Запретное обновление (СИ) - Нильс Л. - Страница 5

   Дверь в кабинет была распахнута и едва висела на петлях. От одного такого вида сразу было понятно, что тут что-то было. Это расстояние я преодолел быстро, оказавшись в кабинете. Обстановка тут изменилась с последнего прихода: все стало хуже. Староста сидел на кровати, смотря куда-то в пол, и лишь звук от моих шагов оторвал его от раздумий.

   - А, Флоэрт, это ты, я видел тебя в окно, - с легкой тревогой на устах тот взглянул на меня, даже не вставая со своей постели. Его явно что-то тревожило и это "тревожило" обязательно промелькнет в квесте.

   - И я рад тебя видеть, Эрл. Рад тому, что ты смог узнать меня, - все это ролевая игра и роль свою отыгрывать надо хорошо, - Что у вас стряслось?

   - Теперь это не просто гоблины, которые убивали скот раньше, - послышался тяжелый вздох. - Это нечто большее, понимаешь? Это Вервольф, Ликантроп, но откуда он может быть в наших землях?

   - Понял. Свое дело знаю, как помнишь, чем смогу - помогу, - послышалось оповещение о том, что задание обновилось, теперь же оно называлось "Вервольф". Вот это уже интереснее, разработчики постарались перед тем, чтобы выпускать игру из теста. Можно и повременить с уходом их этой локации.

   Староста замолчал, вновь уйдя в свои мысли, а я лишь присел на соседний стул, начав заниматься тем же. Ликантропы обычно водятся в местах большего уровня, даже я до них тогда не смог добраться, а тут прям в первой локации. И почему именно я? Не думаю, что я здесь один, кого отправили на обнуление и он начал вновь прокачивать уровень. Все слишком резко свалилось на меня, хотя я и не против, ибо когда начинал играть в первый раз, то был удивлен этой виртуальной реальностью, её красотой, а не начальными заданиями. Ладно, посмотрим что будет дальше, может даже "Жизнь" обновится пару раз.

   - Эрл, хотелось бы спросить, где твоя женушка да мальчишки? - Я перевел взгляд на старика, который не соизволил ответить мне тем же.

   - Семейка моя у соседней портнихи ютится. Та все равно одна жила, поэтому была не против такой компании. Ты сам видел, что с дверью. Догадайся, чьих рук это дело? - последние слова были сказаны таким шепотом, что я едва их разобрал. Теперь понятно, в каком он положении.

   - Еще на кого-то оборотень нападал? Мне нужно больше подробностей, ибо найти такого экспоната тут совсем не просто.

   - Сначала стал пропадать скот. Все подумали на гоблинов, собрали народ и пошли в ту пещеру, где когда-то они ютились. Никого там не оказалось, а скот продолжал пропадать. Чаще всего мертвую тушку находили разорванной в загоне, либо она совсем пропадала. Выставили патрули, стали закрывать ворота. Позапрошлой ночью меня что-то разбудило, тут-то я и смог увидеть это создание. Если сказать, что я испугался, значит ничего не сказать. А после все словно из головы вылетело, как будто ничего и не случалось, благо наши мужики-старожилы тоже видели его. Вот, вроде все, - рассказ старосты сопровождался эмоциями.

   Я вновь убедился, что разработчики постарались на славу. Играть уже интереснее, даже одному, чем в прошлый раз.

   Следом Эрл разрешил мне жить у кого-то в доме, либо у него самого. Я выбрал его, ибо оборотень вломился только сюда, у всех остальных лишь пропадал скот, не более.

   День шел своим чередом. Я был весь на ногах и даже минутки отдыха у меня не находилось. Нужно было посетить почти все домики местных, узнать насчет случаев с оборотнем, выслушать все подозрения. А уж от кого мне их слушать только не приходилось. Но было в этом и что-то хорошее, в виде доброй бабушки, которая поделилась со мною одной историей из своего прошлого. История оказалась хорошей и какой уже раз доказывала, что даже в самом плохом создании есть крупицы хорошего, которые могут дать свои плоды. Тогда уже это живое существо станет не таким плохим, как о нем считали и как оно считало о себе. История гласила о вожаке одного племени гоблинов зеленых, которые еще не перебрались к более темному цвету и их поселение находилось не так далеко от людского. В каких землях происходило действие - не известно даже старушке. Кажется, что эту историю можно разыскать в библиотеке сказаний, которая скрыта от глаз чуждых ей рас, а чужды ей были все, поэтому придется постараться, чтобы найти её. История не заканчивалась на одном туманном описании, поэтому я задержался у старушки, чтобы дослушать её и еще немного насладиться этим чудным чаем, которые заварен из различных трав со всего света. И откуда у неё такие запасы, да и раньше не было этого домика. Проделки обновления все это, но какие хорошие. Я даже рад этому обнулению. И не важно, что я потерял уровень и вещи, главное, что я смог вернуться сюда и насладиться всем этим, чем пропитана эта игра.

