Любить человека (СИ) - "Mary Lekonz" - Страница 29

Деревня жила натуральным хозяйством. Деревянные одно-и двухэтажные постройки служили жилыми домами, с примыкавшими курятниками и помещениями для коз и овец. В поселке имелось и несколько крупных зданий. «Башлени» - «женский дом», как объяснила Руфина, где женщины племени проводили досуг во время ежемесячных недомоганий и беременности. На самом деле, это был настоящий дамский клуб, с долгими посиделками по возрастам и интересам, со сплетнями, разговорами, песнями и занятиями разными рукоделиями. Рядом с «женским домом» располагалась больничка. Там царила Руфина с тремя помощницами, которых местные называли «шаманами». Впрочем, Даниэль почувствовал в ослепительно белых комнатах «врача» легкий свежий отголосок магии и понял, что обозначения не так далеки от истины. В поселке имелась маленькая школа с детским садом, все в одном здании, поскольку численность калаши была не так уж велика. Цивилизация коснулась деревни лишь отчасти. Несколько лет назад в горах были установлены несколько ветряков, что дало электричество, а с ним - нормальный свет в домах и водоснабжение, которое еще недавно осуществляли по старинке, из колодцев. Телевидения и интернета калаши сторонились с упорством настоящих дикарей. Религиозны они уже не были, но имели свой пантеон богов, напоминавших сильно изменившихся древнегреческих олимпийцев. Посередине деревни возвышалось странное здание, которое считалось храмом, с ярко и самобытно раскрашенными символами и украшениями видоизмененных примитивных статуэток. Там проводились праздники, обряды и общие собрания старейшины и его помощников.

Жили калаши хоть и трудно, но достойно. Пасли коз и овец, распахивали каменистые склоны под злаки, немудреные овощи и, как ни странно, какой-то сумасшедший вид винограда, из которого потом настаивали терпкое ароматное вино. Пища была также простой, но пришедшейся по вкусу молодому человеку – похлебки из круп, лепешки, соленая выпечка, и сладкая - с сухофруктами и корицей, мясо птицы, козье молоко, сыр и творог, летом – овощи и ягоды, зимой - высушенные фрукты, большей частью привезенные из южных областей. Женщины племени мастерски выплетали из бисера дивные головные уборы и браслеты, мужчины – пряли оригинальные черные ткани с яркими полосами. Изящные рукодельные вещицы пользовались спросом, поэтому по весне калаши продавали плоды своих вечерних посиделок в ближайший крупный город. Даниэль застал как раз зимнее время года, когда горные дороги были засыпаны снегами и люди не имели возможности контактировать с миром. Впрочем, жителям поселка это было не нужно, они привыкли к обособленному существованию и гордились этим. А если в чем-то возникала острая необходимость, Руфина брала рюкзак и исчезала на сутки, вызывая немое восхищение всей деревни. Даниэль сразу понял, что сообразительные калаши относились к его спутнице, как к ожившему божеству, а к нему самому – как к временному партнеру заскучавшей по мужчине небожительнице. Парня такой расклад устраивал – к нему не приставали с расспросами, да и молодые красавицы не смели заигрывать больше, чем было позволено негласными правилами женского кокетства.

Поводов для веселья у потомков античных греков было немало – различные мелкие праздники, дни рождения, помолвки и свадьбы, большое зимнее торжество, и все это - с песнями, полыхающим ночным костром, длинными сложными хороводами с синхронными движениями танцующих, яркими костюмами и украшениями, обильным столом с душистым вином, козьим сыром и пахучими лепешками с сушеными травами и творогом. Даниэль очень быстро слился с этим маленьким народом, кровью и кожей почувствовал близость к их культуре, сменил джинсы и куртку «Columbia» на козий полушубок, плотные, но мягкие штаны местного производства и яркие хлопковые рубашки с вышивкой, а свои длинные волосы начал заплетать в причудливые косички. Женщины племени сами обладали шикарными густыми шевелюрами, от цвета спелой пшеницы, до средне-русого, и славились искусством плетения сложных причесок из кос. Мужчины слегка хмурились на странного парня, которого на пороге «женского дома» (внутрь было нельзя) хихикая, каждодневно заплетали местные девушки, но претензий не предъявляли. У богинь свои причуды. А впрочем, мужики были не агрессивны, с удовольствием общались и сплетничали не хуже своих подруг. Нравы в деревне были свободные, никто никого на отношения не вынуждал, жили калаши дружно, хотя и все время обсуждали перипетии чужой личной жизни.

