Штурм Берлина
(Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин) - Герасимов Евгений Николаевич - Страница 74

Закрепив за собой рейхстаг, отбивая контратаки немцев, части корпуса пробивались на юг через парк Тиргартен на соединение с войсками генерал-полковника Чуйкова.

26 апреля командир дивизии вручил мне красное знамя и сказал:

— Ваша задача заключается в том, чтобы это знамя Победы развевалось над рейхстагом.

Я радостно ответил:

— Есть, товарищ генерал! Приказ товарища Сталина будет выполнен.

Нам не терпелось увидеть этот рейхстаг. Надо сказать, что у всех нас, по вполне понятным причинам, был исключительно большой интерес к нему.

К этому времени мой полк, шедший впереди дивизии, уже подходил к центру Берлина и вёл бои в районе Моабитской тюрьмы.

28 апреля на рассвете мы прорвались к Шпрее, к мосту Мольтке-Младший. Мост немцы не успели взорвать, они преградили его баррикадами и надолбами. Мы попробовали с хода взять этот мост. Только небольшая группа бойцов и офицеров добралась до второй баррикады, но она вынуждена была повернуть назад. Сколько мы ни бились, нам в этот день не удалось переправиться на тот берег. Дело в том, что я со своими пехотинцами проскочил к Шпрее через узкий проход и технику продвинуть сюда было трудно. Лишь к ночи 28 апреля, когда район Моабита был расчищен, к берегу потянулись танки и самоходная артиллерия. Артиллеристам была дана задача разрушить до основания сильно укреплённые здания на набережной Кронпринцен и Шлиффенуфер, откуда немцы вели обстрел берега реки и моста.

На следующее утро мы начали форсирование Шпрее. Один из моих батальонов под командованием капитана Неустроева устремился на мост и ползком, перебежками перебрался на тот берег. Следом за ним под прикрытием сильного артиллерийского огня прошёл второй батальон Клименкова. Батальоны захватили на том берегу сначала только один подвал белого здания. Рядом, в красном здании, немцы продолжали сопротивляться. Мой наблюдательный пункт помещался в каменном здании в 120–150 метрах от реки. Когда командиру корпуса генералу Перевёрткину доложили, что два батальона форсировали Шпрее, он приказал перебраться туда и мне, чтобы самому руководить этими батальонами.

Командир дивизии, передав этот приказ, пожал мне руку и сказал:

— Смотрите, будьте осторожнее, бой идёт горячий. Примите все меры, чтобы обеспечить свой переход.

Со мной пошло всё управление полка. Я приказал артиллеристам и танкистам сделать короткий, пятиминутный налёт по тем точкам, по которым они били раньше. В этот момент мы и проскочили через мост. Я обосновался в подвале белого дома. Батальоны в это время вели бои за расширение плацдарма. К 8 часам утра мне доложили, что квартал очищен и в наших руках каменное здание 104, которое немцы особенно упорно защищали.

— Я вижу перед собой большое тёмное здание, — докладывает мне по телефону капитан Неустроев.

Когда он это сказал, я сейчас же пошёл к ним, в здание 104, чтобы принять решение, ознакомившись с обстановкой на месте.

Я взял план, сопоставил его с тем, что видел, — явно рейхстаг! Спрашиваю своих командиров:

— Как вы думаете, далеко ли рейхстаг?

Они говорят:

— Метров триста.

— Ну так вот, товарищи, это мрачное здание и есть рейхстаг!

Тут поднялось ликование. Красноармейцы бросились к окнам посмотреть на рейхстаг, — еще за минуту до того это было для них просто тёмное здание.

— Рейхстаг наш, ура, ура!..

Я говорю, что его еще нужно взять. Противник был кругом рейхстага, справа и слева. А мне отвечают:

— Товарищ полковник, можете докладывать, что мы взяли рейхстаг, всё равно мы его возьмём.

В это время раздался телефонный звонок. Звонил командир дивизии:

— Держитесь? Доложите обстановку.

— Обстановка такая, что вижу рейхстаг.

— Как рейхстаг? Вы уже вышли к рейхстагу?

— Он передо мной как на картинке.

— Сопоставьте с картой как следует, я буду докладывать выше.

Я приказал привести одного пленного немца, потом другого, и они подтвердили, что это рейхстаг.

Начиная с утра 30 апреля у нас шла подготовка к штурму, который был назначен командиром корпуса на 14 часов.

Большим препятствием был всё тот же мост Мольтке-Младший. Через него предстояло протащить танки. И нужно отдать справедливость сапёрам майора Белова — они проявили исключительное мужество, настоящий героизм. Под огнём противника, подвергаясь обстрелу из пулемётов, автоматов и фаустпатронов, они разобрали все надолбы и вообще все препятствия, которые были сооружены на мосту и возле него.

Противник сидел за свежевырытым каналом. Всем нашим танкистам и артиллеристам хотелось стрелять по рейхстагу. Один командир истребительной противотанковой батареи, оторвавшийся от своего полка, пришёл ко мне:

— Товарищ полковник, я хочу стрелять по рейхстагу и взять его.

Я сказал ему, что уже заняты все места, откуда можно стрелять.

Он решил затащить пушки в здание 104 на второй этаж. В дверь пушки не проходили, а долбить каменные стены было долго. Тогда он поставил их колёсами на бок и так протащил в дверь, по лестнице наверх и поставил к окнам. Миномёты тоже стали затаскивать на второй этаж.

В 14 часов началась артиллерийская подготовка. В 14.25 небольшая группа наших бойцов ворвалась в рейхстаг. Это были бойцы из батальонов Неустроева и Давыдова. Но связь с этой группой прервалась, так как основные наши силы войти в рейхстаг не успели, противник отрезал их и дальше не пускал.

Обстановка была исключительно напряжённая, — знали, что наши люди там, а что с ними — неизвестно. Говорили, что наши входили в рейхстаг, уходили и опять вошли. Я пытался послать туда связного с рацией, но его убили. Я больше никого не посылал. Решил, что если есть там наши, они будут держаться, а в 21.30 начнём новое наступление.

Я выбрал такой час, так как надеялся провести эту операцию в течение ночи, пользуясь относительной темнотой.

В 21.30 началась новая артиллерийская подготовка, но на этот раз стреляли не по рейхстагу, так как оттуда противник огня уже не вёл, а по улицам вокруг рейхстага и по траншеям, которые шли по Шарлоттенбургерштрассе и вдоль канала.

Теперь задачей артиллеристов было обеспечить фланги. На фланги были брошены и основные силы пехоты — батальоны Неустроева и Давыдова.

В 22 часа эти два батальона прошли в нижние этажи рейхстага. Рейхстаг был разрезан как бы пополам. В нижних этажах наши вели бои, в верхних еще сидели немцы, но над куполом рейхстага уже развевалось советское знамя Победы.

Ещё перед штурмом рейхстага я вызвал к себе офицера разведки капитана Кондрашева и приказал ему подобрать двух-трёх хороших разведчиков, которые должны пройти вместе с пехотой к рейхстагу и водрузить на его куполе данное нам красное знамя.

Капитан Кондрашев представил мне двух разведчиков — Егорова и Кантария. Я знал их: это были смелые, храбрые люди, прошедшие огонь и воду. Я им сказал, в чём их задача.

Они загорелись:

— Есть, сделаем, товарищ полковник!

Когда пехота наша прорвалась к рейхстагу, в здание вместе с бойцами ворвались знаменосцы Егоров и Кантария. Поздно вечером 30 апреля капитан Неустроев позвонил мне и сказал:

— Наше знамя водружено на куполе рейхстага.

Я посмотрел на часы: было 22 часа 50 минут вечера.

Штурм рейхстага.

У главного входа рейхстага.

29 апреля, в десять часов утра, мы увидели огромное темное здание. У главного входа висел большой флаг с фашистской свастикой. Среди бойцов прошёл шепот: «Рейхстаг».

Мне доложили, что первая стрелковая рота без всякого приказа пошла в атаку. Я дал команду и остальным ротам. Позднее я понял, что немного погорячился. Сперва немцы не стреляли, затем открыли огонь из всех видов оружия, и нам пришлось приостановить атаку. Мы пополнились боеприпасами, согласовали свои действия с артиллеристами, уточнили направление каждой роты и лишь затем приступили к делу.