Убежище (ЛП) - Кук Тонья - Страница 7

«Земли наших предков потеряны. У нас недостаточно сил, чтобы вернуть их — пока. Это время придет, любовь моя, но пока, на ближайшее будущее, мы обязаны обосноваться в нашей собственной земле, а не жить милостью кхурцев. Эта забытая долина могла бы стать нашей лучшей надеждой!»

«Согласна, это милая мечта, но при этом пустая трата времени. Дай мне двадцать тысяч воинов, и границы наших исконных земель запылают! Мы можем вернуть то, что наше!»

Он принял властный вид, и уже Беседующий с Солнцем и Звездами, а не ее муж, решительно произнес: «Приготовления к экспедиции начались. Генерал, я ожидаю, что вы возглавите ее».

«Так точно. Как прикажете, Великий Беседующий».

Эти насмешливые слова свинцовым грузом упали к его ногам. Она продолжила, было, спорить, но он оборвал ее.

«Я выбрал Фаваронаса, одного из самых выдающихся историков у меня на службе», — он едва не произнес в Квалиносте, — «сопровождать вас. Вы возглавите эскорт из пятисот воинов».

Она нахмурилась, сомневаясь в мудрости отправки такого маленького отряда. Гилтас напомнил ей, что это — разведывательная, а не завоевательная миссия.

«Разведка?» — повторила она. — «Это сумасбродная затея. Нам следует вернуться в Тон-Талас и поднять народ Сильванести против минотавров!»

«Я принял решение! Тема закрыта!»

Планчет, искренне желавший оказаться где-нибудь в другом месте, переводил взгляд с монарха на генерала, с мужа на жену. Тяжесть последних дней взяла свое. Никогда он не слышал такого открытого и горького разрыва между ними.

«Вы — Беседующий с Солнцем и Звездами. Я выполню свой долг», — наконец произнесла Львица. В ее голосе не было сарказма, но тон был ледяным.

Она собралась уходить, но Гилтас, смягчив выражение лица после ее согласия, опередил ее. «Вам нет необходимости начинать путешествие прямо сейчас. У меня есть еще задача, которой я хочу, чтобы вы занялись немедленно, для которой только вы подходите».

Она обрадовалась, и в выражении ее лица он увидел картины дерзких набегов на спине грифона, лязг стали о сталь. Беседующий слегка улыбнулся своему отважному генералу.

«Мне нужно, чтобы вы навестили жрицу».

Кровать дрожала. Изготовленная из веревочной сетки, натянутой между четырьмя стойками и накрытой тонким хлопчатым матрасом, она имела склонность сотрясаться от малейшего волнения. Гилтас, всегда настороже, открыл глаза и молча оценил ситуацию.

Его личные покои освещались мягким светом голубой лампы-линзы, висевшей на стойке палатки у входа. Безыскусные полотняные стулья и кресла вокруг кровати были пусты. Кериансерай лежала рядом с ним лицом вниз, неподвижная, как статуя. Ее крепко стиснутые в кулаки руки сжимали матрас. Каждые несколько секунд все ее тело сотрясалось.

Он слегка коснулся ее плеча, пытаясь прогнать плохой сон. Ее кожа была сухой и лихорадочно горячей. Она не проснулась. Он несколько раз прошептал ее имя, он она по-прежнему не реагировала. Когда он положил ей на щеку руку, она пробудилась и так резко и сильно перевернулась, что столкнула его с кровати. Он откатился в сторону, так как его жена сражалась с невидимыми врагами. Он услышал, как затрещала в ее руках простыня.

«Кериан!» — вскрикнул он. — «Проснись!»

Она села прямо, тяжело дыша. «Гил? Ты здесь?» — хриплым голосом произнесла она, изучая его сквозь спутанную вуаль своих волос.

«Ты в Кхуриносте, любовь моя, в нашей спальне. Тебе снился сон».

В изголовье кровати со стороны Гилтаса находилась тумбочка, на которой стоял кувшин с прохладной водой и жестяной таз. Кериан плеснула воды в таз и умылась. Гилтас подошел сзади, помедлил секунду, а затем обнял ее. Она откинулась назад, прижав голову к ямке у него на шее.

«Ты билась с минотаврами?» — спросил он. Она кивнула, но больше ничего не объяснила. Он намекнул: «Разделенная ноша — облегченная ноша».

