13 кофейных историй (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 44

– О, духи, обитающие в стенах этого замка и в этой самой комнате! – патетично начал «агент», воздевая руки к потолку. – Услышьте мою просьбу, снизойдите к великому медиуму, к той, кого сами небеса отметили даром, чьи волосы белее снега, а мысли чисты, как горный ручей! Откликнитесь! Вы слышите меня?

Он умолк на самой пронзительной ноте. А через бесконечно долгую минуту медиум вдруг широко распахнула глаза и произнесла хриплым, низким даже для мужчины голосом:

– Мы здесь.

Я выпрямилась так, словно меня в спину ткнули спицей. Леди Вайтберри натянуто улыбнулась, Абигейл сглотнула и опустила голову. Кристиан почти зло пнул меня под столом, но помогло это мало. Все равно где-то в животе заворочалось скользкое, холодное чувство страха.

Как будто ледышку проглотила.

– «Мы»? Так вас несколько? – Патетика, как по волшебству, исчезла. «Агент» выглядел обеспокоенным, но вскоре он взял себя в руки и продолжил с тем же надрывом: – Сколько вас?

– Нас четверо, – так же хрипло ответила медиум и расхохоталась, сотрясаясь всем телом, как в припадке.

Даже мне, сидевшей через одного человека, было жутко на нее смотреть, а каково приходилось Абигейл или Синглтону, державшим ее за руки? И думать не хочу.

– Кто вы? – задал тем временем «агент» следующий вопрос.

Медиум тотчас же перестала смеяться и выгнулась на стуле, откидывая голову далеко назад. Казалось, еще чуть-чуть – и шея сломается. «Если изо рта у этой Халли пойдет пена, то я точно закричу, – пронеслась у меня почти паническая мысль, а за нею другая, даже абсурднее: – А что, если духи ее убьют?»

– Мы конюх, Энтони Уэбстер, что утопился в реке; мы Лили Коул, названная, но некрещеная; мы Чарльз Худ, убитый на дуэли за оскорбление чести Дагвортов… – Медиум сделала паузу. В наступившей тишине я четко расслышала, как недовольно зашептал Даниэль там, за кругом света: «Не трясись так, Чарли, это не знамение, просто имя совпало». – Мы – Рут Вивиан Дагворт, казненная за прелюбодеяние и обман…

Ровно два удара сердца тянулась вязкая тишина, похожая на прогоркший мед, а потом Абигейл с искаженным от гнева лицом вскочила на ноги, разрывая круг:

– Это ложь! Рут Вивиан Дагворт оклеветали! Это ложь! Ложь! Ложь!

Я неловко отпрянула, слишком сильно откинулась на спинку – и, не удержав равновесие, рухнула на пол вместе со стулом, произведя жуткий грохот.

– Ложь!

Кристиан проворно склонился надо мною и подсунул под затылок руку, проверяя, нет ли крови. Я зажмурилась. Под веками плясали алые искры, а в ушах созвучно с током крови звенел крик Абигейл:

Это ложь!

– Ты в порядке? Гинни! – Не обращая внимания на гостей, Кристиан погладил меня по щеке. – Давай же, поднимайся, тебя не могла свалить такая мелочь… ну же, Гинни!

– Лучше «леди Виржиния», мы же здесь не одни, – шепотом предостерегла я его и рискнула открыть глаза.

Медиум хрипела, раскинув руки. В зеркале на потолке отражалась я в разметавшихся по полу юбках – совершенно неприлично задравшихся, надо сказать. Отражался и Кристиан, и прижимающий руку ко рту Доминик с выпученными глазами, и леди Вайтберри, прячущая лицо на плече у леди Клэймор, и какая-то дама в темном платье… Я не могла отыскать в той мрачной перевернутой комнате только Абигейл, продолжавшую повторять отчаянно: «Ложь, ложь, ложь…»

А потом неизвестная дама вдруг запрокинула лицо к потолку – и я поняла, что она смотрит в глаза моему отражению. В тот же миг зеркало пересекла глубокая трещина. Вниз хлынул поток осколков – мелких, сверкающих, колючих, и я едва успела зажмуриться. Кажется, Кристиан подался вперед и закрыл меня собой, по крайней мере, на лицо мне не упало ничего.

