Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka" - Страница 198

В горле снова застывают извинения, которые он так долго подбирал для этого разговора. Граф снова не знает, что ответить. Мария, кажется, в любом случае не захочет его слушать. Он ей — совершенно чужой человек. Глупо пытаться изображать из себя отца или благодетеля.

— У меня была хорошая жизнь. На самом деле. У меня был человек, которого я могла бы назвать папой, был почти что родной брат… Если бы ты пришёл тогда или остался… всё было бы куда хуже.

От этих слов почему-то становится больно. Но разве раньше Теодор не был равнодушен ко всем, кто пытался быть ему близким? Были разве что Джулия и Седрик, к которым он относился чуть более тепло. Мать графа Траонта умерла достаточно рано, и Джулия взяла на себя его воспитание. Так почему же теперь он так хотел хоть как-то быть близким Марии, этой девочке, дочке Кассандры? Потому что она напоминала ему себя? Или здесь крылась другая причина?

Если бы ему год назад кто-то сказал, что он так захочет добиться чьего-то расположения, граф обязательно поднял бы этого человека на смех. Чтобы он — Теодор Траонт — добивался чьего-то расположения? Да что за бред? Нет, он, конечно, мог пытаться уладить хоть как-то отношения со старшей сестрой, которая постоянно пыталась над ним подшутить, или со своим племянником, милым, в принципе, мальчиком, который, пожалуй, слишком сильно зависел от своей матери, но чтобы пытаться стать близким совершенно чужому раньше человеку…

— Я хочу сказать тебе огромное спасибо за то, что ты не пришёл, — произносит девушка вдруг, вставая с дивана и подходя к окну, в котором виден завод Георга Хоффмана.

Комментарий к II. Глава двадцать пятая. Тринадцатый обрывок смерти.

Unreal – Проклятье мёртвых роз

========== II. Глава двадцать шестая. Трактат жизни. ==========

Элиза ждёт, летите к ней, одиннадцать диких лебедей

Сквозь ночь и день, сквозь свет и тень

Летите к ней, летите к ней!

Лучом зари пронзив восток на волны кровь пролил восход

Элиза ждёт, летите к ней

Любовь сильнее всех смертей!

Застыла времени река, растаял замок в облаках…

Колдунья имя назвала,

Крапива руки беспощадно обожгла…

Упали слёзы на алтарь, смолою чёрной стал янтарь

Сковал обет навек уста

На сердце камень, как могильная плита

Элиза ждёт, летите к ней, одиннадцать принцев-лебедей

Сквозь ночь и день, сквозь свет и тень

Летите к ней, летите к ней!

Лучом зари пронзив восток на волны кровь пролил восход

Элиза ждёт, летите к ней -

Любовь сильнее всех смертей!

Ударит колокол в набат и стены церкви задрожат

На площадь люди поспешат,

И от невесты принц стыдливо спрячет взгляд…

Она не смотрит на него и всё кружит веретено

Узор судьбы сплетён давно…

Свой тяжкий труд она закончит всё равно!

Элиза ждёт, летите к ней, одиннадцать белых лебедей

Сквозь ночь и день, сквозь свет и тень

Летите к ней, летите к ней!

Лучом зари пронзив восток на волны кровь пролил восход,

Элиза ждёт, летите к ней -

Любовь сильнее всех смертей!

И грянул с неба гром, как приговор принцессе…

Лишь только свет коснётся скал и братья птицами вновь став

Рванутся ввысь, под облака — ночь перед казнью коротка…

Элиза ждёт, летите к ней, одиннадцать братьев-лебедей

Сквозь ночь и день, сквозь свет и тень

Летите к ней, летите к ней!

