Хранитель. Первая война (СИ) - "Алекс Лекс" - Страница 10

— Проклятые! Проклятье Харморога! — раздались крики людей, едва черные пряди упали на плечи Тиры.

Хоран уже ничего не мог сделать. Все глаза устремились к нему и к его детям, а те стояли в растерянности. Зеркало, было, помутившись, вспыхнуло чистым светом, явив всем отражение девушки, с огромным белым драконом за спиной, а рядом с ней мелькнул такой же черный. Народ отшатнулся от троицы и все, кроме гномов, выхватили оружие.

— Ведьма! — крик пронесся по залу. — Голову ей с плеч!

— Харморог покарает за черноволосых! — подхватили с другой стороны.

Удар в спину заставил Тиру пригнуться. К ногам упал чей-то меч с треснутым лезвием.

— Жги ее! Железо не берет! — под этот крик, озверевшие люди сорвали со стен фонари с маслом с явным намерением швырнуть их в сестру с братом.

— Стой! — голос отца перекрыл остальной шум, но ненадолго.

Хоран вдруг захрипел и стал оседать на колени. Его руки все еще пытались заслонить детей, только жизнь быстро покидала его тело. Как в тумане, Тира увидела брата, подхватившего отца, и охотничий нож, что торчал у того из груди. Алые капли медленно стекали на пол и запах крови врезался в нос болезненной горечью. Такой же нож полетел в Тиру. Острое лезвие ударило ее, чуть нижу горла, не причинив вреда. Металл рассыпался по коже, как сухой песок.

— Отец! — неистово закричал Аргелор. — Отец!

— Мои дети…мои… — слабый последний хрип, наполовину с кровью, покинул губы Хорана, и голова его бессильно упала на плечо Аргелору.

Все последующее потонуло в огне. Разбился кем-то брошенный фонарь, и горящее масло жадно поползло по полу, перекинувшись и на одежду озверевшей толпы. В лицо Тире пахнуло жаром. Народ, забыв уже про «ведьму», бежал на улицу, и только люди, в своей злобе не чуя смерти, продолжали метать свое оружие. Пламя быстро сожрало их. Пожар огненным вихрем вертелся вокруг брата и сестры, слизывая все богатое убранство, только языки его ничуть не жгли их самих. Огонь не чинил им боли, но тогда они этого не заметили. Другая боль заполнила сознание. На их руках умер отец. Запах его крови навсегда отпечатался в душе Тиры. Вдыхая его вместе с пеклом, она чувствовала, как нечто другое подбирается к горлу. Неведомая сила рвалась наружу.

Огонь плясал вокруг, раздуваясь все сильнее. Из красного, пламя превратилось почти в белое, и тогда крик брата вернул Тиру на место.

— Бежим! Нас задавит! Балки рушатся! — орал он сквозь рев огня.

— Отец…

— Сестра! — его пальцы впились в ее плечо, и он потащил ее прочь.

После первых шагов, часть кровли с грохотом рухнула, и огонь взвился еще выше, к самому небу. Небывалый гул оглушил их. Пламя лизало лицо и одежду, однако вреда не причинило. Сквозь полыхающую стену, Аргелор и Тира рвались к выходу и огонь, будто расступился им навстречу. Они выбежали и оказались в черном дыму. Где то в стороне ржали лошади, которых выпускали из конюшни, кричали люди и гномы, слышался свист. Едкие клубы стелились по самой земле вперемешку с искрами. От них слезы брызнули из глаз, и дышать стало нечем. Видно ничего не было. Брат с сестрой бежали, а выбраться из дома не могли. Он походил на лабиринт и крики их лишь путали. Постоялый двор превратился во что-то бесконечное, а воздух кончался. Они задыхались. Последние глотки дались болью. Гарь раздирала горло и грудь. С кашлем, Аргелор повалился на колени, да и Тира хватал дым ртом, пытаясь выжать из него хоть каплю воздуха.

Дым дыхнул в нее всей своей чернотой и вдруг сквозь его черноту, протянулась рука, не естественно белая, с цепкими длинными пальцами.

— Сюда! — ясный голос, которым можно было резать лед, прозвучал в самой голове Тиры

Глоток воздуха, необычно свежего, разлился в ее груди. Едва не захлебнувшись им, она потянула за собой брата, и рука незнакомца выхватила их из дыма в какой-то липкий туман. Показалась не ясная фигура. За ее спиной маячили три, еще более странных зверя.

