Неприкаянный - Харт Хелег - Страница 36

Чародей только хмуро угукнул и ничего не сказал. Он вдруг стал страшно задумчивым и будто потерял интерес к разговору.

- Ты чего? - спросила Лина, почуяв неладное.

- Да больше ничего в голову не приходит, - вздохнул Эн. - А я ведь чувствовал, как ты «практиковалась»... пару раз. Но думал, что это откуда-то со стороны фонит, а оказалось вот оно что. Ты, кстати, как себя чувствуешь?

Лина прислушалась к своим ощущениям. Кроме подкожного зуда и головных болей, о которых она за последние дни сказала чародею несколько раз, всё вроде бы было нормально. Ну, ещё стали приходить странные сны со сказочными городами и нездешними мирами, красивыми до жути. Ну и если покопаться, то пару раз появлялось дикое ощущение, что она потеряла какую-то свою часть. Ощущение это было ярким настолько, что Лина тут же бросалась осматривать себя: на месте ли руки-ноги? Убедившись, что да, на месте, девушка вроде бы успокаивалась, но какая-то мерзкая струнка всё же фальшивила где-то на окраине разума, и избавиться от этой незаконченности не удавалось.

В общем, мелочи. Вряд ли Эн спрашивал о такой ерунде.

- Да нормально я себя чувствую. Иногда только чешется всё... - И в подтверждение своих слов Лина злостно заскребла зудящий локоть.

- Да уж. Надо бы найти, где помыться, - сказал чародей и задумчиво откусил от огурца.

Огурец оказался горьким, и Энормиса тут же перекосило. Он сплюнул горечь, с отвращением посмотрел на надкушенный овощ и запустил им в кусты.

Девушка не стала говорить, что от грязи чешется совсем по-другому, потому что помыться и правда хотелось. Но вообще этот странный зуд начался после той ночи, когда ей приснился кошмар.

Лину, конечно, немного встревожили неясности с её Даром, которому подвластна Материя, и огорчило известие, что она всё-таки не эльф. Зато ей очень нравилось внимание Энормиса к своей персоне, поэтому настроение у девушки даже немного поднялось.

- А почему мы повернули к северу? - спросила она, чтобы не дать чародею окончательно уйти в себя.

Чародей вздохнул, словно так ни к чему и не пришёл в своих размышлениях, и пояснил:

- Мы едем в Кантахар.

- К гномам? - с сомнением протянула Лина. - Что ты там потерял?

- Там живёт один гном, который сможет нам помочь.

- Думаешь, нас туда пустят?

- Посмотрим. Но что-то мне подсказывает, что пустят.

- А если нет?

Энормис пожал плечами.

- Осядем где-нибудь в Дембри, наверное.

От одного упоминания об этой стране настроение у Лины начало портиться. Она скривилась, словно целиком сжевала невкусный огурец, и подтянула колени к себе. Ей вдруг тоже расхотелось продолжать разговор.

- В чём дело?

Девушка повернулась на голос: Энормис смотрел на неё настороженно. От него явно не укрылась перемена в настроении спутницы. Эн вообще был очень внимательным и наблюдательным, он видел всё. Кроме самого очевидного, разумеется.

- Да, так, - Лина спрятала нос в коленях.

- Давай, по порядку, - чародей уселся поудобнее и приготовился слушать.

Лина замялась. Ей не хотелось поднимать тему, но отталкивать единственного, кто достоин был услышать такие подробности её жизни, она тоже не хотела. Не зная, с чего начать, девушка поморщилась и пробормотала:

- Ну, был один случай...

- Именно он меня и интересует.

Лина вздохнула.

- Тебе приходилось когда-нибудь убивать?

Во взгляде чародея мелькнуло лёгкое удивление.

- Почему ты спрашиваешь?

Лина неопределённо повела плечами. Она вдруг испугалась: а вдруг не стоит рассказывать? Вдруг он не поймёт? Но тут Энормис неожиданно ответил:

- Приходилось. Исключительно из самозащиты. Несколько раз. А тебе?

- Однажды, - её голос слегка охрип, и пришлось прочистить горло. - Три года назад.

Энормис пожал плечами - мол, ну и что с того? И добавил:

- Кто?

