Брачный сезон в Уинчестере (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 64

Как о любимом… Да. Если бы не слова матери и Лоренса о мистере Шелдоне, её сердце принадлежало бы Джулиану.

Но что делать теперь? — вот вопрос, ответа на который она не находила. Как быть? Что предпринять? А ничего. Он разлюбил и забыл её. «Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили». Сэр Чилтон часто цитировал Ларошфуко. Кора тяжело вздыхала, не видя выхода. Томление её усиливалось, становясь в иные минуты совсем тягостным, и оно вынудило её сделать то, что запрещали осмотрительность и здравомыслие. На одном из вечеров, куда виконт Шелдон приехал без супруги, Кора Иствуд, постаравшись оказаться за столом с ним рядом, будто невзначай спросила его, не получал ли он вестей от… мистера Монтэгю?

Раймонд Шелдон посмотрел в лицо мисс Коры, сохранявшее спокойное и безучастное выражение, и на её руки, нервно теребившие платок, и с готовностью ответил, что недавно действительно получил от мистера Джулиана Монтэгю письмо из имения. Его постигла тяжелая утрата — скончался его брат Томас. Джулиан сообщил ему, что по просьбе отца, сэра Этьена, занят делами и хозяйством, несколько запущенным за последний год. Мисс Иствуд внимательно слушала его, но неожиданно на её чело легла странная тень.

— У сэра Этьена… только два сына?

— Да, Томас и Джулиан.

— Стало быть, теперь…

— Джулиан унаследует имение и восемь тысяч годовых. — Раймонд Шелдон внимательно посмотрел на мисс Иствуд, отметив про себя, что её лицо перестало быть кукольным, залегшие впадины на щеках обрисовали высокие скулы, глаза стали глубже и печальней, лицо удлинилось и в обрамлении тёмных волос казалось новым — колдовским и скорбно-красивым. Заметил он и впечатление, произведённое его словами — они не обрадовали мисс Иствуд. В глазах её промелькнуло что-то болезненное и горестное.

— И он… останется в деревне?

— Насколько я понял, у него нет пока определённых планов. Мистер Монтэгю раньше предполагал обосноваться в Лондоне, но, вы же знаете, он получил предложение от мистера Кемптона работать в полиции, — Кора ошеломлённо взглянула на него, — да-да, я сам слышал об этом от мистера Чилтона, но теперь его планы могут снова измениться. Управление таким поместьем требует немалых усилий.

Мисс Иствуд не стала продолжать разговор, переведя его на посторонние вещи, а вскоре поторопилась уехать — задолго до конца вечера, сославшись на недомогание. Уже дома, в своей спальне она обдумала услышанное и расстроилась ещё больше. Восемь тысяч годовых! Монтэгю теперь может выбрать кого угодно. Наверняка, став богачом, он отомстит ей за былое пренебрежение. Впрочем, нет. Монтэгю благородный человек и истинный джентльмен. Он не опустится до такого. Как может она так думать о нём? Но новый статус Монтэгю всё равно не радовал. Если раньше у Коры Иствуд была надежда, что после его возвращения в город ей удастся привлечь его, то теперь это становилось невозможным. Если она сделает хоть что-нибудь, чтобы обратить на себя его внимание, это будет истолковано низменно — её обвинят в расчетливости и корысти.

Кора поделилась новостями и своими размышлениями с подругой Энн. Только с ней она могла быть до конца откровенной, к тому же ей было приятно слышать уверения Энн, что мистер Монтэгю влюблён в неё. Кора оспаривала суждение подруги, но слышать его хотела вновь и вновь. Она искренне рассказала Энн о своих мыслях. Бог весть, почему она внушила себе, что была влюблена в Шелдона. Ничего подобного. С первого взгляда её сердцем завладел мистер Монтэгю, и если бы не слова сэра Чилтона, она могла бы быть счастлива. Ведь он столько раз говорил ей о своей любви! Жаль, что всё столь неудачно сложилось…

Мисс Энн Гилмор утешала подругу. Мистер Монтэгю по-прежнему любит её. Ведь в тот день он не просто сидел у её дома. Он хотел увидеть её. Как же Кора может говорить, что нелюбима? Да, теперь, когда Джулиан так разбогател и должен был унаследовать титул, положение менялось, и мисс Гилмор понимала это. Найдутся те, кто скажут, что Кора пренебрегла нищим, а теперь старается понравиться богачу. Но мнением света, если ты в полной мере осознаёшь свою правоту, можно и пренебречь, заявила Энн. Что скажут женщины типа миссис Лавертон или мисс Глэдис — понятно, но нелепо строить жизнь по их принципам.

