Наследие (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 25

Лорд повернулся спиной к женщине, сделал несколько шагов в противоположную сторону от ее укрытия и снова остановился. На губах его играла почти мечтательная улыбка. Мужская рука поднялась раскрытой ладонью вниз, и с кончиков пальцев заструился серый туман. Тонкие струйки свернулись в жгут, образовывая змеиное тело, формируя тупоносую голову с горящими алыми глазками. Змея открыла пасть, показав наличие острых зубов, и скользнула по широкой дуге к укрытию Ингер. Следом за ней сплелась вторая змея. Она поползла к женщине с другой стороны.

— У меня еще остались вопросы, — сказал он. — Они касаются твоей верности мне.

И вновь волна страха, паники и отчаяния. Ноздри лорда затрепетали, жадно втягивая пьянящую смесь упоительных ароматов. И сколько бы Ингер не пыталась совладать с собой и добавить в голос твердости, он продолжал предательски дрожать, когда женщина взмолилась:

— Пощади-и-и…

Колдун повернулся к ней спиной и направился к креслу. Ухватив его, мужчина потянул кресло за собой. Неприятный царапающий звук резанул по натянутым нервам Ингер. Она зажмурилась, стиснула зубы, стараясь не думать о том, что сейчас произойдет. Эрхольд остановился напротив своей жертвы, уселся в кресло, закинул ногу на ногу и устремил на женщину спокойный взгляд.

— Тебе было хорошо с ним? — спросил мужчина. Нет, ему не было интересно услышать ответ, ему вообще было безразлично, что чувствовала его любовница с другим мужчиной. Но он не терпел, когда его вещь попадала в чужие руки. И уж тем более бесило, если это происходило по собственной воле игрушки. Однако все это было мелочи по сравнению с главным грехом. — Так что, сладкая? Ты громко кричала под ним? Он был нежен? Или…

— Никто не сможет сравниться с тобой, мой господин, — глухо ответила Ингер. — Ты лучший из лучших.

— Даже мой амулет не помог? — он вздернул брови.

— К-к-какой амулет? — глупая попытка отнекаться, и Ингер убедилась в ее тщетности уже через мгновение, когда тело пронзила огненная вспышка нового спазма.

— Сладкая, не зли меня еще больше, — снова доброжелательно заговорил черный лорд. — Покайся. Как, когда и зачем ты влезла в мою шкатулку, куда я запретил совать нос. И главное, как тебе удалось это скрыть?

Женщина криво усмехнулась. Это было опасно, но Ингер не сдержалась. Эрхольд считал себя таким умным, а она обвела его вокруг пальца, даже не особо усердствуя. Он был опасен, хитер, жесток, всесилен, но оставался всего лишь мужчиной. Ингер очень старалась угодить своему любовнику и господину, вытерпев все его причуды. Добилась, когда расслабленный колдун провалился в сладостную дремоту, и, ластясь кошкой, попросила: «Позволь мне хотя бы на один день стать хозяйкой твоего замка. Всего один день побыть твоей женой, от которой у тебя нет тайн». Он самодовольно усмехнулся и ответил:

— На два хора, не больше, но я выполню твою просьбу.

После этого Эрхольд заснул, открывая ей каждый уголок своего замка, зная, что запретных мест в нем слишком много, чтобы Ингер успела везде сунуть свой нос. А ей и не нужен был замок, всего лишь шкатулка, чей замок так же открылся после слов колдуна. Дождавшись, пока дыхание мужчины станет ровным и глубоким, леди Илейни метнулась к заветному хранилищу амулетов, созданных Эрхольдом. Он показывал их Ингер, даже объяснял, что может каждое из этих сокровищ. И в тот день, заставив себя сдержать дрожь, женщина взяла четыре амулета: «Поглотитель душ», «Глаз Виллиана», «Смена сущности» и «Вечный холод». Затем спрятала их у себя и молилась Огненным богам, чтобы колдун не хватился пропажи. Не хватился. И леди воспользовалась двумя, отдав «Смену сущности» Садди и надев «Глаз Виллиана» на себя.

— Молчишь?

Она вскинула голову и вновь вздрогнула, потому что лорд стоял рядом, внимательно следя за ней. Увидев, что Ингер заметила его, Эрхольд удовлетворенно кивнул.