   Оказалось, что этот вождь племени зеленых влюбился в местную девчушку, которая помогала своей старушке-матери, что столь часто отправляла её в лес за всякими вкусностями и травами, которые дарила природа, еще одна мать. Тогда наш зеленый и мог лицезреть эту девушку. И как оказалось, он был не таким глупым, как многие его соплеменники, поэтому он и вождь, поэтому он и не стал сразу показывать себя этой юной особе людской расы, а просто наблюдал. А она так часто пела и пение её становилось все громче, когда она все глубже забредала в лесные просторы. Можно было подумать, что это пел сам лес, ибо голос её лился рекою, особенно для слуха гоблина, ведь в его племени никто не умел петь. Точнее умел, но так - точно никто. Со временим вожак зеленой стаи стал все ближе подбираться к девушке при помощи деревьев и кустов, но не показывал себя. А та становилась все краше в его глазах. Мир для него стал меняться. Пусть это и был гоблин, зеленый и маленький, но в душе он чувствовал себя высоким представителем людской расы. Но он и осознавал ту вещь, что он вожак своего племени и слабости его никто не должен знать и видеть.

   Дни шли, время летело, звезды сменялись чистой светлостью, а светлость звездами. А зеленый все ближе подбирался к предмету своей любви. И кто бы смог догадаться, что это зеленое создание, которое резало своими клинками всех на право и на лево, дабы добраться до статуса вождя, которое было способно убить младенца и все живое, что окружало его, которое не знало чувство радости и доброты, сломает все представление о гоблинах за все столетия, которые эта раса могла держаться на этом свете.

   Дни сменялись днями, но лес все так же возвышался над землей, а свои гости продолжали посещать его. Зеленый уже за столь долгое время начинал понимать язык человеческой расы, который мог слышать лишь из уст второй гостьи леса. А та все продолжала посещать лесные просторы. Продолжала свою песню для всего живого, что могло обитать там. Для леса. И для зеленого.

   И вот настал этот момент. Одно слово смогло нарушить пение девушки, нарушить то, что когда-то было нерушимым, из чего был барьер, который мог защитить от всего плохого, что тоже имелось на этом свете, но всегда скрывалось где-то в своих недрах. Не трудно догадаться, что это был голос зеленого. Зеленый, возвращаясь в свою хибарку, которыми было обставлено племя, часто практиковался в человеческой речи. Много практиковался, усердно. И первым словом от него, что услышала девушка, было таковым:

   - Здравствуй, - послышалось откуда-то из-за гущи одеяния дерева, где было ничего не разобрать. Акцент этот был столь удивителен и никогда никем не слышан до этого момента.

   - И тебе не хворать, лес, - на что ответила ему девушка. Зеленый был так удивлен тому, что девица не подняла крик на все просторы лесные и не кинулась куда-то вспять. Но он и знал, что так она никогда не поступит.

   Таким и прошел их первый контакт. Зеленый был так удивлен, удивлен тому, что она ответила ему. Пусть она и не знает, да и представлять не может, кто он есть на самом деле, но ему это даже не важно, ведь она ответила. После её первых слов, обращенных к нему, листва на деревьях сразу залилась быстрым шумом, а сам зеленый был уж далеко от этого места. Вслед он услышал лишь тихое хихиканье этой человеческой особы. Он часто слышал её смех, но такого - никогда. Тогда он и почувствовал впервые радость. Радость, которая никогда не была чужда этой зеленой расе. Радость, которую никто и никогда не испытывал даже при рождении собственного дитя, ибо в нем все видели будущего конкурента. Это была первая радость. И не последняя.