— Мистер Монтэгю привлёк тебя благородством, а не состоянием, ты к тому же имеешь прекрасное приданое, и обвинять тебя в расчетливости могут только низкие люди.

— Но ведь ты же видела, Энн, с той самой ночи он ни разу не пригласил меня, даже не подошёл ни разу!

— Мистер Монтэгю благородный человек и не хотел пользоваться тем, что мы обе в долгу перед ним.

Кора усмехнулась.

— Если это так, то надеяться мне вообще не на что — ведь мы по-прежнему обязаны ему.

— Я думаю, что пережив такую потерю, утратив брата, мистер Монтэгю почувствует себя одиноким, и снова проявит свои чувства.

— Он разлюбил меня! Я для него теперь ничего не значу!

— Вздор это всё.

Когда Джулиан Монтэгю — и в детстве, в имении отца, и в юности, в Кембридже, — оглядывал себя в зеркалах, он не находил ни особого основания для восторгов, ни существенного повода расстраиваться. Сестрица Кэт, любя брата, была убеждена, что его красивые синие глаза и улыбка делают его весьма обаятельным, Шелдон полагал, что Джулиан имеет облик настоящего джентльмена. Но в Уинчестере, где сразу стало известно, что он — младший сын сэра Этьена Монтэгю, баронета, и его доход не превышает и тысячи фунтов, Монтэгю не показался никому особенно привлекательным. Ничего впечатляющего, таково было мнение о нём всех девиц в округе.

Однако теперь все вдруг поняли, что жестоко обманулись! Едва безвременная смерть старшего брата сделала Джулиана Монтэгю наследником имения, приносящего восемь тысяч годовых, его внешность в глазах всех девиц волшебно преобразилась. Монтэгю стал красавцем. Все были уверены, что более интересного и обаятельного молодого человека трудно даже представить! Как одевается, как танцует, а какой вкус! Повторяемая шёпотом история о госпитале ещё больше поднимала престиж Джулиана Монтэгю в глазах общества. Он не только красавец, но и смельчак! Настоящий герой! Слухи о некоторой испорченности мистера Монтэгю не вызывали теперь ни малейшего доверия. Их просто не слушали, либо видели в его похождениях вполне простительную склонность к приключениям, свойственную молодости. Отмечали его обаяние, безупречное знание французского, прекрасные манеры.

Монтэгю оказался почти в том же положении, что Шелдон в марте: пред ним заискивали мамаши, ему улыбались все дочки, но если раньше положение Раймонда казалось ему завидным, то ныне сам Джулиан чувствовал себя уставшим, вымотанным до крайности, истомлённым дурацкой необходимостью улыбаться всем подряд, не обидеть ни одну девицу невниманием. А тут ещё Шелдон нагло подлил масла в огонь, посоветовав ему, упаси Бог, не уклоняться от танцев, не садиться за карточный стол и не уединяться с мужчинами — а то, как бы кто не усомнился в его способности к брачной жизни и не заподозрил в каких иных порочных наклонностях… Джулиан Монтэгю тихо, сквозь зубы, бормотал проклятия и радовался только тому, что сезон заканчивался, многие уже собирались в Лондон на зиму.

Ситуация усугубилась для Монтэгю ещё одним обстоятельством, которое сам он звал ужасом, а Раймонд мягко именовал… неприятностью. Мисс Глэдис Сейвари по возвращении из Лондона ждало убийственное известие о замужестве подруги Эннабел Тэлбот. При одной мысли, что Эннабел уже замужем, а она — с приданым на двадцать тысяч больше — всё ещё остаётся без мужа, Глэдис просто теряла голову. И тут появившийся к концу сезона новый богач… Глэдис буквально не давала мистеру Монтэгю проходу. Тот, замечая её зовущие улыбки, вздрагивал, ощущая противную дрожь возле солнечного сплетения и лёгкое тремоло в коленях. Господи, спаси и сохрани…