Колдуны и герои (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 21

– Особенно если ты сочтешь лживым любой ответ, который тебе не понравится.

– У меня гибкая система взглядов, – сказал Ланс. – Я готов признать, что я неправ, если мне предоставят неопровержимые доказательства.

– Сейчас такие доказательства есть только на юге.

– Значит, на юг, – заключил Ланс. – Составишь мне компанию, Джеймс?

– Если ты позволишь мне сойти на берег в первом же порту.

– Забавно, – сказал Ланс. – Ты – член Ложи, которая борется со злом. Джемаль ад-Саббах – воплощенное зло. Но бороться с ним ты почему-то отказываешься.

– Это возвращает нас к вопросу о пределе возможностей, – сказал маркиз Тилсберри. – Я знаю свои пределы.

– Люди способны удивлять, – сказал Ланс. – Иногда даже самих себя.

Плачущий покачал головой.

– Когда Ложа открыто выступит против Льва Пустыни, я займу свое место в строю, – сказал он. – Но пока конфликт не достиг решающей стадии, и у меня есть выбор между скорой бесславной смертью или несколькими годами бесславной жизни, я выбираю жизнь. И тебе того же советую, сэр Ланселот.

– Сразу видно, что в вашем мире никогда не слышали о самураях, – заметил Ланс. – Из двух путей, лежащих перед ним, самурай всегда выбирает путь, ведущий к смерти.

– И где сейчас эти самураи?

– Там же, где и норды. В легендах.

– В легендах полно мертвецов, – согласился Плачущий. – Возможно, из них и можно извлечь какой-то полезный урок, но если смерть является обязательным условием для попадания в легенду, то я туда не стремлюсь.

– Люди редко стремятся в легенды, – сказал Ланс. – Но иногда легенды сами за ними приходят, и тогда от человеческих желаний уже ничего не зависит.

– Тогда тебе должно быть понятно мое желание держаться от всего этого подальше, – сказал Плачущий.

– Ты – обычный человек, хоть и волшебник, – сказал Ланс. – Обычные люди решаются на подвиг только тогда, когда иного выбора у них уже нет. И это хорошо, иначе в мире было бы слишком много подвигов и слишком мало обычных людей.

– А ты, видимо, герой, которыми полнятся легенды и заброшенные кладбища, – сказал Плачущий. – Герои полезны, но плох тот мир, который нуждается в героях постоянно.

Глава шестая. Благодарность королей.

– Постой.

Менестрель обернулся, но никого не увидел.

– Посмотри ниже.

– О, прости. Я тебя не заметил.

– Ерунда, – сказал Ринальдо. – Со мной это часто бывает.

– И чего ты хочешь, маленький человечек? Я устал, а мне еще надо найти место, чтобы переночевать.

– Чего же ты не остался в трактире?

– Мне не понравился взгляд трактирщика, – признался менестрель. – Последний раз трактирщик смотрел на меня перед тем, как обобрал до нитки и выкинул на улицу даже без гитары.

– Я живу в замке Нарда, – сказал Ринальдо. – У нас много свободных комнат.

– От замков я тоже предпочитаю держаться подальше, – сказал менестрель.

– Как же ты сводишь концы с концами при твоем-то занятии?

– Я не против того, чтобы петь в замках, – сказал менестрель. – Но ночевать в замке… Бррр, с этим у меня тоже связаны не самые приятные воспоминания.

– Может, пришло время задуматься о смене профессии? – поинтересовался Ринальдо. – Я имею в виду, когда ты бродишь по дорогам и поешь свои песенки, тебя подстерегает множество опасностей, как бы ты ни был осторожен.

– Тем не менее, я стараюсь минимизировать риски.

– И где же ты спишь по ночам?

– В каком-нибудь крестьянском доме, чей хозяин покажется мне достаточно миролюбивым.

– А еще лучше, чтобы там и вовсе не было хозяина, – подхватил Ринальдо. – Веселые крестьянские вдовушки не дадут заскучать ночью, не так ли?

– Эта реплика выдает в тебе городского жителя, – сказал менестрель. – Чего ты от меня хочешь, маленький человечек?

– Называй меня карликом, – попросил Ринальдо. – Или «низкорослым малым» из твоей предпоследней песни. Тем самым, что рифмуется с «героем усталым».

