Колдуны и герои (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 18

– Такая мысль приходила мне в голову, – согласился Ланс.

– Но Балор не дурак, – сказал Ринальдо. – Он решил натравить невозможное на невозможное и посмотреть, что из этого получится. В любом случае, сам-то он ничего не теряет. А вот ты будешь дураком, если согласишься.

– Если не соглашусь, Балор обещал обрушить на меня гнев всей Ложи, – сказал Ланс. – А убив ад-Саббаха, я искуплю вину за убийство Алого Ястреба, и они оставят меня в покое.

– Кто-нибудь уже объяснит мне, о какой Ложе идет речь?

– О Ложе магов, – сказал Ланс. – Алый Ястреб тоже в ней состоял. А Балор ее вроде как возглавляет.

– Иными словами, какой бы вариант ты не выбрал, тебе все равно придется убивать волшебников, – сказал Ринальдо. – Плакса, ты ведь должен разбираться в такого рода делах. Как бы ты поступил?

– Я бы сбежал, – сказал маркиз Тилсберри. – Конечно, от Ложи навсегда не спрячешься, но это хоть какой-то шанс прожить на пару лет дольше.

– Выходит, ты считает, будто этот ад-Саббах опаснее, чем все остальные волшебники мира, вместе взятые? – уточнил Ринальдо.

– Выходит, так.

– А вот лично мне простая арифметика подсказывает другой вариант, – сказал Ринальдо. – Ад-Саббах один, а волшебников много. Проще убить одного, чем толпу.

– Этот один окружен целой армией, – напомнил Плачущий.

– Всегда есть способы, – сказал Ланс.

– И, возможно, он не человек, – сказал Плачущий.

– Ты на самом деле в это веришь?

– С юга периодически приходят страшные слухи.

– О противоестественном союзе джинна и самки шакала? – уточнил Ринальдо. – Но это же полная чушь, в которую могут поверить только невежественные крестьяне. Согласно бестиарию Лангрена, джинны являются бестелесными существами, у которых нет того самого инструмента, с помощью которого обычно делают детей. Ну, или щенков. И сам посуди, каким образом плод этого союза, даже если бы он состоялся, может хотя бы внешне походить на человека?

– Ты пытаешься измерить магию линейкой, – сказал Плачущий. – Со стороны это выглядит жалко и смешно.

– Как по мне, так это ты выглядишь жалко, – сказал Ринальдо. – Ты готов забиться в нору при одном упоминании этого имени.

– Я просто лучше тебя представляю, кто он такой.

– Ну, а кто он такой? – поинтересовался Ринальдо. – Если отбросить всю эту чертову непроверяемую мистику, которую вы черпаете из слухов, то в сухом остатке мы имеем парня, который объединил племена варваров, завоевал пару городов и грозно смотрит на нас через пустыню. Я могу согласиться с тем, что он могуч, свиреп и опасен. Я могу поверить в то, что он колдун, в конце концов, без магии тут явно не обошлось. Возможно, он хороший стратег, или же ему просто повезло. Но он всего лишь человек, а ты пытаешься представить его наводящим ужас и сеющим хаос богом из старого пантеона.

– Ложа его боится, – сказал Ланс.

– Ложа – это тоже всего лишь люди, – парировал Ринальдо. – Придворные чародеи… Ты не допускаешь мысли, что они создали страшилку для королей, чтоб было проще ими манипулировать, а потом сами в нее и поверили? Что в итоге они напугали сами себя?

– Джемаль ад-Саббах – это воплощенное зло, – сказал Плачущий.

– Извини, но в это не верю уже я, – сказал Ланс. – Просто так принято говорить о врагах. Дескать, они приносят кровавые человеческие жертвы, пожирают младенцев и хотят захватить мир, чтобы заполнить его болью и ужасом. А на самом деле с другой стороны вполне могут быть обычные люди, которые тоже считают себя правыми, верят, что несут в мир прогресс и процветание, и рассказывают такие же байки про тех, кто этому прогрессу противится. Мне доводилось бывать на той, другой стороне. Меня вряд ли можно назвать хорошим человеком, и порой мне приходилось делать ужасные вещи, но воплощенным злом я все же себя не считаю.

Маркиз Тилсберри покачал головой.

– Теперь я вижу, что ты пришел очень издалека, – сказал он. – Ты ничего про нас не знаешь.