Этой зимой в племени, пользующимся пристальным вниманием исследователей, остановилась съемочная группа из Франции – два молодых антрополога и девушка-лингвист со своим другом-оператором, которые желали сделать документальный фильм о жизни оторванного от своих истоков племени. Доброжелательные калаши разместили группу в гостевом доме и с удовольствием слушали рассказы про цивилизованный мир, громко и эмоционально удивлялись, воспринимая технический прогресс как фантастику, и в свою очередь, охотно делясь с молодыми учеными своей историей и легендами. Даниэль быстро подружился с французами. Его знаний французского языка, полученных в гимназии, вполне хватило, чтобы общаться свободно. Впрочем, скоро цивилизованные европейцы перешли на местный диалект.

Даниэль и Руфина жили в отдельном деревянном домике со скромным интерьером в местном стиле, который лишний раз подтверждал «македонскую» версию происхождения калаши. В отличие от окружающей мусульманской культуры, калаши использовали европейскую мебель – столы и стулья, скамьи и сундуки для хранения вещей. По просьбе Руфины, прошлым летом несколько мужчин племени помогли ей сколотить деревянную этажерку, а к осени новомодным предметом интерьера обзавелись большинство домов.

Даниэль быстро набрал огромный материал для исследования. Работа уже грозила перейти в серьезный труд. Молодой аспирант успел заметить множество интересных фонем и выражений в самобытной речи калаши, и решил доказать родство языка маленького горного народа Пакистана с языком античных греков. В его голове начинала выстраиваться стройная система дальнейшей обработки данных, когда в ноутбуке сдох аккумулятор. Теперь чудо техники можно было использовать как поставку под горшок с розмарином. Руфина едко посоветовала воспользоваться бумагой, как в старые добрые времена и даже приволокла из следующего похода по ту сторону гор две тяжелые пачки принтерной бумаги и упаковку ручек «Erich Krause». Вздыхая, Даниэль взялся за перо. Мысли разбегались, рука не успевала записывать поток соображений, фраза начиналась одним, заканчивалась совсем другим. Парень ругался, пыхтел и вызывал смех у рыжей подруги. Наконец, Даниэль с замечаниями о некоторых очень умных драконах, отбросил ручку и порвал очередной испорченный нелогичными записями лист. Налюбовавшись на несчастное выражение симпатичного лица, Руфина молча положила рядом с умершим ноутбуком невзрачный камешек серого цвета.

- Это философский камень? – поинтересовался Даниэль.

Женщина улыбнулась.

- Типа того.

Руфина открыла ноутбук и, к неописуемому удивлению парня, чудо техники ожило, пискнуло и бодро загрузило привычную заставку.

- Интернета не будет, - предупредила Руфина.

- Его и раньше не было, - выговорил Даниэль, дрожащими пальцами открывая файлы. Ноутбук работал, словно подпитывался от родной зарядки, а не от волшебного камешка.

- Ваша драконья магия – самая суперская магия на свете, - с чувством выдал Даниэль, отвечая широкой улыбкой на легкую усмешку Руфины. В карих глазах на мгновение зажглись оранжевые огоньки.

Лишь через месяц после поселения в деревне калаши, Даниэль заговорил с красным драконом о Маттиасе. В первые дни парень нагружал себя впечатлениями и физическими упражнениями до такой степени, что глубокой ночью проваливался в бездну короткого сна, а с первыми лучами зимнего солнца вскакивал снова и мчался за новыми открытиями… Только бы мозг не остался хотя бы на мгновение незаполненным информацией, ибо тогда глухая тоска по своему любимому дракону словно ледяной рукой сжимала сердце и Даниэль уже не мог вернуться в прежнее настроение, эмоции взрывались фонтаном горечи, а в памяти крутились недавние события, как в старом немом кино.