Потребовалось время, чтобы она, в конечном счете, уступила, начав жуткий рассказ. В темной комнате ее боль была осязаема, и Гилтасу пришлось заставлять себя оставаться спокойным, чтобы не нарушить течение ее повествования.

«Быколюдям потребовалось менее часа, чтобы одолеть нас. Мы убили несколько, но это было все равно, что пытаться остановить стрелами лавину», — начала она. — «Что произошло потом, заняло гораздо больше времени».

Выжившие эльфы, тяжело раненные или нет, были связаны по рукам и ногам. Были выкопаны ямы, по одной на каждого пленного, и в них брошены эльфы. Затем минотавры принялись спорить между собой. Часть хотела похоронить эльфов лицом к их утерянной родине; другие считали, что будет лучше, чтобы они были повернуты лицами к бескрайней пустыне, навечно спинами к Сильванести.

Последние победили. Минотавры засыпали ямы, оставив торчать только головы эльфов. Двадцать девять сильванестийцев были оставлены умирать — если повезет, то от жары и жажды. Если их нашли хищники, их судьба оказалась намного ужаснее.

Гилтас опустил подбородок ей на плечо. «А ты?» — прошептал он.

«Они знали, что я командовала, но не знали, что я Львица из Квалинести, жена Беседующего с Солнцем и Звездами. Так как я была командиром, они связали мне руки и ноги, и забросили на спину Орлиного Глаза».

Предводитель минотавров велел Кериан донести ее народу весть, что Сильванести больше им не принадлежит, и что если эльфы снова придут, они найдут лишь могилы. После этого они хлестнули бока грифона, катапультировав его в небо. Быколюди предусмотрительно стреножили передние лапы Орлиного Глаза и замотали ему клюв кожаными лентами. Все, что он мог сделать, это улететь с бесславно перекинутой через его спину Кериан.

Грифон пролетел какое-то расстояние, прежде чем Кериан смогла освободиться от кляпа и убедить его приземлиться. Она свалилась с него, покатившись по песку, на который не ступала нога человека. Верный Орлиный Глаз рвал когтями веревки, пока она не освободилась. Она быстро по очереди развязала его путы. У них не было другого выбора, кроме как лететь. После полуночи они прибыли в оазис рядом с побережьем. Четверо воинов Таранаса лежали на песке в сотне шагов от колодца. Раненые, они умерли от жажды, видя воду.

Кериан пополнила свое вооружение и доспехи, забрав их у павших, дала у оазиса короткий отдых Орлиному Глазу, и полетела дальше. К исходу дня Орлиный Глаз со своим седоком увидели Кхуриност.

Гилтас закрыл от боли глаза. Литания ужаса еще не была спета до конца.

«С минуту я обдумывала лететь дальше», — сказала она. — «Мимо этой отвратительной кучи палаток, прочь от Кхура, нашего жалкого народа, и даже тебя. Я подумывала лететь на родину минотавров, найти дворец их короля и вызвать его на бой один на один».

«Ты бы не смогла».

Гилтас имел в виду, что она бы никогда не оставила его или ее народ, но Кериан не поняла мужа.

«Нет, его охрана сразила бы меня задолго до того, как я добралась бы до короля».

Зарывшись лицом в ее волосы, Гилтас сказал: «Я рад, что ты вернулась, жена».

Тут она удивила его. Освободившись из его любовного объятия, Кериан развернулась к нему лицом. «Мне следовало умереть со своими воинами!» — дрожащим голосом заявила она. — «Быколюди опозорили меня! Меня даже не удостоили убийства! Они позволили мне жить лишь для того, чтобы распространить свое послание страха!»

Он напомнил ей, что хотя мертвые герои вдохновляют, только живые лидеры могут сохранить эльфийскую расу, могут привести ее в новый дом. Он пытался утешить ее, шепча, что Инас-Вакенти станет им убежищем, местом, где они смогут залечить раны и набрать силы до того дня, когда снова заявят о своем присутствии в этом мире.

И снова его слова вызвали неожиданный эффект. Кериан раздраженно засопела и затопала прочь. «Опять эта чертова долина! Лучше омыть леса Сильванести кровью минотавров, чем гоняться за твоим мифом! Лучше умереть, как мои храбрые лучники, чем снова бежать от наших врагов!»

«Безрассудно биться головой о каменную стену!» — резко ответил он, затем замолчал, осознанно управляя своим гневом. Усевшись на край кровати, он сказал: «Если судьба будет милостива, наш народ вернется в Сильваност и Квалиност. Однажды. Но не сегодня, и не завтра».