– Брось, – сказал Ланс. – Все эти конфликты похожи один на другой. У любой войны есть политическая и экономическая подоплека, а борьба добра со злом – это просто лозунги и пропаганда. Неотъемлемая часть военных действий, но уж никак не их причина.

– Ты заблуждаешься, – сказал Плачущий.

– А сам ты бывал на юге, Плакса? – спросил Ринальдо.

– Нет.

– Ну и вот.

– Но я читал донесения лазутчиков, которые получал Алый Ястреб, – сказал Плачущий. – Если вам так уж любопытно, ад-Саббах действительно приносит человеческие жертвы.

– Кому? – скептически поинтересовался Ринальдо.

– Себе.

– Сие означает, что он просто безумен, – сказал Ринальдо. – Но из этого никак не следует, что он – бог.

– Или же лазутчики приняли за жертвоприношение обычные казни, – заметил Ланс. – Или они лгут.

– Почему тебе так сложно признать очевидное?

– Потому что для меня это ни разу не очевидно, – сказал Ланс. – Я видел много таких войн и одну даже проиграл. У каждого человека есть мотив, есть рациональные объяснения для его поступков. Я знаю, о чем я говорю, потому что я видел воплощенное зло, живущее ради битв и разрушений. И это были не люди. Я вовсе не защищаю этого ад-Саббаха, не говорю, что он хороший человек, и даже не оспариваю тезис, согласно которому его следует убить, но не стоит приписывать врагу качеств, коими он не обладает.

– Как знаешь, – сказал Плачущий.

– Когда я пришел за твоим учителем, он творил заклинание, которое должно было уничтожить армию короля Леонарда, убить тысячи людей, – сказал Ланс. – Если посмотреть на эту ситуацию со стороны Леонарда, то Алый Ястреб был злом, не так ли? Может быть, даже абсолютным. Но сам он думал, что радеет о благе государства и что у него просто нет выбора, потому что молодой король ведет страну к катастрофе. Жизнь – это сложная штука, в которой нет однозначно хороших и однозначно плохих людей. По крайней мере, я таких еще не встречал.

– Это другое, – сказал Плачущий.

– Просто мотивы Алого Ястреба тебе были известны, а мотивы Джемаля ад-Саббаха – нет, – сказал Ланс. – Впрочем, эти отвлеченные умствования не имеют никакого значения, когда надо решить, что делать. Меч можно с одинаковым успехом воткнуть и в безумца, и в тирана, и в демона. Мечу все равно.

– Кстати, а где твой меч? – поинтересовался Ринальдо. – Ты вроде бы выходил из замка с оружием.

– Там же, где и посох Балора, – Ланс махнул рукой, примерно обозначая место их схватки. – Где-то там. А что, вы ничего не видели?

– Нет, как ни смотрели, – сказал Плачущий. – Либо это место не просматривается с крепостной стены, либо Балор отвел нам глаза.

– Если я соглашусь на предложение Балора, он сойдет на берег и отдаст мне свой корабль для плавания на юг, – заметил Ланс. – Я подумал, для тебя это будет хорошим шансом покинуть страну.

– Корабль ведь пойдет на юг без остановок, – сказал Плачущий.

– Юг большой. Даже ад-Саббах еще не завоевал его целиком.

– И это тоже странно, – сказал Ринальдо. – Я имею в виду, парень еще не покорил юг, а уже смотрит на север. Почему? Вы не находите, что для человека, стремящегося к мировому господству, это как-то непоследовательно? Рисковать своим войском при переходе через пустыню и начинать новую войну, оставив за спиной живых врагов? Ведь если он проиграет здесь, возможно, ему будет просто некуда возвращаться.

– Может быть, что-то влечет его именно на север, – сказал Ланс.

– Например?

– Понятия не имею. Я вообще только сегодня узнал о планирующемся вторжении.

– Маги, короли, герои, – фыркнул Ринальдо. – Попытка понять логику их поступков обычно не несет ничего, кроме головной боли.

– Как думаете, в крепости есть карты континента, включающие и южную его часть?

– У меня есть такая карта, – сказал Плачущий. – Но неужели ты всерьез думаешь в одиночку выступить против Льва Пустыни и всей его армии? Вот уж не думал, что в мире найдется хоть один человек, способный на такое безумство.

– В мире всегда найдется человек, способный на любое безумство, – сказал Ланс. – Например, я.