Смех сфинкса. Танец обсидиановой бабочки - Мусатова Лиана - Страница 3

Дворнику призналась, что приехала сюда, чтобы увидеть местные чудеса. Он согласился быть её проводником и назначил встречу перед полночью у входа в санаторий, где она поселилась.

– И куда же мы пойдём ночью и что увидим?

– Пойдём на место древнего городища. Туда является дух этого места. Его вы, может быть, увидите, а может быть, и нет. Как повезёт. Но то, что увидите чудеса, гарантирую. Правда, у каждого они свои. Все рассказывают по-разному. Это, видно, зависит от человека: дух выбирает, кому что показывать.

Последние слова заинтриговали Лию, и она согласилась в одиннадцать стоять у входа. В назначенный час, в спортивном костюме и кедах, Лия ждала проводника. Вскоре и он появился в яркой клетчатой сорочке. Его быстрый и бодрый молодцеватый шаг не соответствовал возрасту – его морщинам и седине. Лия удивилась такому несоответствию, но промолчала. Словно почувствовав вопрос, застывший на её устах, сказал:

– Если что-то хотите спросить, спрашивайте сейчас, потом разговаривать не будем.

– Почему?

– Не та обстановка… не располагающая к разговорам… да вы увидите, сами не захотите говорить, и если что и расскажете, так только завтра.

– Завтра наступит через час. Мы справимся за час?

– Я имел в виду – днём.

Пошли рядом. Метров через сто началась дубрава. Они вступили под кроны могучих дубов. Стена деревьев полностью поглощала шум машин, где кроме удивительной умиротворяющей тишины их овеяла влажная прохладная пелена. Появилось ощущение другого мира. Но так не может быть! Минуту назад она была в одном мире, теперь оказалась в другом. А ведь это та же тропа, те же деревья, а мир другой?! Может быть, они перешли черту, разделяющую миры, и это действительно другой мир. Сказал же: «Ждут чудеса». Она посмотрела на проводника. Удивления не было на его лице. А чему удивляться, если он не первый раз тут. Лия продолжала путь, прислушиваясь к своим ощущениям. На смену различия миров приходило чувство единения – она сама была этим миром. Наверное, это и называют озарением, когда находишь вдруг в себе ответы на давно мучившие вопросы, приоткрывая завесы тайны, наброшенные пространством между мирами. И эти источники, дубы, растущие из одного корня, деревья с причудливо искажёнными стволами – это всё маркеры тайного мира, сокрытого от непосвящённого. Наверное, одной любознательности мало, чтобы открылся тайный мир, поведал о себе. Тогда что же в ней такое есть, к чему обратился неведомый доселе мир? Она уже не боялась и не удивлялась новой реальности, открывшейся перед нею. Она воспринимала её с трепетом.

Вдруг стала ощущать, что поле её зрения сужается, концентрируется, как луч. Поняла, что видит небольшой клочок земли перед собой. Казалось, что кто-то или что-то удерживает её взгляд в этом направлении. Она пыталась увидеть больше, повернув голову, но видела опять только перед собой. Шло понимание, что очень важно именно здесь сосредоточить взгляд. Это не испугало её, а увлекло новизной. Она буквально ощупывала взглядом землю и, несмотря на ночь, видела каждую кочку, травинку, каждый листочек. В маленьком круге её зрения всё было видно как днём. Кочка, которая привлекла её внимание, начала шевелиться и изменяться в размерах и в форме. Она приобрела форму кошки… и вдруг Лия поняла, что это действительно кошка… крупная чёрная кошка, очень добродушная и похожая на её Кардика, который вместо «мяу» издавал звук, соответствующий человеческому «ма-а-м». С этим уникальным котом у неё была любовь, причём, любовь взаимная. Она и сейчас пришла, заполонив её до краёв, распространяясь вокруг. Она не только чувствовала, она видела её. Любовь искрилась, переливаясь разными цветами, проистекая от Кардика к ней и дальше. Под её воздействием изменялось окружающее пространство. Оно становилось вязким, претекало, искривлялось, переливалось разными цветами, словно переплетались между собой дуги радуг. Думалось, что так красива любовь, так торжественна и радостна. Качества любви передавались и ей, и она радовалась и торжествовала. За первой волной шла вторая, за ней – третья. Любовь искрами сыпалась с каждого волоска кошки, соединяясь в потоки. Лия ощущала необыкновенную лёгкость, как будто любовь наполняла её, как воздух резиновый шарик. Понималось, что ни одно препятствие не сможет вынудить отступить это свечение – такой мощи и силы оно было, несмотря на лёгкость и воздушность. Казалось, что ему подвластен мир. И в доказательство, заполонив собою всё вокруг, оно поднималось вверх. Поднявшись над кронами, стремилось в космос, уносясь всё выше и выше. Как же легко было и прекрасно! Что ж мешает нам жить в любви и чувствовать себя также на Земле? Лия ощущала не только лёгкость воздушного шарика, она не чувствовала груза невзгод и усталости и светилась, излучая переливчатый свет. Казалось, блаженство будет бесконечным. Она возносилась всё выше и выше в переливающихся волнах, словно плыла в разноцветно светящихся водах моря. С высоты видела себя на земле маленьким и озабоченным человечком, отягощённым повседневными заботами. Ей так было жалко себя. Как же она старалась все их выполнить, а они, наглые, всё наседали и наседали. Кто-то говорил:

