Создать Веру - убить Веру (СИ) - Подымалов Андрей Валентинович - Страница 25

А в моих ушах играла неземной красоты мелодия, и я полетел в объятиях облака туда, где все громче и громче звучали хоры, славящие Бога. Прекрасные ангелы с лучезарными ликами подхватили меня и понесли на своих крыльях. Я оглянулся напоследок, чтобы посмотреть на свое несчастное истерзанное тело и попрощаться с ним.

Неожиданно меня закрутил какой-то смерч, ангелы исчезли, и черные шипящие змеи накинулись на меня, впиваясь тысячами ужасных жал. Их острые зубы снова рвали и терзали меня.

Моя душа снова вернулась в тело: видимо не все земные испытания она еще прошла.

Сознание снова вернулось ко мне. Дыхание по-прежнему с хрипом вырывалось из моей груди. Мутная пелена перед глазами стала проясняться, появились очертания города, лежащего под горой, за которым садилось багровое солнце. Горизонт затягивали тучи.

Появилось новое ощущение: что-то острое в горле, мешающее дышать. Судорожными движениями кадыка я попытался избавиться от того, что мешало, но это не удавалось. Стараясь сконцентрировать взгляд, я скосил вниз глаза и, наконец, увидел этот предмет.

Это был наконечник копья, прорезавший шею и теперь царапавший горло. За ним тянулось древко, на другом конце которого крупно и рельефно виднелась рука в кожаной перчатке.

Потом всплыло лицо. Это был сотник, сопровождавший меня на казнь. Серые холодные глаза внимательно смотрят на меня.

Увидев, что я пришел в сознание, он отвел руку, и наконечник копья вышел из моей шеи. Я судорожно сглотнул. Кровь продолжала течь и течь — сколько же ее во мне и когда она, наконец, вытечет!?

— Здесь уже столько людей до тебя покончили счеты с жизнью. Я насмотрелся на всяких. Но они все были разбойники. Ты первый, кого я не понимаю. Чего тебе не хватает?

Я попытался ответить, но в горле булькнуло, и теплая струя крови хлынула изо рта. Боже, когда же это все кончится?!

— Если ты Бог, то почему же позволяешь себя убивать?

Наконец, мой разбухший язык заворочался.

— Словами… это… не… объяснить…

— Отчего же?

Странно, но речь возвращалась ко мне, и я мог говорить, хоть с огромным трудом, но все более членораздельно.

— Я - не Бог. Я — человек. Бог придет потом. Я мощу ему дорогу. А он выбирает себе помощников.

— Странно… Я не вижу, как он выбирает.

— Бог уже избрал тебя, сотник Лонгин…

В серых глазах воина мелькнуло что-то похожее на смятение. Они дрогнули — и дрогнула рука, сжимавшая копье.

Я улыбнулся. Не знаю, какого рода была моя улыбка, но по лицу сотника прошла гримаса. Копье метнулось вперед.

* * *

Плоть человека — слаба. Она всегда хочет жить. Мгновенья растянулись в вечность.

Копье летело в меня, а моя плоть сжималась и сжималась, стараясь сохранить расстояние до смертоносного жала.

Но за плотью был крест — и дальше ей отступать было некуда. Копье преодолело последние сантиметры и медленно, крайне медленно стало входить в меня… В мое тело, которое до последнего мгновения все-таки старалось выжить.

Они соединились — мое тело и копье воина.

Последним толчком из меня выплеснулась бурая жидкость, и я, наконец-то, умер.

Эпилог 1

Ни Иисус, ни Иуда на казни не присутствовали. Иуда весь день просидел в каменной неподвижности, не проронив ни слова. Лишь к вечеру он глухо вымолвил:

— Надо его похоронить.

Иисус, меривший до этого шагами комнату, остановился.

— Я уже распорядился, чтобы ночью его тайком сняли с креста. Но римляне выставили охрану. В крайнем случае, тело отобьем силой.

— Я хочу сам его похоронить.

— Да, конечно. Если позволишь, я хотел бы тоже принять в этом участие.

И опять воцарилось молчание. К ночи горизонт затянуло тучами, засверкали молнии, и хлынул редкий в этих местах проливной дождь.

Некоторое время спустя Иисуса позвали. Вернувшись, он сказал:

— Римляне не выдержали ливень. Охрана ушла. Но и мы не успели снять Христа. Нас опередили апостолы, завернули его в плащаницу и оставили до утра в пещере, привалив вход камнем… Все-таки я не ошибся, апостолы уже начали действовать… Ну, а теперь наше время настало, пойдем.

* * *

… Они отвалили камень, достали тело.

— Где будем хоронить?

— Здесь недалеко есть место с хорошим видом. Да и особые приметы там есть, чтобы можно было найти потом, если это понадобится. Тебе помочь?

— Не надо.

Иуда молча шагал, прижимая к себе тело Христа…

* * *

Когда погребение было завершено, он хотел насыпать небольшой холмик, но Иисус воспротивился.

— Не надо оставлять следов, иначе римские ищейки разыщут. Запоминай так это место. Теперь только мы с тобой знаем, где он покоится.

Повисло молчание. Иуда первым нарушил его.

— И что дальше?