Тогда спаси меня... (СИ) - "Энн Лу" - Страница 35

Он сощурил глаза и развернулся ко мне. Сейчас свет из окна освещал половину его лица.

— Ты этого хочешь?

— Чего? Чтобы ты поспал? Конечно.

— Я лягу рядом.

Я запнулась.

— Только если…

— Я не трону тебя.

— Ладно, — согласившись, я забралась под одеяло и притаилась, выжидательно поглядывая на херонца.

Он скинул куртку, гольф, массивные ботинки и сел на край кровати. Я подобрала одеяло под самый подбородок и покосилась на обнаженный торс мужчины.

— Ты боишься. Я же сказал, что не трону тебя.

— А я разве что-то говорю?

— Я чувствую твое волнение.

Я лишь нервно сглотнула. Он лег и приблизился, положив ладонь на мою талию, а голову рядом на подушку, не сводя пристального взгляда. Лег и произнес:

— Я могу нормально заснуть только с тобой. Будь спокойна. Если ты не позовешь, я не буду делать большего. Я буду о тебе заботиться. Я же обещал.

Я коротко кивнула, продолжая смотреть на безмятежное лицо Зенона. Он не знал, что на самом деле, это было больше волнение от близости мужчины, чем страх. Даже в какой-то момент мне сильно захотелось прижаться к его сильной груди. Всё же меня что-то постоянно останавливало. Может, это было от того, что я не знала его. Не знала, о чем он думает. Он был для меня загадкой.

Глядя на меня, он расслабленно улыбнулся. Затем свободной рукой поправил локон на моем лице. От этого движения сердце вздрогнуло.

— Ты очень милая, — прошептал он. — Мне нравиться твоя искренность и доброта.

Я лишь медленно моргнула, смочив высохшие глаза. Волнение росло, а сердце затрепетало от этих слов. Еще миг он смотрел на меня, а потом закрыл глаза и действительно заснул. Заснул! А мне почему-то в эти минуты совсем не хотелось, чтобы он спал. Я поднесла пальцы к его носу, скользнула по щеке до плеч и остановила руку у его подушки. Он тепло улыбнулся во сне и только притянул ближе к себе.

В итоге, немного поразглядывав его умиротворенное лицо, я уютно устроила под его подбородком голову, и тоже заснула…

*** *** ***

Теплый свет от прожекторов, проникая через полупрозрачную оконную тюль, мягко ложился на аристократичные черты лица старшего хозяина имения Фидмин. Отодвинув занавесь ровно настолько, насколько было нужно, чтобы хорошо видеть парадный вход, Иеракс задумчиво следил за одинокой парой, медленно бредущей к лестнице. Внимание его приковал к себе силуэт землянки. Нежная, как лепесток цветка, милая, как рассвет, хрупкая, как утренний сон. Она стала для него не просто девушкой, способной принять нездорового сына, а целым необычным миром. Только ее один взволнованный открытый взгляд вызывал желание оберегать и защищать. Глава Рода не знал, когда именно она стала для него больше, чем просто инопланетянкой. Но теперь сердце этой девушки, ее желания и боль стали его чувствами. Теперь он мог с полной уверенностью ее назвать дочкой.

Потом Иеракс перевел взгляд на сына. Нерушимый, как утес, резкий, как прибой, одинокий, как дерево в поле. Он видел, как Зенон пару хрономов назад покинул имение. За ним следовала Харита, но, когда первый быстро убежал на своих четырех, она просто побрела по парку в том же направлении, к океану Эста.

Куда понесло Зенона в столь поздний час? Он был почти уверен, что сын продолжал лелеять свою давнюю, еще детскую мечту, о победе на Межпланетных космических играх Крадоскарга. Почему уверен? Потому что он — его сын! Он сам хранил в своем сердце эту мечту и, однажды, стал их победителем. Тем самым Иеракс сделал семью Фидмин доминирующей в стае Керкира. Зенон всегда, сколько себя помнил, мечтал быть во всем похожим на отца. Он был героем для сына. Поэтому последний считал делом чести повторить подвиг своего отца. Игры Крадоскарга были для него как свет в конце тоннеля. Болезнь Зенона подкосила, но не сломала. Иеракс это знал. Как бы там ни было, тот продолжал бороться. И сегодняшняя прогулка была очередной в его тайных тренировках.

Зенон не боялся, что ему могут помешать. Умному и способному херонцу легко обмануть все датчики слежения, поэтому мало кто догадывался о его настоящих перемещениях. Тот, кто еще четыре цикла назад возглавлял космическую экспедицию и охрану научного отдела по исследованию неизученного космоса мог легко нейтрализовать или обмануть датчик слежения. Конечно, сам Иеракс не знал до конца всех дел сына, но понимал, что тот, научившись жить с болезнью, мог предсказать ее ход. Поэтому умел контролировать свои тайные дела. Как именно он это делал, Глава Рода не знал. Да это ему, в целом, и не надо было. Радовало то, что сын не потерял тяги к жизни и имел цель. Это было важным. А все остальное — ерунда.

Размышляя над этими, Иеракс продолжал следить за парочкой, пока те не скрылись в темноте входа. Тут пришла мысль в голову о странной болезни девушки. Что же на самом деле с ней произошло? Это не может быть отторжение планеты или акклиматизация, поскольку ее генном почти идентичен херонскому, а значит, и все что подходит херонцам, подходит и ей. Это не было отравлением, как сказал обследовавший ее врач. И это не было привезенным заболеванием. Мало того, ассистент врача сказал, что признаки ее болезни схожи с некоторыми симптомами болезни Зенона. Только вот она потеряла сознание, в то время как у сына начались панические атаки. Неужели болезнь может быть заразна? Но как? Другие же не заразились от Зенона до сих пор. Может, она заразна для землян? Одни вопросы, на которые Иеракс намерен был получить ответы. В этом он уже напряг свой научный отдел.

— Иеракс? — сладкий холодный голос вывел его из раздумий.

Оторвавшись от окна, он оглянулся. Маланта, сидя в кресле у стола, смотрела на него пленительным взглядом и обольстительно улыбалась. Тусклый свет от стоящего у кресла торшера делал черты лица эраны еще более резкими, чем они есть на самом деле. Когда-то он считал ее самой красивой херонкой на планете. Когда-то его сразили ее белоснежные ровные волосы, всегда ухоженные и хорошо пахнущие. Ее мягкие женственные формы покорили мужское сердце Главы Рода Фидмин. Ее крутые бедра волновали воображение, а взгляд синих глаз обрывал связь с разумом. Ее же настойчивость сломали барьер одиночества, созданный им после ужасной смерти Руты.

Конечно, Маланта не смогла заменить собой тепло и нежность первой эраны, дать то неописуемое счастье от единения души и тела, что дарила его Рута. Однако она дала истосковавшемуся по женской любви телу нужную разрядку и удовольствие. Все же сердце, как бы она не хотела, осталось нетронутым. Разве холод может растопить замерзшее сердце? Что касается эмоций, Маланта оказалась холоднее айсберга, и честолюбивее старого императора Хуша. У нее было только две вещи, вызывающие радость на лице — ее отражение в зеркале и власть. И чем больше власть, тем шире ее улыбка. Только в этом она была полностью честна и искренна. Лишь спустя цикл он понял, что в эраны ему досталась хладнокровная, практичная и себялюбивая женщина, готовая на все ради денег, славы и власти. Это вызвало бурю негодования в его душе, но выбор был сделан. И к чести Маланты сказано, как эрана, она добросовестно выполняла свой супружеский долг.

Теперь же эта женщина приехала в имение Фидмин с его возвращением с патрулирования границы ради этого самого супружеского долга. Она не оставляла надежды родить ему сына. После рождения Авиталы у нее возникли трудности по женскому вопросу, как и у многих женщин империи после рождения первого ребенка. Забеременеть снова у нее не получалось. Поэтому Маланта истратила несметное количество его кредитов (просто целое состояние!) на лечение. И все напрасно. Последний раз она летала на какую-то недавно открытую планету, где проходят лечение подобные ей херонки, и попробовала какие-то новые препараты. Теперь, вернулась полная решимости добиться своей цели.

Вот уже более хронома Маланта пыталась поощрить его к связи, но у него не было никакого желания. Иеракс слишком устал за последние дни на границе и с отчетами на космодроме, чтобы играть в брачные игры. И сейчас, вместо того чтобы откликнуться на призыв эраны, он бродит по комнате и, молча, думает. Думает о своих проблемах. И чем дольше она наставала, тем больше это его раздражало. Плоть перестала отзываться на ее ласки, а ее красота была лишь картинкой на стене, не более.