– Отринь заботы.

– Не могу. Я должна.

– Ты сама себе придумала их и свой долг. Во Вселенной нет такого понятия. Освободись от долга. Дай душе вздохнуть свободно.

– Не могу. В нашем мире так заведено.

– Уйди из этого мира.

– По-нашему уйти – значит умереть.

– Смерть – это не конец, это инобытие. Но можно и не умирая, оставаясь на Земле, пребывать в другом мире, в том, в котором ты сейчас.

– Достаточно только любить?

– Да. Любить всё и всех, и свет прежде всего.

Вдалеке появилась маленькая красная точка, похожая на горящий уголёк. Она приближалась. И по мере приближения разгоралась и росла. И вот уже оранжево светящийся диск катится на неё. Исходящий от него жар жжёт кожу. Она открывает глаза, всё ещё ощущая жар диска, но это уже жар солнца. Сидит, прислонившись к дереву, недалеко от источника. Рядом её проводник.

– Вы не спали?

– Я должен был охранять вас.

– Я вам заплачу.

– Не обижайте. Я не ради денег пошёл. Я должен был сделать это.

– А мне только что говорили, что долга во Вселенной не существует. Вам оттуда ведь «позвонили»?

Он промолчал, но по выражению лица было видно, что она почти угадала.

– Невероятно! Я вроде бы сама устроила себе каникулы, а получается, что кто-то подстроил.

– Получается.

– А кто они?

– Узнаете со временем. Я отойду, а вы всё снимите и омойтесь в источнике, потом выпейте несколько пригоршней.

«Я не спала ночь, но усталости не чувствовала. А может, спала, и это всё приснилось? Да нет, не спала. А почему тогда глаза были закрыты?» – размышляла она. «Чтобы не мешало видеть другой мир», – это проводник ответил на её мысли. Она не удивилась, потому что уже встречалась с людьми, которые умеют читать мысли.

Вода оказалась вязкой, густой, по консистенции похожей на гель, хотя из источника по камням струилась обычная прозрачная, с едва уловимой серебринкой. Прикасаясь к телу, обжигала, словно впивалась мириадами иголок. Каждая иголка впрыскивала силу, и кожа на глазах становилась гладкой и упругой. «А чудеса продолжаются, хотя ночь уже закончилась», – думала Лия. «Природа за любовь платит любовью. Тебе стало плохо, и ты обратилась к ней за помощью», – снова вторгся в её мысли проводник. Удивительная вода не оставляла влаги, и тело было сухим. Лия оделась, наклонилась и подставила руки под источник. Вода как вода. Она набрала несколько полных пригоршней и выпила с жадностью. Вода была приятной на вкус и пахла детством, её детством. Именно такой вода была в её детстве, хотя и шла из водопровода. С такой же жадностью она пила её, набегавшись за день, с таким же наслаждением вдыхала её аромат, аромат глубокой земли, откуда она прибывала, так считала Лия. Потом вода потеряла вкус и запах. Так, может, не вода стала другой, а она сама? Она сама утратила способность ощущать её вкус и запах? Получается, что мир ещё зависит от наших способностей его воспринимать. А почему меняется наше восприятие? От отношения к воспринимаемому?