Абигейл перестала кричать. Зато закричала медиум и кричала не переставая, по-звериному подвывая, пока несли лампы и свечи, пока из ее лица и рук вынимали осколки, пока подоспевший врач и агент на два голоса уговаривали бедняжку пройти с ними…

Чарльз Стаффорн от страха расплакался и стал выглядеть куда младше своих лет; он беспрестанно повторял, что не хотел плохого, что поступает по справедливости… Наконец Синглтон, один из немногих, кто сохранял хотя бы относительное спокойствие, позаботился о несчастном юноше – взял его под локоть и увел прочь из комнаты.

Вечер, несомненно, удался.

Позже, когда взволнованных гостей напоили кого молоком, кого глинтвейном и отправили по комнатам, я захватила свой лучший кофейный ликер и отправилась к Абигейл. Кристиан проводил меня до самых ее покоев. У дверей и впрямь дежурил один из детективов-«гусей», который пропустил меня в спальню с большой неохотой и только после того, как на шум вышла сама герцогиня.

– Проходи, Виржиния, – устало вздохнула она, кутаясь в блекло-коричневую шаль. – Кристиан, солнышко, что там с гостями?

– Я о них позаботился. – Непривычно было слышать заботливые и обеспокоенные интонации в голосе Кристиана. – Остается один вопрос. Вы планировали устроить завтрак на свежем воздухе – может, отменим теперь?

– Что ты, я в полном порядке… – Абигейл расправила плечи и болезненно улыбнулась. – В крайнем случае проведете завтрак без меня. Заодно поучитесь быть хозяевами дома. К слову, где Даниэль?

– Он говорит с врачом о медиуме. Кажется, миссис Халли потеряла много крови. Пришлось наложить ей несколько швов. Врач дал ей морфий, и она наконец успокоилась.

– Неприятно получилось, – рассеянно кивнула Абигейл и спохватилась: – Ох, Виржиния, дорогая, я так и держу тебя на пороге! Прошу, проходи. Кристиан, спасибо тебе за помощь. Что же касается вас… – Она обернулась к детективу, вздернувшему острый небритый подбородок. В голосе ее появились прежние властные нотки. – Впредь думайте, кого пускать ко мне, а кого нет. Леди Виржиния входит в круг доверенных лиц так же, как мои сыновья или леди Вайтберри.

В покоях Абигейл густо пахло травами. Ставни были закрыты на тяжелый засов, горело несколько ярких ламп – так, что свет проникал в каждый уголок, а на журнальном столике резал глаза металлическим блеском старинный револьвер.

– На всякий случай, – невесело усмехнулась герцогиня, проследив за моим взглядом. – Ночью кладу его под подушку, иначе и заснуть уже не могу. Даже травы Доминика уже перестали помогать…

– Что за травы?

– Для легкого сна. – Она опустилась в кресло у столика и жестом пригласила меня сесть напротив. – Чувствую себя старухой, настоящей старухой, Виржиния…

– Только из-за того, что принимаете лекарство? – постаралась я ободрить ее улыбкой. – Не стоит беспокоиться. Несколько месяцев назад я исправно теряла сознание дважды в день, пока не начала пить по утрам целебный настой. Думаю, всем нам время от времени требуется поддержка… А от трав для легкого сна я бы не отказалась. Не поделитесь ли рецептом, Абигейл?

– Я его не знаю, – вяло махнула рукой она. Невольно я обратила внимание, что кольцо, которое всего пару дней назад плотно обхватывало палец, сегодня едва ли не соскальзывало. Да и в целом Абигейл осунулась. Неужели так сильно похудела от переживаний? – Впрочем, я могу послать в ваши комнаты порцию, Виржиния. О, вижу, вы принесли гостинец?

– Думаю, что для сна он будет даже полезней, чем травы, – улыбнулась я и наконец поставила ликер на стол, оглядываясь в поисках бокалов. Абигейл быстро поняла, в чем состоит затруднение, и улыбнулась:

– В верхнем ящике стола есть два маленьких серебряных кубка. Думаю, они вполне подойдут, Виржиния. Жаль, что нам так и не удалось посидеть за бокалом вина вшестером, как в прежние времена. Да и леди Эрлтон так и не приехала… Говорят, что она серьезно больна.

– На все воля небес…

После бокала сладкого, тягучего ликера Абигейл немного повеселела. Она наконец-то заметила, что кутается в свою старую шаль, посетовала на неприглядный цвет и сходила в спальню за темно-красной накидкой из тонкой шерсти.

– Вы и вправду не помните, что происходило во время сеанса? – удивилась я, когда герцогиня пожаловалась на провал в памяти. Она покачала головой: