Штурм Берлина
(Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин) - Герасимов Евгений Николаевич - Страница 29

Уже совсем развиднелось, когда мы подошли к автостраде. Шёл дождь, и сквозь его сетку справа мы увидели высокие дома Берлина — начиналась его северная окраина. Над городом клубился дым. Мне кажется, что в ту минуту никто из нас не был спокоен. Об этом говорили возбуждённые лица бойцов. Все смотрели на Берлин. Но разглядывать его некогда было. Из леса по направлению к автостраде выходила колонна немцев. По команде капитана Маринкевича дивизион принял боевой порядок. Ещё минута, и первые снаряды полетели в сторону противника. Немцы обезумели от страха и метались, пытаясь спастись от нашего огня. Несомненно, они были озадачены нашим появлением. Десятки трупов немецких солдат устлали лесную опушку, то и дело вспыхивали бронетранспортёры, в щепки разлетались повозки.

Мы понимали, что противник не замедлит подтянуть сюда крупные силы, чтобы отбросить нас от автострады. Я поставил пулемётчиков на флангах батареи и между орудиями, всем бойцам велел иметь наготове автоматы и гранаты.

В полдень под прикрытием артиллерийского огня враг предпринял наступление на наши позиции. Моя батарея располагалась в непосредственной близости от автострады. Поэтому нам пришлось выдержать особенно яростный натиск немцев. Они двигались пригнувшись, отдельными группами. Их было до батальона. Как только немцы подошли метров на пятьсот, я скомандовал расчётам: «Огонь!». Огонь открыли пушки и пулемёты.

Было очевидно, что неприятель стремится проникнуть в стыки между батареями. Но все его попытки приблизиться к нашим огневым позициям терпели крах. Вражеские цепи таяли и вынуждены были повернуть назад.

Через полчаса немцы снова пошли в атаку. На этот раз пехота шла в сопровождении бронетранспортёров, с которых немцы стреляли из пулемётов. Теперь противник двигался более рассредоточено, на широком фронте. Наши артиллеристы сделали паузу, а затем снова обрушились на противника всей силой своего огня. Нужно было видеть, с каким вдохновением работали номера у пушек. Залпы размеренно следовали один за другим. Вот загорелся один бронетранспортёр, другой, подбитый, беспомощно остановился на месте. Но немцы наседали, стремясь обойти нас с флангов. Одной группе немцев удалось довольно близко подойти справа к нашей батарее. Я приказал расчёту Кордюка повернуть орудие на 90 градусов и ударить картечью, а сам прильнул к ручному пулемёту. Эта атака также закончилась для немцев провалом; оставляя убитых, они отошли на исходный рубеж.

Так удерживали мы в своих руках автостраду до подхода нашей пехоты.

22 апреля, преследуя противника, отступавшего в Берлин, мой батальон натолкнулся на заранее подготовленную гитлеровцами оборону у пробкового завода в районе Панков. Это уже пригороды Берлина. Передний край немцев, одним флангом примыкавший к каменным постройкам завода, проходил по густому, заросшему кустарником саду. Здесь просматривались только аллеи, — сойдёшь с аллеи, и в нескольких шагах ничего не видно. Как потом выяснилось, сад пересекали три противотанковых рва полного профиля и три линии траншей, обшитых тёсом. Немцы имели тут до батальона пехоты, батарею миномётов и две батареи тяжёлой артиллерии.

Когда мы натолкнулись в этом саду на противника, начало уже смеркаться. Батальон занял оборону метрах в двухстах от немцев.

В 7 часов утра я получил приказ перейти в наступление. Ближайшая задача — овладеть заводом, последующая — посёлком и станцией Панков. Мой батальон поддерживали дивизион лёгкой артиллерии, батарея 120-мм миномётов, семь танков «ИС» и четыре самоходки. Наступление началось в 9.30 после десятиминутного налёта из всех видов орудий. Танки пошли в одной линии с пехотой, даже немного сзади, так как из-за каждого куста можно было ожидать выстрела фаустника. Артиллерия должна была при подходе пехоты к передним траншеям немцев выдвинуться вперёд для стрельбы прямой наводкой по огневым точкам в глубине обороны противника. Но мы не знали, что здесь были противотанковые рвы. Подойдя к ним, танки, а затем артиллерия сгрудились в аллеях. Я бросил на помощь им резервную роту. Бойцы забросали ров мебелью из соседних покинутых населением домов, разбитыми заборами, засыпали землёй. На это ушло минут тридцать. Тем временем 1-я рота под командой младшего лейтенанта Сумарокова, молодого офицера, только что прибывшего из училища, подошла уже ко второй линии траншей и начала гранатный бой. Когда вторая линия траншей была взята после ожесточённой рукопашной схватки, танки и артиллерия еще только переходили первые траншеи. Так было и в дальнейшем: вся тяжесть боя легла на пехоту. Она была уже у третьей линии траншей, а танки и артиллерия стояли, сгрудившись, перед второй линией, ожидая, пока расчёты и экипажи с помощью резервной роты завалят хламом и землёй второй противотанковый ров.

К 13 часам батальон прошёл с боем все линии траншей и вышел к станции. Артиллерия и танки стояли в это время перед третьим рвом.

У станции мы натолкнулись на новые неожиданные препятствия. Все железнодорожные пути были забиты вагонами с тёсом. Для того чтобы растолкать вагоны на переездах, надо было прежде всего сбить противника, занявшего оборону по ту сторону дороги и державшего её под огнём. Здесь батальон понёс большие потери. Пока боец пролезал под вагоном, он был прекрасной мишенью для немцев, — не успевал он спуститься к насыпи, как его поражала пуля.

Мы сбили немцев и тут, но для развития наступления мне пришлось ввести в бой резервную роту сразу, как только она растолкала вагоны у переезда и пропустила вперёд артиллерию и танки.

Было уже 3 часа дня, когда батальон подошёл к центру района Панков. За шесть часов мы прошли с непрерывным боем три километра пригородной местности.

Здесь было больше садов, огородов, пустырей, чем построек. А за железной дорогой начинался уже сплошной городской массив. За черепичными островерхими крышами небольших каменных домов поднимались стены многоэтажных домов. До центра Берлина оставалось несколько километров, но те препятствия, которые мы преодолели, казались пустяками в сравнении с тем, что предстояло преодолеть в этом громадном, полуразрушенном городе. Я представлял себе все трудности уличных боев в фашистском логове, но то, что ожидало нас на заваленных грудами битого кирпича улицах Берлина, нельзя было вообразить. Представьте себе на пустыре или в саду огромный четырёхугольник, мрачное, похожее на тюрьму здание в пять-шесть этажей, с железобетонными стенами толщиной в два с половиной метра, с окнами, закрытыми массивными броневыми плитами, с многочисленными прорезями бойниц. Это — приспособленное к обороне наземное бомбоубежище. Такие вот крепости в сочетании с полевой обороной в парках, с траншеями, проволочными заграждениями, надолбами или баррикадами на улицах составляли узлы сопротивления, запиравшие все входы в Берлин.

Это было в районе Панков. Моя батарея поддерживала стрелковый батальон. Батальон вырвался вперёд, и фланги его оказались открытыми. Воспользовавшись этим, немцы переулками и дворами пробрались ночью к нам в тыл. В это время как раз все три орудия только что снялись с огневой позиции и были в походном положении. Ожидая приказания, одно орудие стояло на большом дворе, окружённом трёхэтажными домами, а два — на перекрёстке улиц.

Артиллеристы, стоявшие на перекрёстке, услышали вдруг окрик: «Хальт!». В тот же момент младший сержант Нелюбов и красноармейцы Автайкин и Гапонов срезали из автоматов двух выскочивших из-за угла немцев. С другой стороны вдоль стены дома подбиралась к орудиям большая группа противника. Огнём из автоматов артиллеристы рассеяли эту группу. На мостовой и тротуаре возле наших орудий осталось пятнадцать немецких трупов. Но только я приказал командиру орудия, стоявшего во дворе, старшему сержанту Желобаю: «Галопом к железнодорожному мосту», как нас начали обстреливать фаустники. Один фаустпатрон разорвался в нескольких шагах от орудия Сачкова, побил лошадей. При взрыве Сачкова ударило по голове камнем, и он на моих глазах упал, сражённый насмерть. Из-за угла и из ворот соседнего дома с криком выскакивали немцы. Расчёт Сачкова, успевший снять орудие с передка, не разводя станины, дал по бегущим на нас немцам два выстрела осколочными снарядами. Это задержало противника на несколько минут. Потом он опять с криком бросился на нас. Произошла рукопашная схватка. С нашей стороны в ней участвовало восемнадцать человек, немцев было в несколько раз больше. Мы пустили в ход всё ручное оружие, некоторые отбивались прикладами.