимание.

Серенити, первой заметив группу на пороге, застыла, не отрывая взгляда от фигуры в темно-синем камзоле и плаще с подбоем. Минория же не сразу поняла, что случилось с подругой — та стояла, прижав ладонь к шее, словно ее что-то душило, и не реагировала на зов. А когда принцесса Венеры проследила за взглядом Серенити, то сама едва не уподобилась ей. Эндимион быстрым шагом шел к ним навстречу, раскрыв объятия, и лунная принцесса тут же сорвалась с места, летя по аллее, словно белая птица, раскинув руки-крылья.

Сердце Минории, подскочив к горлу, забилось в бешеном ритме, но девушка стояла, опустив взгляд в землю, не желая смотреть на воссоединение влюбленных. Слезы предательски подступили к глазам, но девушка сморгнула их, стараясь думать о положительной стороне происходящего. К примеру, что Серенити сейчас счастлива.