Диалектический материализм - Митин Марк Борисович - Страница 17

Хотят этого механисты или не хотят, они неизбежно превращаются в помеху идейной борьбе, ведущейся пролетариатом, становятся препятствием в этой борьбе. В дальнейшем изложении мы подробно остановимся на классовых корнях современного механического материализма, на его методологии и на политической роли, которую он играет в советских условиях, будучи в основном философской основой правого оппортунизма.

2.3. Субъективный идеализм, махизм, интуитивизм

Диаметральной противоположностью старому материализму XVII и XVIII вв. является современный ему субъективный идеализм Беркли и агностицизм Юма. Субъективный идеализм (феноменализм) Беркли знаменовал активизацию реакционной поповщины, поддержанной уже победившей и утвердившей своё господство буржуазией. Агностицизм Юма представляет собой продукт превращения буржуазии из революционного класса в консервативный, смыкания буржуазной и обновлённой феодальной идеологий.

Рассматриваемые идеалистические учения отражали интересы и настроения победившей английской буржуазии, опередившей свою французскую сестру и столетием раньше её пришедшей к власти путём закончившейся компромиссом английской революции, «обуржуазившей феодализм и придавшей буржуазному обществу феодальный облик»^[54].

Эта особенность с исключительной яркостью сказывается в философском учении епископа Беркли, представляющем собой приспособление протестантства к уровню и новым потребностям ставшей реакционным классом буржуазии.

Превосходный анализ воззрений Беркли дал Ленин в своей книге «Материализм и эмпириокритицизм». Беркли исходит из того, что помимо ощущений никакого другого источника знания о мире у человека нет, что понятия, отвлечённые идеи, поскольку они возможны, не первичны и являются продуктом ощущений. Но Беркли отрицает, что в этих ощущениях отражается реальный, независимо от этих ощущений существующий объективный мир. Отсюда Беркли приходит к неизбежному для него логическому заключению, что единственно известное человеку, единственно возможный предмет, объект познания — наши ощущения. Ощущения — первичные элементы, из комбинации которых состоит всё существующее. Человек не может в своей познавательной деятельности выйти за пределы ощущений, познать что-либо иное, кроме них, сверх их, либо отличное от ощущений. В процессе познания мы, по мнению Беркли, имеем дело не с вещами вне нас, не с объективным миром, отражающимся в наших ощущениях, а только с собственными ощущениями: ощущениями красноты, твёрдости, высоты, круглости и т. д. Отсюда идеалистический взгляд на опыт как на совокупность ощущений. Мы не в состоянии познать ничего помимо своих собственных ощущений, т. е. субъективных состояний сознания. Не вещи, а лишь ощущения, т. е. нечто психическое, дано в нашем опыте.

У нас нет, по мнению субъективистов, оснований утверждать, что существует внешний мир независимо от ощущений. Мы не в праве говорить о чём-либо достоверно реальном, что бы находилось вне наших ощущений. Убеждение в том, что вне нашего сознания существует объективный внешний мир, по мысли субъективных идеалистов, совершенно не основано на опыте, является предрассудком и не выдерживает научной критики. Самое большое, что мы можем допустить, — это то, что нашей психике присуще представление о существовании внешнего мира. Но нет никаких оснований утверждать, что этому представлению действительно соответствует что-либо вне субъекта.

То, что мы называем вещью, есть с этой точки зрения не что иное, как пучок, совокупность наших ощущений. Группу ощущений (твёрдого, круглого, синего и т. д.), данных вместе и повторяющихся более или менее постоянно, мы называем вещью. Допускать, что вещь — нечто большее, что за нашими ощущениями кроется производящее их тело, субстанция, объективный мир — такое допущение, по мнению Беркли, безосновательное.

«Бытие вещей, — формулирует свои воззрения Беркли, — есть их воспринимаемость. Невозможно, чтобы они имели какое-либо существование вне духа или воспринимающих их мыслящих вещей. Правда, существует поразительно распространённое между людьми мнение, будто дома, горы и реки, одним словом, все ощущаемые предметы имеют естественное или реальное существование, отличное от их воспринимаемости умом. Но с какой бы уверенностью и общим согласием ни утверждалось это начало, всякий, имеющий смелость подвергнуть его исследованию, найдёт, если я не ошибаюсь, что оно заключает в себе явное противоречие, ибо что такое вышеупомянутые предметы, как не вещи, воспринимаемые нами в ощущениях и что мы воспринимаем, как не наши собственные идеи и ощущения. И не будет ли полным противоречием допустить, что какое-либо их сочетание существует, не будучи воспринимаемым»^[55].

Таким образом Беркли приходит к отрицанию материи, что он сам считает очень важным для борьбы с материализмом и обоснования идеализма, этой надёжной опоры религии. Материя растворяется им в духе, объект сводится к субъекту. «Быть, существовать — значит быть воспринимаемым» (esse is percipi) — и ничего больше. Если вещь не ощущается, она и не существует. Существование вещей для нас, для нашего сознания — единственная реальность; возможность воспринимать вещи — единственное доказательство их бытия, как бытие для нашего сознания.

«Я не отрицаю, — писал Беркли, — существования ни одной вещи, которую мы можем воспринять посредством ощущения или рефлекса. В том, что вещи, которые я вижу моими глазами или осязаю моими руками, действительно существуют, я отнюдь не сомневаюсь. Единственная вещь, существование которой мы отрицаем, есть то, что философы называют материей или телесной субстанцией»^[56].

Таково субъективно-идеалистическое решение вопроса об отношении бытия и мышления. Исходя из того же сенсуалистического учения об ощущениях как единственном источнике познания, субъективный идеализм придаёт ему идеалистический характер, доводит его до поглощения объекта субъектом. Субъект становится единственной реальностью. Мир растворяется в мыслящем субъекте. Объект, природа, материя — не что иное, как продукт психической деятельности, порождение субъекта. Объект восприятия отождествляется с восприятием объекта. Источником ощущений Беркли признаёт самого господа бога, от которого душа наша получает своё содержание.

Беркли не скрывает, что всё его философское построение воздвигнуто с определённой целью — поразить растущее безбожие и поднявший голову материализм. В своём дневнике он прямо говорит о том, что стремление укрепить веру побудило его измыслить свою систему.

Юм отправляется от того же признания опыта единственным источником познания, что и Беркли. Он разделяет с Беркли отрицание возможности познания нами внешнего материального мира, сведение вещей к переживаниям.

Юм отказывается от познания чего-либо помимо субъективных переживаний, он отрезает науке путь по ту сторону субъекта и ограничивает его самонаблюдение. Его философия агностична, т. е. отрицает возможность объективного познания, возможность познания внешнего, независимо от нас существующего, мира.

Юм особенно много внимания уделяет критике материалистического понятия причинности. По мнению Юма, в опыте причинность не дана. Мы не воспринимаем её в ряде качеств, данных нам в восприятии, — цвет, форма, звук. В опыте мы обнаруживаем лишь следование друг за другом двух или нескольких ощущений, сопутствие одного другому, но не деятельную причину, не силу, вызывающую явления. Из привычки иметь два каких-либо явления, связанных между собой в опыте, человек склонен заключить об их необходимой и постоянной зависимости. Но такое заключение, по мнению Юма, неправомерно. Мы можем говорить об обычности этого следования, можем считать вероятным повторение его, но не в праве утверждать необходимость связи между двумя явлениями. В опыте нет и не может быть гарантии, что следование явлений, наблюдавшееся тысячу раз, повторится в тысячу первый раз. Таким образом Юм разделывается с причинностью и закономерностью. Мир превращается в хаос феноменов, из которого у познания нет выхода.