Сталинградцы
(Рассказы жителей о героической обороне) - Герасимов Евгений Николаевич - Страница 11

— Дяденька, вон за тем домиком немцы.

Мы обернулись и увидели, как в двухстах шагах от нас, по направлению к дороге, идущей из Орловки на завод, шли цепочкой восемнадцать немецких автоматчиков.

Всё стало ясно. Я как командир истребительного батальона должен был немедленно вернуться в свой район.

Мы едва успели проскочить через мостик при выезде из села.

Вернувшись, я сразу же поспешил к секретарю райкома ВКП(б) товарищу Приходько и рассказал о том, что видел и слышал.

Оказалось, что своим рассказом я только подтвердил то, что уже было известно. До меня в партком Тракторного завода прибежал кузнец коммунист Белосветов, живший у посёлка Рынок.

— Сам видел около четырнадцати немецких танков. На их башнях сидят немцы и едят колбасу.

Белосветову не сразу поверили. Ведь ещё те, которые недавно вернулись с работ на оборонительных рубежах под Орловкой, не видели никаких немцев. Но потом прибежало ещё несколько человек, за ними другие, и все говорили одно и то же:

— Немцы подходят к Сталинграду.

А ведь тогда мы знали, что упорные бои идут на Дону на расстоянии 75–80 километров от Сталинграда. Трудно было сразу поверить тому, что фронт так неожиданно мог приблизиться к нам.

Посланная разведка подтвердила тревожные вести. На крыше Тракторного были усилены наблюдательные посты.

О появлении немцев у стен нашего завода было немедленно сообщено в Городской комитет обороны.

Положение было тревожное. Ведь в северной части города из воинских частей были только зенитчики, прикрывавшие аэродром и Латашинскую железнодорожную переправу, Ремонтно-восстановительный батальон и учебный бронетанковый батальон, который после очередного выпуска еще не укомплектовался.

Штаб 1-го истребительного батальона объявил боевую тревогу.

Прямо с работы, из заводских цехов, не успев сменить спецовки и смыть машинное масло с рук, в штаб начали стекаться бойцы. Начальник штаба, заведующий кафедрой Сталинградского механического института Панченко уже был на своём месте. Люди молча получали винтовки, гранаты, надевали металлические каски, которые сразу придавали им воинский вид.

Плечом к плечу встали бывалые воины — участники обороны Царицына, наша старая рабочая гвардия — и молодёжь, еще никогда не нюхавшая пороха.

По сигналу боевой тревоги бойцы рабочих батальонов получают оружие в своих цехах.

Отцы и дети были в одном строю. Я подошёл к группе бойцов, уже получивших оружие. Пожилой слесарь с Тракторного рассказывал о том, как в 1918 году товарищ Сталин был на «Красном Октябре» и орудийном заводе.

В это время появившиеся над посёлком немецкие самолёты сбросили первые бомбы на Тракторный завод. Они упали на обойно-кузовой цех.

Командиры истребительных батальонов и отрядов народного ополчения, начальники служб МПВО, начальники цехов были собраны на несколько минут в районном комитете партии. Всем нам было доложено об обстановке. Каждый получил короткое указание, с чего ему начинать, что делать в ближайшие часы.

Нам сразу же выдали на заводе 20 пулемётов, необходимое количество патронов и тысячи полторы гранат.

У всех бойцов истребительного батальона была только одна мысль — скорее в бой.

Я помню, как командир роты, рабочий тракторозаводец Симонов, обратился к молодому бойцу Володину:

— Если хочешь, можешь сбегать домой, попрощаться с родными.

Володин ничего не ответил, только с укоризной посмотрел на своего командира. Они поняли друг друга. Впереди был немец, а позади — горящий родной город.

Не прошло и часа после тревоги, как наш батальон выступил. Мы шли по Дубовской дороге, по которой вчера еще ходили на учебные занятия.

Вслед за нами должны были выступить бойцы танковой бригады народного ополчения.

Впереди, в нескольких километрах от завода, учебный танковый батальон и артиллеристы-зенитчики уже вели неравный бой с немецкими танками.

