Тайны волхвов. В поисках предания веков - Джилберт Эдриан - Страница 33

На аэропортовском автобусе мы добрались до центра города. Урфа — вернее, Санлиурфа^[43] — оказалась на поверку любопытным гибридом между средневековым центром и расползающимися во все стороны пригородами, застроенными многоэтажными жилыми домами в стиле 60-х годов текущего столетия. Поражала атмосфера запущенности на улицах с обваливающимися домами. Через окна автобуса мы видели тротуары и чайные, заполненные людьми, занятыми какими-то делами или откровенно бездельничающими. Мы проехали мимо рынка — самого крупного, судя по нашему путеводителю, вне стен Стамбула, который был наполнен не туристическими сувенирами, а товарами первой необходимости: продуктами, специями, горшками, кастрюлями и одеждой. Санитарное состояние этого района города было удручающим. Когда мы вышли из автобуса, нас едва не убила вонь, исходившая из сточных канав. И все же, несмотря ни на что, Урфа показалась нам веселым городом. Люди вокруг нас разговаривали на турецком, арабском, курдском и, возможно, на дюжине других восточных языков и диалектов, которые мы не могли различить. Все смотрели на нас в изумлении, как если бы мы прибыли с другой планеты, ибо, по правде говоря, европейцев редко видят в этих местах, и мы были такой же диковинкой для них, как и они для нас. Однако у нас не было времени набираться впечатлений, поскольку мы торопились поскорее попасть в Адьяман и оттуда в Кахту — ворота в пропавшее царства Коммаген.

Мы погрузились в долмус — вездесущий микроавтобус-такси Среднего Востока и вскоре уже неслись по сельской местности Месопотамии. Окружающая Санлиурфу пустыня скоро уступила место более зеленым пастбищам, когда мы подъехали к подножию хребтов Антитавр. На многих вершинах виднелись развалины древних замков, возможно, бывших крепостей крестоносцев, построенных во времена, когда во всем этом регионе проходила линия фронта между христианством и исламом. Сейчас все казалось мирным: в полях крестьяне, в том числе много ярко одетых женщин, обрабатывали посевы табака, хлопка, пшеницы и овощей. Мужчины в основном сидели за рычагами тракторов, а дети приглядывали за небольшими стадами овец и коз. Картина открывалась поистине библейская, и вскоре мы уже пересекали великую реку Евфрат, многие века служившую границей между Римской империей и землями под властью персов.

И все же внешний вид может быть обманчивым, и эта земля не осталась неизменной. Яркие новые рекламные щиты то и дело попадались по дороге, ведущей к новейшему турецкому чуду — Ататюрк Баражи (плотине им. Ататюрка). Это грандиозное инженерное сооружение, удерживающее и распределяющее воды полноводного Евфрата, вызвало бы зависть Тиглатпаласара. К несчастью, возникшее в результате ее строительства водохранилище, пусть и дающее многие и очевидные выгоды, погрузило в воду вместе с другими интересными местами и первоначальную столицу Коммагена — Самосату. Мы могли лишь вздыхать и надеяться на то, что выгоды от плотины стоили того для местного населения и живой природы и что запруживание такой крупной реки не обернется многими бедами для живущих ниже по течению.

Адьяман, когда мы наконец добрались до него, оказался убогим городишком в разгаре золотой лихорадки. Недавнее открытие нефтяных месторождений по соседству обусловило местный, быть может, недолгий бум его экономики; Это не помогало скрыть тот факт, что зарабатывавшая прежде для города доллары отрасль — туризм — практически заглохла из-за неблагоприятной «рекламы» курдских проблем. Для нас же это даже оказалось выгодным, ибо мы относительно легко нашли для себя номер в единственной приличной гостинице города. Во время завтрака на следующее утро нам дружески предложили подбросить нас до Кахты — начального пункта экскурсий по Национальному парку Коммагена. И вскоре мы тряслись по узкой мощеной булыжником дороге, ведущей к горе Нимруд, высочайшему пику в Коммагене и пункту нашего назначения.

