Перекресток Теней (СИ) - Гельман Юрий - Страница 69

- А твоя жена понимает, что всё это... как-то связано с твоим творчеством? Верит в эту связь?

- Наверное, понимает. Она умный и тонкий человек. Но она понимает и то, что одним только словом на эту тему - убьет меня... Она хочет, чтобы рядом с ней был я - такой же, как всегда... творческий человек. И она молчит, мы оба молчим. Это я только с тобой так разговорился...

- Спасибо тебе, Андрюша...

- Я вот что подумал: когда закончится наша история с Ковчегом - должно что-то поменяться. В лучшую сторону поменяться. Я верю. Появится просвет в жизни, появится солнце над головой, вернется счастье... оно ведь у нас прежде было... Те, кто навязал тебе и мне этот Сон, позволяют нам только то, что соответствует их планам. Они не ожидают, что мы способны еще и делать над собой сверхусилия. От сверхусилий человек чаще всего ломается или рвется, как гитарная струна. И поэтому от нас не ждут непредвиденных шагов... Мы - пешки среднего уровня, того - определенного мирозданием, и нам не дано прорваться в ферзи. Но мы - сможем! Потому что кто-то помогает нам держаться... Или что-то...

- Это любовь... Твоя и моя любовь... - Голос Инны дрожал. - Она сильнее всех недугов...

- Почему... почему ты плачешь?..

- Не знаю... Я только одно хочу сказать: я всё сделаю, чтобы в твоей жизни появился свет...

ГЛАВА 17

1

На зеленой лужайке возле дома было как-то по-особенному тихо. Теплое майское утро побуждало к проявлениям радости, но радости не было. Женщины вынесли для себя скамеечки и, оголив плечи и спины, устроились то ли загорать, то ли просто греться. Рядом с ними, расстелив на траве циновку, уселся Тибо, который от безделия давно не находил себе места.

Настроение у всех было подавленное, каждому хотелось его изменить, но никто не знал, как это сделать. Все прекрасно понимали, что не только настроение, но и вся дальнейшая жизнь зависели теперь от воли Венсана де Брие. А он еще спал, он не выходил из своей комнаты. И они с тревогой ждали.

Эстель и Ребекка после того, как накануне ночью отправились в спальню, почти не сомкнули глаз и проговорили до самого утра, и теперь, разомлев на солнце, сидели полусонные, готовые растянуться прямо на траве.

- Тибо, расскажи что-нибудь веселое, - попросила девушка, бодрясь. - Несмотря ни на что, жизнь продолжается, не так ли? Мы не знаем, какое решение примут сеньоры де Брие, когда проснутся, но не хоронить же нам себя раньше времени!

- Мы еще поживём! - со слабой надеждой в голосе воскликнул оруженосец. Потом, полагая, что это поможет, почесал затылок толстыми пальцами и спросил: - А что рассказать?

- А сам придумай! - ответила Эстель, зажмуриваясь от солнечных лучей. - Только чтобы мы с мамой не заснули, а то неудобно будет перед сеньорами...

Но не успели тяжелые раздумья омрачить лицо Тибо, не успел он открыть рот, как из дома на лужайку в одних шоссах вышел Северин де Брие. Потянувшись и поиграв мышцами оголенного торса, он направился к маленькой компании. Тибо тут же вскочил на ноги и, отвесив полагающийся поклон, торопливо сказал:

- Простите, ваша милость, но я не мог поступить иначе...

- Ты поступил так, как должен был поступить, - хмуро ответил рыцарь, остановившись возле Ребекки. - Жаль, что у меня никогда не было такого слуги.

- Благодарю, ваша милость. Я рассчитываю в будущем принести немало пользы не только моему хозяину, но и вам, сеньор!

- Жизнь покажет, нужна ли она будет мне, - ответил Северин де Брие и уселся на циновку, с которой только что вскочил Тибо.

Все затаились, ожидая, что скажет сеньор. А тому нечего было сказать, он тоже находился в ожидании, причем, не менее тревожном, чем слуги. Выдернув из земли травинку с жестким стеблем, Северин принялся трепать его зубами, ощущая на языке горьковатый сок растения.

- Расскажите нам что-нибудь, сеньор, - попросила Ребекка, оживившись. Казалось, сон, с которым она только что боролась, улетучился без следа. - Мы так мало знаем о вас...

- Гм, что вы хотите от меня услышать? - спросил Северин, повернувшись к ней.

- Расскажите, как стали тамплиером! - вдруг попросила Эстель, не отводя глаз. - Это, наверное, какой-то особый ритуал?

- Рыцарями храма становятся прежде всего в душе, дитя моё, - ответил Северин. - А обряд посвящения действительно представляет собой нечто особенное - то, что никогда невозможно позабыть.

