Оборотная сторона медали (ЛП) - О'Брайан Патрик - Страница 60

— Свитинг-элли почти полностью перегорожена.

— Кэстл-элли тоже, а народ все прибывает. Должны были давно уже солдат бы прислать.

— У нас тут четыре констебля, четыре уборщика и судебный курьер во дворе. Что мы с такой толпой сделаем-то?

— Выживем — заберу жену и детей и перееду на другой конец Эппинга.

— А они все прибывают с реки. Вон те парни — с вербовочного тендера, с проклятыми абордажными саблями и дубинками, Господи помилуй.

— Они блокируют Чейндж повозками, Господи спаси.

— Почему он не дает приказ? Почему мистер Эссекс до сих пор не отдал приказ? Они тут сильно злятся. Нас же передушат.

Собор святого Павла и церкви в Сити пробили полдень минут пять-десять назад, и толпа в Корнхилле стала терять терпение.

— Восемь склянок, — крикнул кто-то, — Восемь склянок же! Переверните часы и бейте в рынду!

— Выводите его, выводите, выводите скорей — мы на него поглядим, — проорал лидер другой группы. Он возглавлял банду, нанятую каким-то разочарованным биржевым спекулянтом. Как и у его дружков, с собой у него был мешок камней. Бонден резко повернулся к нему:

— Что ты тут забыл, приятель?

— Пришел поглядеть на потеху.

— Так давай вали в Хокли ^[50], парень. Знаешь почему? Здесь только для моряков. Для моряков, а не для сухопутных.

Мужчина посмотрел на Бондена и на мрачные, смертельно серьезные хмурые лица за ним — загорелые, жесткие, с серьгами в ушах и косицами за спиной. Посмотрел он на свою банду — бледный, хилый народец, и едва ли помедлив, заверил:

— Ну, мне наплевать. Наслаждайся сам, моряк.

Дэвис — огромный, уродливый матрос, ходивший с Джеком во множестве походов, нашел еще более короткий способ разделаться с бандой натуральных костоломов, нанятых Рэем. Они бросались в глаза своей яркой одеждой и низкими шляпами среди почти однородной массы моряков. Большинство горожан, даже подмастерья и уличные мальчишки с заранее заготовленными зарядами дерьма отступили за барьер или в соседние здания. Дэвис с четырьмя еще более уродливыми братьями и немым негром, помощником боцмана, попер прямо на них и невнятным голосом, задыхаясь от ярости потребовал: "Канайте отсюда".

Он проследил, как они убрались, и грубо проложил среди сослуживцев дорогу к Стивену, стоящему у подножия столба в компании с теми немногими борцами, которых охотник на воров уговорил ввязаться в дело — народом столь же подозрительным. Им он тоже заявил: "И вы канайте отсюда. Мы вам зла не хотим, господа, но канайте-ка тоже". В уголках рта Дэвиса пузырилась пена, и дышал он тяжело. Стивен кивнул своим наемникам, те скрылись в сторону собора святого Михаила, и мистер Эссекс наконец-то дал приказ.

Джека вывели из темной комнаты на яркий свет, и пока его вели по ступеням, Обри не видел ничего.

— Вашу голову сюда, сэр, пожалуйста, — нервным, тихим, умиротворяющим голосом попросил помощник шерифа, — а руки — сюда.

Помощник медленно возился с болтом, петлей и скобами. Джек стоял с руками в нижних оковах, его зрение прояснилось. Он увидел, что широкая улица заполнена тихими, внимательными людьми. Кое-кто в длинных плащах, кто-то в парадной одежде, некоторые — в повседневных сюртуках, но во всех без труда узнавались моряки. И офицеры — десятками, сотнями. Мичманы и офицеры. Баббингтон стоял прямо перед позорным столбом, сняв шляпу, и Пуллингс. Стивен, разумеется, Моуэт, Дандас... Обри им кивнул, не меняя окаменевшего выражения лица, а в поле зрения попадали новые лица: Паркер, Роуэн, Вильямсон, Харви... Люди из далекого прошлого, которых он едва мог назвать. Лейтенанты и коммандеры рисковали повышением, мичманы и помощники штурманов — своими будущими патентами, уорент-офицеры — продвижением по службе.