Наши предположения относительно туристов подтвердил наш гид — курд, говоривший на ломаном английском и владевший местной гостиницей. Он высказал сожаление по поводу того, что горячие головы из Курдской рабочей партии захватили в начале года в заложники несколько иностранцев якобы для оказания нажима на режим Анкары, поставив под угрозу приносящий немалые доходы туризм. Угроза оказалась весьма эффективной, и в результате гостиница нашего гида пустовала, и он находился на грани банкротства. Излишне говорить, что он просто жаждал устроить нам частную экскурсию по всем местным памятникам древности, наняв для этого микроавтобус. Оставив позади Кахту, мы в течение нескольких часов упорно поднимались в гору, минуя деревни, заполненные курами и детьми, пока наконец не добрались до вершины. И вот, мы стоим перед внушительным пиком из белого известняка, под которым покоятся останки самого известного царя Коммагена Антиоха Епифания I.

Этот могильный курган, во многих отношениях напоминающий пирамиду, является одним из самых известных памятников Турции: его даже называют восьмым чудом античного мира. Он был воздвигнут на вершине Нимруда, самой высокой горы в округе, из камней размером в кулак, наваленных огромной кучей. ‘Подъем по тропинке к кургану занял около пятнадцати минут. Задыхаясь, мы взирали на приводящую в трепет картину: повсюду вокруг нас, насколько хватало глаз, высились горные пики. Но мы прибыли сюда не для наслаждения окружающими видами, а для осмотра любопытнейшего собрания колоссальных статуй, которые более двух тысячелетий охраняли гору, наблюдая повседневные восходы и заходы солнца.

Как только мы завернули за угол на восточную террасу, перед нами неожиданно предстала первая живописная группа обезглавленных колоссов. Их головы, сброшенные землетрясениями, лежали у их ног, незряче пялясь на восход. В центре пяти сидящих фигур богов находится Зевс, отец греческого пантеона, которого Антиох приравнивал к Охрмазду. Он стоял, возвышаясь этакой громадиной: во мне больше шести футов росту, но и я не мог дотянуться до его колен. Рядом с ним слева сидела единственная богиня в этой группе. Когда-то считалось, что она олицетворяет судьбу, и греки называли ее Тихе, а персы — Аши. Ныне же ее считают богиней плодородия Коммагена. С другого бока от нее сидит Аполлон-Гелиос, голова которого накрыта фригийским колпаком; как бога света его отождествляли с Митрой в персидском пантеоне. Справа от Зевса/Охрмазды находится фигура юного Антиоха. Хоть он и изображен чуть меньше своих прославленных компаньонов, он явно верил, что после смерти, если не при жизни, будет сидеть по правую руку от Отца. Справа от него фигура Геракла, который, судя по частоте, с которой он появляется на рельефах Коммагена, был одним из любимых богов в этой стране. Его отождествляли с персидским богом победы по имени Вересрагна (Артагнес). По бокам от пятерки богов располагаются спаренные статуи орла и льва — геральдических символов царской династии Коммагена.

Перед статуями идет довольно большой выступ, с восточной стороны которого находится низкое ступенчатое возвышение в форме квадрата со стороной в 13,5 метра. Похожее на взлетно-посадочную площадку для вертолетов и иногда действительно используемое в качестве такового, в путеводителе оно названо зороастрийским алтарем огня. На северном и южном краях выступа по линиям, практически перпендикулярным к ряду колоссов, остались гнезда, в которых когда-то находились рельефы. Некоторые из них так и лежат поблизости — плоские плиты со скульптурными изображениями знатных греков и персов, предков Антиоха. Другие рельефы представляли собой так называемые «рукопожатия» — излюбленный образ коммагенян, подтверждающий, в каких добрых отношениях они находились со своими богами.

В целом эта восточная терраса производит ошеломляющее впечатление, которое лишь усиливают огромная пирамида из камней за спинами сидящих статуй богов и открывающиеся с остальных сторон панорамы. Но это первое представление о божественном величии было лишь началом. Обойдя по тропинке северную сторону могильного холма, мы вышли на западную террасу. Здесь находилась такая же группа богов, сидящих на своих тронах, также обрамленная с двух сторон рельефами с изображениями предков и повторяющимся образом Антиоха, пожимающего руки богам. Однако имеются и определенные различия: здесь не было алтаря для костра, а колоссы, чуть меньше своих восточных собратьев, располагаются в несколько ином порядке. Было в этой террасе и нечто более интересное и уникальное: астрологический фриз, представляющий созвездие Льва. Увидев его впервые, я испытал то самое волнение, о котором прежде лишь читал. Фриз был тщательно изучен известным археоастрономом Отто Нейгебауэром, который обнаружил, что он не только символизирует Льва, но и является гороскопом.