- Мы готовы слушать сколько угодно! - заявила Ребекка. - Не так ли, Эстель?

- Что ж, - задумался Северин де Брие, - если угодно... Церемония моего посвящения проходила в Овернской часовне. Это был редкий случай, может быть, даже единственный...

- Почему?

- Меня принимали одновременно и в рыцари, и в Орден члены капитула во главе с самим Жаком де Моле!

- Это, наверное, очень почётно? - спросила Эстель.

- Еще больше ответственно, - ответил Северин, - поскольку накладывает на посвященного особые обязанности - быть достойным доверия самого Великого магистра!

- Расскажите же, как это было! - Эстель нетерпеливо поморщилась. - Пожалуйста...

Северин посмотрел на девушку, и сдержанная улыбка едва тронула его губы.

- Вначале Жак де Моле сказал, обращаясь к капитулу: "Возлюбленные братья! Мы согласились принять этого человека как брата. Если кто-то из вас знает что-нибудь такое, что является помехой для законного вступления этого человека в Орден, пусть скажет об этом сейчас, потому что лучше узнать это до, чем после его вступления в наши ряды". Он показывал на меня рукой и ждал замечаний со стороны рыцарей, потом произносил то же самое в адрес других кандидатов.

Северин де Брие замолчал. По его одухотворенному лицу было видно, что он с трепетом вспоминает события пятнадцатилетней давности, будто переживает их еще раз.

- Потом, - продолжил он после паузы, - меня спросили: "Брат, желаете ли вы принадлежать к Ордену?" При этом мне перечислили все тяготы и самоограничения, которые предстояло испытать в будущем. "Ради любви к Всевышнему я готов выдержать все испытания, до конца жизни храня преданность Ордену", - ответил я. После этого мне задали целый ряд вопросов, на которые ждали искренних ответов, и в конце спросили, не передумал ли я. Тогда я ответил, обращаясь к Жаку де Моле: "Сир, я предстаю перед Богом и перед вами во имя любви к Господу и Святой Деве, умоляя вас принять в лоно Ордена и сделать участником его благородных дел человека, который всю свою жизнь будет слугой и рабом вашим". - "Возлюбленный брат, - ответил мне Великий магистр, - вы мечтаете о великом, потому что вам известна только внешняя сторона Ордена, его оболочка. На самом деле наши прекрасные кони в богатом убранстве, наша изысканная еда и роскошная одежда - всего лишь видимость. Вы надеетесь, что вам будет хорошо и спокойно среди нас. Но вы не знаете суровых правил, которых все мы придерживаемся. Вам, который до сих пор был хозяином самому себе, нелегко будет стать слугой другому человеку. Вы никогда уже не сможете поступать по собственному разумению. Когда вы захотите остаться здесь, вас отправят на другой конец света. Вас могут послать против вашей воли в Антиохию или Армению, в Ломбардию или Англию, в любую другую страну, где есть наши владения. Когда вам захочется спать, вам прикажут бодрствовать, когда захотите прогуляться, придется отправляться в постель, когда вы почувствуете голод, то получите приказ оседлать коня. И поскольку всем нам будет невыносимо больно, если вы что-то скроете от нас, призываю вас во имя уважения к Святому Евангелию правдиво ответить на все вопросы, которые мы вам зададим. Потому что если вы солжёте, то станете клятвопреступником и подвергнетесь позорному изгнанию, упаси вас от этого Господь!"

Северин де Брие снова замолчал. Всем, кто его в эти минуты слушал, показалось, что он больше не хочет ничего рассказывать.

- Сеньор, - жалобно позвала Эстель, - а что было дальше?

- Дальше? - встрепенулся рыцарь. - Дальше я дал ряд всевозможных обещаний ради Господа и Святой Девы. И только после этого Великий магистр сказал: "Тогда от имени Господа и Святой Девы Марии, от имени Святого Петра и господина нашего папы римского, от имени всех братьев мы предоставляем все благодеяния, совершенные Орденом с самого начала и которые ему еще предстоит совершить, в ваше распоряжение. Вы же предоставьте нам все ваши благодеяния, как уже совершенные, так и те, которые вы еще совершите. Мы дадим вам хлеб, воду и бедные одежды нашего Ордена, а также работу и наказания в достаточном количестве".  Потом Жак де Моле накинул мне на плечи белый плащ с красным крестом и сам тщательно застегнул его. Капеллан прочитал сто тридцать второй псалом и молитву Святому Духу, а все братья, присутствовавшие на церемонии, хором повторяли: "Патер". Великий магистр поцеловал меня в губы, и на этом обряд завершился.