– Не самая удачная моя рифма.

– Может быть, – согласился Ринальдо. – Но мне интересно, поют ли такие песни в столице? Пусть и с более удачными рифмами?

– Я уже полгода не был в столице.

– Сочувствую, – сказал Ринальдо. – Но я спрашивал не об этом. Все знают, что бродячие певцы обмениваются информацией друг с другом. События происходят в разных частях страны, и невозможно всем менестрелям присутствовать на каждом из них, тем не менее новые песни на злобу дня все-таки появляются с совсем небольшой задержкой во времени. И это я не говорю уже об информации более практического характера, вроде той, стоит ли петь определенные песни в определенных провинциях или в присутствии определенных людей. И я уверен, что даже если бы ты не был в столице уже десять лет, ты все равно бы точно знал, какие песни там можно петь, а какие нет.

– Ну и что?

– Так я повторяю свой вопрос, – сказал Ринальдо. – Поют ли в столице песни, похожие на ту, которую ты исполнил предпоследней?

– Видимо, у карликов и ум короткий, – сказал менестрель.

– Иными словами, не поют.

– По крайней мере, с тех пор, как двоим уличным певцам вырвали языки, – сказал менестрель.

– А это все почему? Потому что вы, ребята, неудачно подбираете рифмы, – провозгласил Ринальдо. – «Низкорослый малый» и «герой усталый» – это еще пустяки по сравнению с «король со грудью впалой». За такое не языки рвать, за такое головы рубить надо.

– Мне очень интересно твое мнение по поводу стихосложения, но я тороплюсь, – сказал менестрель, поправляя на плече ремень от гитары.

– Кто понял жизнь, тот не спешит, – сказал Ринальдо. – Мы можем степенно прогуляться до замка Нарда, и ты получишь не только кров, но и горячий ужин. И, чем черт не шутит, может быть, какая-нибудь из смазливеньких служанок одарит тебя своим вниманием. И не только вниманием, если ты понимаешь, о чем я.

– Замок Нарда…- задумчиво произнес менестрель. – Я уверен, что слышал это название раньше, и совсем недавно, но не могу вспомнить, с чем оно связано.

– С твоей предпоследней песней, – ухмыльнулся Ринальдо. – Замок теперь принадлежит «герою усталому». И я уверен, что ему понравится твое пение. Он тебе даже заплатит.

Менестрель явно чувствовал себя не в своей тарелке. На его лице застыло испуганное выражение. Стараясь избегать взглядом Ланса, и наткнувшись Плачущего, с мрачным видом вертящего в руках пустой бокал, менестрель решил, что узор на потолке заслуживает более пристального внимания, так что он заканчивал свою песню, картинно задрав голову.

Баллада была длинной, а менестрелю хотелось закончить ее поскорее и последние три куплета он пропел почти скороговоркой.

– Потрясающе, – вынес свой вердикт Ланс.

– Я знал, что тебе понравится, – хмыкнул Ринальдо. – На меня эта песня произвела такое впечатление, что я аж протрезвел.

И, стараясь исправить это досадное упущение, карлик налил себе еще вина.

– Не понимаю, чему вы удивляетесь, – сказал Плачущий. – Король, в самом начале своего правления развязавший междоусобную войну, не будет пользоваться большой популярностью у простого народа, потому и появляются такие песни. Если бы сэр Ланселот не дал им повода позубоскалить, практически в одиночку выиграв эту войну, они нашли бы другой повод, только и всего.

– Это очень ценное наблюдение, Плакса, – сказал Ринальдо. – Но так уж случилось, что в этой песне фигурирует сам Ланселот. Ну, и я вдобавок.

– Может быть, тебе не стоит называть меня так при посторонних? – буркнул Плачущий, бросая взгляд в сторону менестреля, который после окончания песни стоял с совершенно потерянным видом. Потолок уже получил свою долю внимания, и теперь менестрель тщательно рассматривал пол.

– Да он все равно тебя узнал, – беспечно сказал Ринальдо. – Мой тебе совет, Плакса, если хочешь остаться неузнанным, не стоит носить одежду с фамильным гербом.

– Я не знал, что ты притащишь к нам на ужин гостей.