Лучом зари пронзив восток на волны кровь пролил восход

Элиза ждёт, летите к ней -

Любовь сильнее всех смертей!*

В дымке величия не видно ничего. Обычно не видно. Быть может, кто-то, всё же, может бороться с этим. Но обычно… Иллюзия власти над кем-то, нужности кому-то заставляет человека забыть всё остальное, те принципы, те цели, которыми он раньше жил и которым поклонялся. В золотом роскошном аду невозможно вдохнуть воздуха полной грудью, иногда кажется, что даже небольшой глоток сделать невозможно. Воздух среди этой всей золотой мишуры кажется тяжёлым. Все эти церемонии, весь этот этикет, все эти многочисленные правила давили на человека, заставляли его чувствовать себя несвободным и несчастным. Все эти огромные дворцы, роскошные театры, мраморные храмы с позолоченными шпилями создавали у людей непосвящённых чувство некой сказочности и смотрели с упрёком на тех, кто знал обо всём, что происходит за стенами этих шедевров. Происходило там, как оказалось, очень много чего. Много чего такого, чего никому не хотелось знать — тем более тем людям, которые были каким-то образом связаны со всеми этими интригами. Из эпицентра тех событий хотелось поскорее сбежать. Альфонсу тоже хотелось сбежать. Сбежать домой — на Землю. Но при этом каждый раз он чувствовал, что не может отказаться от этого золотого ада, не сможет жить без той власти, обладателем которой он стал. Он каждый раз упрекал себя за эту жадность, но ничего не мог с собой поделать. Когда этот порок стал мучить его? Точно, что не сразу после того, как Малус притащил Брауна сюда, не сразу после коронации… Прошло какое-то время… Уже после Альфонс стал чувствовать, что находится во власти этого порока, уже после он стал ощущать, что изменился, изменился где-то глубоко внутри, а потом стал осознавать, что эти изменения вовсе не были хорошими, напротив, они должны были постепенно превратить его в такое же чудовище, какими являлись предыдущие короли Орандора. Это пугало Ала. Он никогда не был таким, пока Мария ещё была рядом. Он никогда не был таким, пока отец был рядом. Что же происходило? Что происходило с его душой сейчас? Неужели, всё это было из-за той разрушительной силы власти, о которой так часто все говорили? Неужели, дело было именно в ней? Браун никогда раньше не верил в «эти бредни», как он сам их называл, а теперь стал верить. Не только в это. Во многое, что раньше он считал лишь суевериями, пережитками прошлого. Быть может, это мир на него так влиял? Говорят, если сменить место жительства, будешь невольно подстраиваться под то место, куда переехал. Раньше король никогда не думал о том, что это возможно. Мало ли бредовых суеверий сочиняют? Да и не только суеверий. Разве мог Альфонс несколько месяцев назад хотя бы думать без усмешки о том, что во Вселенной существует не только Земля, не только Солнечная система, не только Млечный путь и другие галактики, но ещё и нечто другое — совершенно необычное, вроде Осмальлерда? Разве мог парень не усмехаться при виде книг Марии о других мирах? Разве она сама могла не усмехаться, когда мечтала попасть в один из тех миров? Да разве кто-либо другой — мог? Ал давно уже не думал об отце. О том, что с ним сейчас. Давно не думал о школе, о своих друзьях, которые были так дороги. Что происходило с ним? Может, дело было в том, кто именно добыл ему эту власть? В Малусе? Вполне возможно. Нет, скорее всего, так оно и было. Как же это могло быть иначе? Разве не из-за этого демона весь мир Альфонса Брауна покатился к… в бездну? Разве не произошли с ним все эти тридцать три несчастья после того, как он встретил маленькую девочку, демонёнка, дочку Малуса и какой-то земной женщины? Разве не после этого всё полетело в бездну? И зачем он тогда только помог этим двоим? Неужели, не мог пройти мимо, как проходили мимо все нормальные люди? Неужели, ему было так необходимо помогать тем существам? Наверное, это действительно было необходимо… Мария всегда шутила, что Ал когда-нибудь пропадёт со своей добротой, говорила, что парню стоит меньше жить для других и больше, наконец, думать о себе самом… Наверное, принцесса была права. Сколько всего могло бы не произойти, если бы Альфонс просто прошёл мимо, как делают все остальные люди? Разве он сам не был бы более счастлив в этом случае? Разве нельзя было всё делать по-другому? Разве нельзя было просто всё бросить и сбежать? Сбежать обратно на Землю, к отцу, в родную квартирку, к друзьям и обычной, нормальной жизни… Ала не покидало желание сделать это с того самого дня, как он оказался на троне Орандора.

Альфонс с каждым днём чувствовал себя всё более другим, непохожим на самого себя. Каждую ночь молодой король просыпался от тревожащих его кошмаров, вскакивал с постели и не мог больше заснуть… Ему постоянно виделось чьё-то лицо, отражающееся в зеркале, долго парень не мог понять — кому именно оно принадлежало. А потом стало ещё страшнее. Ведь это было его лицо. Его лицо, поражённое какой-то неизвестной ему болезнью и искажённое в страшной гримасе. Он видел белые и гноящиеся пятна на своём лице, видел горящие бешенством глаза и не мог понять, как это существо, даже не человек, могло являться им… Нет! Это был просто глупый кошмар, который ни за что на свете не исполнится! Правда, ведь?