— Голову, пожалуйста, немного вперед, — пробормотал помощник шерифа, и верхняя часть деревянной рамы опустилась вниз, зафиксировав беспомощное лицо. Джек услышал щелчок защелки, а потом в мертвой тишине громкий голос скомандовал: "Головные уборы долой!". Единым движением слетели сотни широкополых, покрытых брезентом шляп, и площадь загудела — послышались яростные возгласы во всю мощь глотки, которые он так часто слышал в боях.

— Голову, пожалуйста, немного вперед, — пробормотал помощник шерифа, и верхняя часть деревянной рамы опустилась вниз, зафиксировав беспомощное лицо. Джек услышал щелчок защелки, а потом в мертвой тишине громкий голос скомандовал: "Головные уборы долой!". Единым движением слетели сотни широкополых, покрытых брезентом шляп, и площадь загудела — послышались яростные возгласы во всю мощь глотки, которые он так часто слышал в боях.

— Необходимо понимать, — произнес мистер Лоундес из министерства иностранных дел, — что  сейчас вы не будете предпринимать никаких действий, а до наступления исключительно благоприятных условий ограничитесь установлением контактов в Вальпараисо и Сантьяго. Суммарная стоимость захваченных призов, за минусом десяти процентов, будет вычтена из установленной ежедневной дотации. Никаких других требований со стороны правительства его величества не будет.

— В договоре — только половина от справедливой стоимости износа, — ответил Стивен. — Для корабля такой невероятной ценности и в столь бурных морях честная сумма составит сто семьдесят фунтов в месяц, в один лунный месяц. На этом я настаиваю. Требую, чтобы этот пункт прописали отдельно.

— Очень хорошо, — угрюмо согласился мистер Лоундес, сделал пометку и продолжил: — Вот список аристократов и военных, рекомендуемых чилийским Советом за освобождение и нашими источниками. А вот отчет о том, какое снаряжение и суммы Совет может предоставить. Также необходимо понимать, что эти суммы и снаряжение будут исходить от самого Совета и никоим образом не от правительства его величества. И поскольку совершенно необязательно с моей стороны повторять вам, что в случае любого конфликта с местными властями вся ваша деятельность будет дезавуирована и вы никоим образом не получите официальной поддержки, я думаю, на этом можно закончить. Если, конечно, полковнику Уоррену и сэру Джозефу нечего добавить.

— С моей стороны, — полковник Уоррен говорил не как солдат, а как член Комитета, куда все трое входили, — мне остается только передать доктору Мэтьюрину действующие шифры и имена людей, с которыми можно выходить на связь.

— Может быть, вы их проверите, сэр? — добавил полковник, передавая бумаги Стивену.

— Со стороны флота есть эти два документа, — отметил сэр Джозеф, постукивая по ним очками. — Первое — письмо о предоставлении иммунитета, которое предотвратит насильственную вербовку людей доктора Мэтьюрина, а второе — разрешение ремонтироваться и получать припасы на верфях его величества с оплатой трехмесячными лондонскими векселями по себестоимости.

— В таком случае, — подвел итог мистер Лоундес, вставая, — остается только пожелать доктору Мэтьюрину всяческих успехов.

— И счастливого возвращения, самого счастливого возвращения, — пожелал тучный полковник странным пронзительным голосом, дружелюбно пожимая Стивену руку.

Сэр Джозеф проводил их до входной двери, и как только она закрылась, повернулся к лестнице и позвал:

— Миссис Бэрлоу, можете накрывать на стол, как только будете готовы.

— Мне очень жаль, Мэтьюрин, — извинился он, возвращаясь в комнату, — что Лоундес так негуманно затянул разговор. Будто соглашение с враждебной державой подписывал. Надеюсь, он не испортил вам аппетит? Помня, что люди старой веры вроде вас сегодня должны усмирять плоть, я с утра пораньше нашел по-настоящему свежих креветок, пару омаров и жирного палтуса! До конца дней своих не прощу министерство, если его передержат на плите. — Он налил два бокала шерри. — Но должен признаться, я восхищаюсь вашей твердостью в финансовых делах.