— Садитесь! Нет времени ни на вопросы, ни на ответы! Либо жизнь, либо смерть! — резанул голос.

С не человеческой силой, незнакомец усадил их на спины зверей. Кто он, разбираться было некогда. Слезы душили, но внутри Тиры что-то щелкнуло. Этот чужак в сером плаще, стал непонятно близок, словно она знала его раньше. Некая связь ниточкой пробилась к ее сердцу.

— Скорее! — торопил голос.

Огромные звери одним прыжком вынесли троицу из дымного плена. Перед глазами стоял отец, а слезы исчезли. Осталась только боль. Из души вырвали одно и взамен дали другое. Хотелось кричать, вместо этого из горла вырвался жалкий хрип. Весь мир будто свелся к единой точке и кроме нее ничего не существовало. В реальность Тиру вернул удар, хлесткий и жгучий, содравший до крови кожу со щеки. Тира даже не вскрикнула, только заморгала и широко распахнула глаза.

Зверь, весь черный, уносил ее прочь. Ладья осталась, где то позади. Тира не помнила, как они преодолели ворота и стражу. Руки сами держались за жесткое седло, а зверь, когда она отклонилась не в ту сторону, беспощадно хлестнул ее своим шипастым хвостом. Боль привела ее в себя, и оттого стало еще хуже. Зверь прыгнул, оставляя за собой овраг, и Тира вылетела из седла, ударившись всем телом о землю. В глазах поплыл туман, и что-то горячее потекло по подбородку.

— Сестра! — как во сне, она услышала отчаянный крик брата.

— Хватит шуметь! Гидрал не конь тебе! Вставай! — прежде чем Аргелор успел спешиться, чужак схватил Тиру за одежду и заставил сесть в седло. — Забудь о прошлом! За нами гонятся!

Утирая кровь, Тира схватилась за ремень, заменявший луку и узду. На гидрале было только седло, за которое и приходилось держаться. Отбросив все мысли, она ухватилась изо всех сил, и зверь пустился громадными прыжками вперед. Они неслись по лесу, по бездорожью, вслед за незнакомцем. Когда за спиной раздался леденящий кровь вой, все стало ясно. Погони уже не миновать. Звери притихли и ускорили бег, пригибаясь очень низко к земле. Всего раз обернувшись, Тира увидела черноплащников, только не таких, каких она видела в городе. Тут они приобрели свой истинный вид. Их кони превратились в хищников, которых она никогда прежде не знала. Из их оскаленной пасти капала слюна, а тьма летела над ними черным крылом. Под их когтями земля превращалась в пыль, и страх, исходящий от них, сковывал разум. Ледяные клещи сжали голову, и Тира попыталась вывернуться из них. Страх отступил.

Гидрал под ней ускорился. Привстав в седле, она целиком доверилась ему, как доверялась верному коню. Слившись в единое тело с ним, Тира обошла незнакомца. Зверем не нужно было править и понукать, он летел сам, сам знал дорогу и чуял погоню. Гидрал перестал бить своего седока хвостом и весь вытянулся в тугую струну. Чужак, однако, легко поравнялся с Тирой и будто бы одобрительно кивнул. Может ей и показалось, только на душе отчего-то стало теплее.

Так прошла ночь, до серого рассвета, когда гидралы начали уставать и незнакомец разрешил остановиться. Погоня исчезла, может и временно, Тира этого не знала, но черноплащников не было видно. Троица остановилась у лесной реки, где журчали невысокие перекаты, и рос мох. Тело ныло и у брата и у сестры. Ныло так, что сводило зубы, и раны, оставленные хвостами гидралов, разболелись еще сильнее. Оба были в крови, с иссеченными щеками и спинами. Вдобавок у Тиры болели ребра от падения. Она скользнула с седла во влажный мох и припала губами к холодной воде.

— Кто ты? — раздался вопрос Аргелора. — Почему мы бежали?

— После! — коротко бросил вместо ответа чужак.

— От кого ты нас спасал? — прохрипела Тира разбитыми губами. — Я видела этих…хищников…

— Я чту память вашего отца, — произнес тот странным голосом, так, словно речь шла не о Хоране.

— Нам нужно вернуться домой. Там матушка… — начала, было, она.

— Ваш дом отныне не там, — ответил незнакомец. — Я не могу вести беседы тут. Погоня нас так просто не оставит. Я дам вам немного еды, чтобы поесть, а после мы покинем это место.

— Кто ты, чтобы указывать, где наш дом?! — Аргелор задышал тяжело и надвинулся на него.