- Одна купчиха. Тупая, жирная корова, - это должно было прозвучать твёрдо, но Лина и сама бы в такую твёрдость не поверила. - Поймала меня на краже апельсинов. Жалко ей было, что ли? Заорала, как умалишённая. Всё прямо на рыночной площади, в одном занюханном дембрийском городке. Я не успела увернуться - та схватила меня за руку, да так сильно, что у меня слёзы выступили. Ей бы подковы гнуть, а не за прилавком стоять. Держит - не вырваться, глазёнки кровью налились, «воровка!» - орёт. Ну и отвесила мне сначала одну оплеуху, потом другую. Тут и другие подтянулись. Сам знаешь, воров на рынках не особо жалуют. Не знаю, что в тот день такого случилось, но настроение плохое было у всех. Обступили нас. Купчиха меня лупит, а те знай кричат, подбадривают её, свистят. Я вырвалась было, да меня тут же схватили и швырнули обратно ей под ноги. Она мне волосы рвёт, а у самой аж пена ртом лезет. Понимаю - сейчас закидают меня камнями до смерти, или она из меня своими руками дух выбьет. У меня всё лицо в крови, не вижу ни зги, вдруг, смотрю - прямо передо мной мужик стоит в толпе, тоже орёт со всеми, а на поясе у него кинжал висит в ножнах. Ну, я и дёрнула за рукоять, ничего не соображая. Махнула наугад, да попала аккурат купчихе по горлу. Кровища как брызнет, да прямо на меня. Народ ахнул и замер - обалдели от неожиданности. Я тут же ноги в руки и бежать. Кинжалом замахнулась - люди от страха поотскакивали, зенки свои на меня таращат, боятся. Только щелочка меж ними образовалась, я в неё нырнула и побежала, ног под собой не чую, а сама думаю - только бы страже не попасться, иначе точно на куски порубят...

Голос девушки сорвался; она прочистила горло, сглотнула. Спрятала лицо за коленями - только глаза смотрят на бьющийся в кострище огонь.

Лина будто снова стала той четырнадцатилетней девчонкой, перепуганной до смерти; она не помнила всех деталей, но всплывших ощущений было достаточно, чтобы заново пережить то безумие.

Она бежала по грязным закоулкам города, вся в крови, судорожно сжимая рукой окровавленный кинжал, потому что он был последним её защитником в целом мире врагов. Бежала до тех пор, пока не начали подкашиваться ноги; нашла какую-то нору и забилась в неё, дрожа всем телом, вытирая грязными рукавами кровь и слёзы. А в голове билась только одна мысль: «я живая, живая, я всё ещё живая...» Только потом пришло понимание: она-то жива, а та купчиха - уже нет.

Энормис поднялся, пересел поближе - чтобы чуть-чуть касаться её плеча своим.

- Больше такого не будет, - сказал он. - Пока я с тобой - не будет.

Вместо ответа Лина прислонилась к нему, и в этот раз чародей не спешил увеличить дистанцию между ними - сидел, не шевелясь, одним своим молчаливым присутствием подавляя чужую боль, делая её всё менее значимой, всё менее ощутимой. И Лина, неожиданно для самой себя, поверила в его обещание.

Они просидели так, в тишине, с полчаса; когда огонь стал гаснуть, Эн первый заговорил:

- Уже поздно.

- Да уж, - вздохнула девушка.

Потянулась, зевнула.

- Я ложусь спать. После этих упражнений сил совсем нет.

Чародей кивнул, не оборачиваясь. Даже когда она легла, он так и не пошевелился, продолжая сидеть, глядя в рдеющие угли. Сам его вид действовал на Лину успокаивающе - ощущение надёжности, которое она испытывала рядом с Энормисом, напоминало ей об отце, но не о том, как он погиб, а о том, каким он был для неё при жизни. И засыпать с этими мыслями было так легко...

*          *          *

Меня разбудил шорох, раздавшийся совсем рядом, и я тут же открыл глаза. Это поднялась Лина. Она знала, что я долго не сплю по вечерам и засыпаю обычно поздней ночью, так что по утрам изо всех сил старалась не шуметь.

Наивная.

- Припозднился вчера? - спросила девушка, заметив, что я проснулся.

Ничто в её поведении уже не напоминало о вчерашнем разговоре. Она была весела, улыбчива и, судя по выражению лица, готовилась напроказить. После вчерашней выходки Лины я старательно выискивал в её облике детали, которые говорили бы о превращении в... во что-то нечеловеческое, но всё было как обычно. Пятно на её ауре не увеличилось, но и не уменьшилось, что меня нисколько не успокаивало. Я не знал, каким именно образом протекает превращение человека в некрота. Скорее всего, первые признаки проявились бы уже на следующий день. Однако Лина оставалась собой. А я всё ещё плавал в раздражающей неопределённости и не знал, что предпринять.