— Значит, перехитрила. Умница, сладкая. Нашла лазейку, всегда знал, что ты неглупая девочка, но… Ингер, ты все-таки непроходимая дура. — Он вернулся в кресло. — Как это возможно? Ты строишь козни, ты плетешь интриги, но никогда не видишь дальше собственного носа. Ты мечтательница, сладкая моя, и это однажды тебя погубит. Ты хватаешь кусок пирога больше, чем можешь съесть. — Женщина промолчала, напряженно наблюдая за любовником. — Хорошо, ты обвела меня вокруг пальца, ты добралась до моей шкатулки, украла амулеты, что дальше? На что ты надеялась? Что я не узнаю? Или же думала, что щенок сможет защитить тебя?

Ингер продолжала молчать. Она могла бы сказать, что до зубовного скрежета мечтает освободиться от власти колдуна, которую когда-то приняла, решив, что это изменит ее жизнь. Леди Илейни мечтала о могуществе, но получила хозяина, творившего с ней все, что ему взбредет в голову. Она хотела, чтобы ее боготворили, но стала наложницей без права на большее. И если Риктор Илейни заботился о своей постельной игрушке, сделав ее полноправной хозяйкой в своем доме, то Эрхольд превратил благородную леди в ничто. Порой Ингер казалось, что она даже дышит по указке колдуна. Это было невыносимо.

— Каков он? — снова спросил мужчина, поднимаясь с кресла. — Твоя давняя мечта сбылась, ты оказалась под молодым Илейни, и что ты чувствуешь?

— Наслаждение, — ответила женщина, неожиданно чувствуя извращенное удовольствие от того, как в брезгливой гримасе на мгновение исказилось лицо черного лорда. — Я бы не отказалась вновь оказаться под ним. Это было… жарко.

Эрхольд склонил голову к плечу, всматриваясь в самодовольное лицо женщины. Она смаковала толику своей призрачной победы, словно сладчайшее лакомство. Это забавляло лорда… и злило. Поджав губы, он некоторое время любовался на торжество в ее глазах, после усмехнулся и протянул руку к лицу. Ингер дернулась, осознавая неразумность своих слов, но мгла, наполнявшая ее, тут же сжала свои тиски, причиняя боль и удерживая на месте лучше любых пут. Колдун прижался щекой к ее щеке и шепнул, пошевелив волосы на виске женщины своим дыханием:

— Ты пахнешь им, сладкая. Смрад чужой похоти покрывает тебя. Отвратительно.

— Упоительно, — прошипела в ответ Ингер. — Он невероятно пахнет. Его естество на вкус настоящее лакомство. Неистовый, горячий…

— Почти мертвый, — спокойно ответил Эрхольд. — Но его участь тебя волнует мало, не так ли, сладкая?

Она промолчала. Какие чувства вызывал в женщине ее пасынок, сказать было сложно. Когда-то он боготворила его, желала так сильно, что готова была на все, только бы заполучить в свою постель. Потом ненавидела, всем своим существом, до зубовного скрежета, до искусанных до крови губ, до ногтей, впивавшихся в ладони сжатых кулаков. А ночью, когда вновь увидела после нескольких лет, даже без амулета готова была извиваться под ним, выкрикивая имя, оставшееся все еще желанным. Нелепое и лишнее сейчас воспоминание о том, как он брал ее на полу купальни, заставило дыхание участиться, и лоно увлажнилось, возвращая прежнее желание. Осознав это, Ингер хрипло рассмеялась. Ее опутывает магия Бездны, страшнейший человек из всех, кого она знала, стоит напротив, уловив запах ее желания, а леди Илейни мечтает о пасынке, ненавидевшем ее всей своей душой и с удовольствием придушивший бы ее, если бы смог дотянуться.

— Глупо как, — прошептала женщина.

— Верно замечено, сладкая, — усмехнулся Эрхольд. — Значит, тебе понравилось. Забавно… — задумчиво поджав губы, мужчина поднял руку и мгновение любовался, как его конечность меняется. Кожа потемнела, пальцы удлинились еще больше, став узловатыми. Ногти вытянулись, превращаясь в заостренные когти. Затем коснулся лица любовницы тыльной стороной ладони, погладив даже ласково. После приблизил губы к ее уху и шепнул: — Я хочу увидеть.

Ладонь скользнула к шее, слегка сжав ее, затем спустилась на горловину платья, и ткань затрещала, подвластная крепким когтям. Ингер закусила губу и подняла лицо кверху, закрывая глаза. Ей было страшно.

— Что у нас тут? — донесся до слуха женщины заинтересованный голос колдуна, но не открыла глаз, зная, что следы недавней мужской страсти все еще украшают ее тело.