Мы заняли по боевому расчёту заранее подготовленный оборонительный рубеж, установили пулемёты, окопались и приготовились к бою.

Ночью группа бойцов была направлена в первую боевую разведку. Разведчики обнаружили по Сухой Мечетке от Дубовского моста до посёлка Рынок свыше двух батальонов немцев и тридцать танков, у каменных карьеров, вблизи посёлка Спартановка — около пятисот немецких автоматчиков. Немцы были уже и в совхозе Тракторный и в селе Орловка.

Люди приходили из цехов, с огородов, из дому — каждый в том, в чём застала его тревога. Некоторые пришли одетые по-праздничному, так как было воскресенье.

Это были бойцы истребительного батальона завода «Красный Октябрь», сформированного из коммунистов-добровольцев. Часть бойцов сейчас же была послана в помощь милиции, наиболее пожилые заняли оборонительный рубеж у нашего завода, в Вишневой балке, а остальные выступили на Тракторный. Все получили винтовки и боевые патроны.

Обстановка сначала была не совсем ясная, слухи противоречили один другому. Мы знали, что ещё накануне фронт был на Дону, и поэтому появление немцев у Тракторного прежде всего вызвало мысль о воздушном десанте. Вскоре всё выяснилось. Противник прорвался на Дону, подкатил на танках с автоматчиками к Тракторному и вышел к Волге у Латашинских садов, севернее города. Таким образом, город оказался в полукольце немецких войск, хотя линия фронта была еще в нескольких десятках километров от него.

Мы не могли ни на минуту забыть, что большинство населения города не эвакуировано ещё, что в городе наши жёны, матери, дети.

Среди наших рабочих было немало участников обороны Царицына в 1918 году. Стариков-царицынцев мы оставили в Вишневой балке, но и в отряде, выступившем на Тракторный, были боевые ветераны, такие, как наш командир Позднышев, рабочий листопрокатки, Бондарев из цеха блюминга, Жеряков из сортового цеха. Все они воевали в 1918 году юношами. Мне тоже в годы гражданской войны пришлось сражаться совсем молодым. Теперь меня назначили комиссаром истребительного батальона. Обращаясь к бойцам, я сказал, как говорили, бывало, старые красногвардейцы молодым добровольцам, впервые державшим в руках оружие:

— Кто боится смерти, пусть сейчас же заявит, мы его отпустим домой, чтобы он не подвёл товарищей своей трусостью.

Но теперь это было лишнее. Давно уже краснозаводцы изучали по ночам винтовки, автоматы, пулемёты и практиковались, бросая в цель бутылки с зажигательной смесью и ручные гранаты. Все были уже подготовлены к тому, чтобы в жестоком бою защищать город.

Рано утром 24 августа мы выехали с завода на автобусах и, прибыв на Тракторный, заняли рубеж в садике у берега Мокрой Мечетки, по ту сторону которой были уже немцы. Здесь я заметил в рядах бойцов Ольгу Ковалеву, не числившуюся в нашем батальоне. Я не сразу узнал Ольгу, так как обыкновенно встречал ее в цехе, у печи, одетую, как мужчина, в брюки, а тут она была в сером женском костюме, праздничной косынке. Должно быть, накануне у неё был выходной день, она собиралась в город и не успела переодеться, как и многие.

На заводе «Красный Октябрь» Ковалеву знали все. Это была женщина средних лет, выросшая на Волге, в Дубовском детском доме, работавшая сначала каменщиком горячей кладки, потом помощником сталевара и сталеваром. Кажется, она была первой женщиной-сталеваром в Советском Союзе. Ее бригада считалась одной из лучших в мартеновском цехе и последнее время в соревновании сталеплавильщиков занимала ведущее место.

Мы не принимали в батальон женщин, поэтому я сказал Ковалевой:

— Уходи, Ольга! Твое место не здесь.

Она всегда была не особенно разговорчивой. Мне пришлось несколько раз повторить ей: «Уходи, Ольга!», прежде чем она ответила, посмотрев пристально на меня своими чёрными глазами: